– Отпусти моего жениха, потаскуха, – громко шипела Лия и водила арбалетом, выцеливая демоницу. Та не стояла на месте, а крутилась, не подставляясь под прицельный выстрел. – Переспала со всеми слугами и теперь разинула свой рот на Бурвидуса, тварь. Я сейчас тебе забью стрелу промеж ног…

– Лианора, это не то, что ты думаешь! – визжала от страха Рабэ. Дворфа могла нагнать жути на кого угодно, и то, что она запросто пристрелит, знали все. – Я поймала чапая! Мне приказал милорд!

– Лианора, опусти арбалет и объясни, что здесь происходит, – приказал я. – И когда Бурвидус успел стать твоим женихом?

Дворфа неохотно, но все же быстро убрала за спину арбалет.

– Хозяин, я увидела из окна, как эта… прошмыгнула в подземелье. Оно у нас не охраняется, вот я и пошла за ней, а она, сучка ненасытная, как набросится на Бурвидуса и давай его насиловать. Он кричит. Она кричит. Я быстро сбегала за арбалетом. Гляжу, а они уже вышли из подземелья. Эта тварь его держит за шею и своим поганым языком лижет ему щеку.

– Понятно, – произнес я, хотя мне ничего не было понятно. Например, что Бурвидус делал в подвале? И еще много чего непонятно, поэтому я спросил демоницу:

– Рабэ, ты зачем пошла в подземелье и набросилась на дворфа?

– Вы, милорд, отправили меня искать чапая, и я его нашла. – Она говорила с притворными слезами на глазах, изображая из себя жертву. – Этот дворф сидел в винном подвале, пил вино из бочек для господ и подливал туда плохое вино. Я поняла, что в него вселился чапай и стал пакостить. Я на него набросилась и стала выгонять духа. Потом пришла госпожа Лианора и тоже стала кричать. Остальное вы сами видели.

– Час от часу не легче, – вздохнул я и посмотрел на спущенные штаны дворфа. – Ну а штаны почему у него спущены?

– Так он не сознавался. А когда я его ухватила за срамной уд, он и сознался. Вот, посмотрите. – Рабэ неожиданно для всех быстро ухватила рукой дворфа между ног, и тот заорал на весь двор:

– Чапай, я сознаюсь!

«Еще бы он не сознался, – подумал я. – Хватка у демоницы будь здоров».

– Я понял тебя, Рабэ, отпусти Бурвидуса, – поспешно велел я, так как Лия от возмущения задохнулась и потянулась к арбалету.

Надо готовиться к отражению атаки, а приходится заниматься черт-те чем.

– Надень штаны, дворф, и подойди сюда, – приказал я.

Тот шустро натянул портки, подвязал их веревкой и бегом побежал ко мне.

– Милорд! – Он упал на колени. – Эта девушка все напутала, я вина не пил! Я наводил порядок, просматривал, какие бочки нужно вытащить и освободить винный погреб. Там все перепутано. Проверял вина на пригодность. Одинаковые сорта сливал в одну емкость, пропавшие готовил на спиртус. А потом на меня напали со спины. Я испугался и закричал. А когда меня схватили… – Он вытер вспотевшее лицо и перешел на шепот: – Я готов был сознаться в чем угодно, милорд.

– А в подвал ты как попал? Вы, дворфы, вроде все на руднике работаете.

– Так посадили в тюрьму, ваша милость. Ожидаю расстрела.

– Расстрела? За что? – Я не мог скрыть удивления. – Кто тебя посадил?

– Госпожа Лианора. Моя невеста. – Бурвидус печально снизу вверх посмотрел на зардевшуюся дворфу. – За умаление вашего достоинства. Вот, жду вашего приговора и заодно привожу подземелье в порядок.

Мне стало смешно.

– А женихом Лии ты когда стал, каторжанин?

– Так она спросила, какое мое последнее желание перед казнью. Ну я и сказал: «Хочу, чтобы она перед моей смертью стала мне женой». Казнь была отменена, и вот ждем вашего решения, милорд.

– Да-а… дела-а, – протянул Черридар.

– А любишь ли ты Лианору? Она мне как сестра родная, я ее в обиду не дам. – Я с любопытством посмотрел на ушлого дворфа. Он и тут умудрился пристроиться. Какой проворный!

– Я ее как увидел, так и влюбился. Мне даже смерть принять от ее рук за счастье будет, милорд.

Я посмотрел на красную как морковка дворфу, ее глазки блестели от удовольствия.

– Он тебе нравится, Лия?

– Нравится, хозяин. – Подумала и добавила: – Очень!

