— Сестренка! — позвал он. — Я хочу поговорить.

Он понимал, что после последней схватки Беота может отказаться от встречи, но он также знал, что та ненавидит человека. Чем-то он ей здорово насолил. Этим он и хотел воспользоваться.

— Я хочу поговорить о человеке, с которым у тебя союз. У меня есть идея, как разорить его гору и не нарушить союзнические обязательства.

Рядом с Роком возникло изображение Беоты.

«Ага, клюнула!» — удовлетворенно подумал он и добродушно улыбнулся.

— Приветствую тебя, сестра. Ты уж прости меня за последнюю нашу встречу. Не сдержался.

— Хватит сотрясать воздух, интриган. — Беота была неприветлива. — Говори, зачем пожаловал, и вали отсюда.

— Беота, я понимаю твое недовольство и согласен, ты права. Я виноват, но, поверь, дело не во мне, а в том прыщике, что возник среди нас. Он мешает мне, мешает тебе, вот о нем я и пришел поговорить.

— Раз пришел, говори.

— Ты связана договором с этим Худжгархом, а я хочу попробовать захватить его гору, пока его нет в нашем мире. От тебя же требуется только слабо сопротивляться, но не усердствовать. В договоре указано, что ты должна положить свою жизнь и благодать на защиту горы?

— Нет. — Беота уже с интересом смотрела на брата. Тот был мастер на выдумки.

— Так вот, я предлагаю тебе часть своей благодати, которую ты используешь на защиту горы. Свою ты тратить не будешь.

— И что из того, если я не буду тратить свою благодать? Я буду на тебя бесплатно работать и подставляться под гнев Творца? Ты этого хочешь? — Беота презрительно фыркнула. — Попроси Кураму, ему твоя благодать нужнее.

— Ты не бойся. — Рок не обратил внимания на ее слова. — Можно обойти договор, не нарушая его. Там же нет пункта, что ты должна отстоять гору любыми средствами вплоть до своей гибели или вливания огромного количества благодати. А бесплатно работать не будешь. Я отблагодарю тебя и поделюсь той благодатью, что захвачу у Худжгарха.

— Ищи дуру в другом месте, братец. Я не возьму ни кусочка от той благодати. Это равносильно предательству и измене союзническому долгу. У тебя все? — Она презрительно посмотрела на Рока. Этот хитрец не меняется.

— Не хочешь благодати с горы Худжгарха, я дам свою. Одну десятую процента всей, что я имею.

Беота задумалась.

— Один процент, и ты рассказываешь мне свой план.

— Вот это правильный подход, сестричка, но один процент — это слишком много. Две десятых процента, и это очень щедро.

— Не смеши. Ты ничем не рискуешь, а я должна буду отдать этому наглецу слишком большую плату, если у тебя ничего не получится. Кроме того, ты должен будешь отдать ее мне до начала атаки и в знак нашей дружбы. Полпроцента, это мое последнее слово.

— Договорились. А план мой такой. Я лечу на гору и пытаюсь подкупить его управителя. Не получится, я готовлю и начинаю сильнейшую атаку, чтобы сразу смять оборону и ворваться в замок. Ты тоже прибудешь сразу и начнешь укреплять оборону, но времени у тебя решительно не хватит. Атака будет мощной и скоротечной. Таким образом, ты выполнишь свои обязательства по договору, но не сможешь защитить своего союзника.

Беота задумалась. План Рока был рабочий и вполне осуществимый в отсутствие хозяина горы. Но ей не давала покоя мысль, что хитроумный братец сможет воспользоваться ситуацией и, убрав конкурента, подставит ее.

— Я хочу знать детальный план наступления. Рок. Я не доверяю тебе.

Рок это предвидел.

— Сначала я попытаюсь переманить к себе управителя. Если не получится, вызову легион сколопендр. Атаки этих тварей горе не выдержать, их будет очень много. Что скажешь?

— Скажу, что я не согласна, братец, но ты можешь отправлять мне свою благодать из щедрости. — Беота обворожительно улыбнулась.

— Я рад, что ты такая несговорчивая, сестричка. — Рок улыбнулся в ответ.

Высокие планы бытия. Битва при горе.