– Тогда совет вам да любовь. Только у меня последний вопрос: как ты, Бурвидус, умалил мою честь?

– Так я, когда увидел вас в замке… как звать, не знал, так и закричал ей: Го…

Я вышел в боевой режим и зажал рот дворфу, не дай боже, он скажет «голая задница». Вышел из ускорения и, продолжая держать закрытым рот дворфа, проговорил:

– Это военная тайна. Храни ее, как Лию. Проговоришься – отдам Рабэ.

Дворф вытаращил глаза и замычал, я понял, что перекрыл ему рот и нос, не давая дышать, и отпустил.

– Переходишь в личное распоряжение невесты. Докажешь, что достоин, сыграю свадьбу и награжу по-королевски. Иди. А ты, Рабэ, мужиков не чапай за разные места. А то тоже замуж выдам за золотаря.

Довольный своей шуткой, я поднялся на надвратную башню.

Планета Сивилла. Степь

Прошел трик с тех пор, как Радзи-ил попал в плен к сотнику разбитого и рассеянного по просторам степи племени муйага. Гаржик Ардыгей поставил свое стойбище в двух кругах хода от Снежных гор. Он увел своих людей подальше от падальщиков, грабивших их земли, в предгорья, куда редко кто из орков решался наведываться. Карательные отряды снежных эльфаров часто посещали эти земли и уничтожали всех орков вместе с рабами и животными. Но в последний год что-то изменилось, и эльфары перестали устраивать рейды. Клочок степи на границе Снежного княжества, Лигирийской империи и Вангора стал безопасен для проживания, и урас – часть племени, состоявшая из близких друг другу родов, – Ардыгея чувствовал себя вполне безопасно. Степь не была вытоптана многочисленными стадами пастухов орков, в предгорьях росла сочная трава, а во множестве рек, мелких и быстрых, водилось много рыбы. Здесь по просторам бродили стада диких лорхов, на которых никто никогда не охотился.

Юный эльфар попал в плен к самому гаржику, выехавшему на разведку поближе к горам. Он привез его в стойбище и небрежно сбросил с крупа лорха. Радзи-ил, связанный по рукам и ногам, больно ударился затылком о землю. В голове зашумело.

– Башык! – громко крикнул сотник, и из шатра вышел старый, голый по пояс, хромой орк, но все еще могучий, со следами многочисленных шрамов на теле.

– Башык, смотри, какого я раба привез. Молодой, бледнолицый. Шел один и попался. Попытался, глупец, удрать. Возьми его и поработай с ним. Только не калечь и не лишай его мужества. От него отличные дети пойдут. И пусть еще горбатый Ширнак наложит на него повиновение. Никогда не знаешь, эти бледнолицые маги или нет.

Он развернул лорха и удалился.

Радзи-ила грубо подняли за шиворот. Ему в лицо ударили противные запахи несвежего мяса, дикого чеснока и браги, перемешанные в невыносимую вонь. Он непроизвольно сморщился.

Старый орк засмеялся:

– Не нравится наш запах, бычий глист? Скоро он тебе покажется ароматом твоих горных цветов, бледнолицый.

Он вытащил молодого эльфара к костру, встряхнул его и неожиданно резко уронил лицом на свое колено. Затем поднял и ударил эльфара кулаком в живот. Радзи-ил задохнулся от боли и, не выдержав, застонал. Не хватало воздуха, а новый удар по ребрам опрокинул его на землю. Сапог орка наступил ему на затылок и втоптал лицо в пыль.

– Как тебя зовут, бледнолицый? – со смехом спросил старый орк. Он поднял голову юноши за волосы и присел рядом с ним.

– Чтоб ты сдох, падаль степная, – глотая кровь и пыль, сумел проговорить Радзи-ил. Он надеялся, что после этого его убьют, а мучения тела и души на этом закончатся.

Орк громко и радостно загоготал.

– Ответ неверный. – И снова принялся избивать пленника. Через четверть часа он опять спросил: – Как тебя зовут, бледнолицый?

– Сдохни, тварь, – прошептали разбитые в кровь губы юноши, и избиение продолжилось.

Старый орк был изобретательным мастером пыток и получал удовольствие от процесса. Он сильно не калечил, а методично бил по болевым точкам, постепенно ломая волю молодого эльфара. Иногда он просто замахивался, и Радзи-ил в страхе дергался и пытался отстраниться, что опять же вызывало смех орка. На пятый раз, когда Башык спросил: «Как тебя зовут?» – Радзи-ил не выдержал и назвал свое имя.