Вальгум Рострум вполне освоился на своем новом поприще. Ему нравилось находиться на горе высокого и совершать деяния достойные, чтобы их воспели в веках. Так он размышлял, оглядывая, как величественно вознесся высоко их град на горе. Единственное, что огорчало его утонченный архитектурный вкус, — грубые излишества. Высокие шпили башен были испорчены большими тарелками, которые их господин назвал странным словом «локаторы». По замыслу хозяина горы Худжгарха, они должны были сообщить Роструму о приближении противника и навести ракеты на него. Сами ракетные установки были спрятаны под землей, в скальном основании, в тоннелях, прорытых маленькими человечками. Господин почему-то называл их Ёда. Ну да, господин может делать все, что захочет. Вот и своих воинов из гарнизона научил обращаться с минометами и ракетами…

Его размышления неожиданно прервало появление перед его глазами стеклянного зеркала. В нем он увидел красную точку, летящую вокруг их горы.

«Интересно, кто это? — подумал Рострум. — Вот бы разглядеть его поближе!»

И тут же в зеркале изображение точки увеличилось. Рострум увидел того самого воина, которого хозяин поверг совсем недавно. От воина веяло такой силой и властностью, что Рострум захотел встать на колени и благоговеть перед ним. Его удержала только память о том, что хозяин оказался еще более могуч и воин был посрамлен. Воин облетел гору и исчез.

Вот так-то лучше! Магистр довольно потер руки и вновь задумался о городе. Внизу копошились фигурки кибуцьеров. Они облагораживали улицы, сажали цветы на клумбах, поливали водой травку на газонах. В парке на открытой эстраде пели песни те, кто не был задействован на работах.

«Жизнь налаживается», — удовлетворенно подумал Вальгум. Змейки, также благоговея, качались в такт музыке, вылезая наполовину из его глаз.

— Хорошо-то как! — воскликнул, не тая восторга, Вальгум. Огляделся воровато и сплюнул через левое плечо. — Не сглазить бы!

Он спустился вниз и направился к эстраде, он тоже захотел попеть псалмы.

У подножия башни на лавке сидели Мессир и Мастер. Эти неисправимые духи резались в карты. Рострум и сам был бы не прочь сыграть с ними, но те всегда обыгрывали своего командира. Он знал, что они жульничали, но поймать их не мог.

— На что играете? — остановившись, спросил Рострум.

— Если выиграю я, — невозмутимо ответил Мессир, — то ты, Рострум, кукарекаешь.

— А если выиграю я, — произнес Мастер, — то ты, Вальгум, мяукаешь.

— Это с какого перепугу я должен кукарекать и мяукать? — недовольно спросил магистр. — Совсем уже распоясались!

— А ты забыл, Рострум, что должен нам и мы сами определяем, как ты отдашь долг. Забыл, что ли? Это твое условие, — в один голос ответили Мастер и Мессир.

— Да это… когда было! Еще в сумке! — задохнулся от возмущения Вальгум. — Нашли что вспомнить.

— А карточный долг никто не отменял, — невозмутимо ответил Мастер. — Или ты против того, что долги надо отдавать?

Если бы дело происходило внизу, Рострум бы знал, что ответить этим наглецам, но здесь, в цитадели величия, он не мог отказаться от выплаты долгов и не понести наказания.

— Жулики, — пробормотал Вальгум и поспешил покинуть играющих.

Но далеко он не ушел. В городе завыла сирена. Она так громко орала, что Рострум не выдержал и поднялся к бассейну, что был сооружен по прихоти Великого под куполом одной из башен.

— Ты чего орешь, оглашенная? Весь народ перепугала. Лучше бы в хоре пела.

Эту крулу, убитую когда-то шаманом и попавшую в жезл, Худжгарх посадил в бассейн и, глядя на красотку, сказал: «Будешь нашей сиреной, как почувствуешь опасность, ори так громко, чтобы все услышали». С тех пор сирена плавала в бассейне, жрала благодать и ничего не делала.

— Так опасность! Я предупреждаю, — ответила сирена и завопила еще громче.

От ее вопля змеи выпали из глаз Рострума и поспешили прочь по лестницам вниз. Ошалевший магистр подошел к краю парапета. Перед его глазами мгновенно возник экран, и на нем снова была красная точка, которая стремительно росла. Вскоре он увидел знакомого воина, но теперь он был в полном боевом снаряжении — в броне, шлеме, с щитом в левой руке и палицей в правой. От него расходились во все стороны волны страха и ужаса, заставляющие трепетать и желать сдаться на милость этого великана. Рострум вжал голову в плечи. Его уши резал крик сирены, а душа, если она у него была, заметалась и спряталась в пятки. Он застыл словно истукан, не имея ни сил, ни желания что-либо предпринять.