Если бы я был простой вангорский аристократ, посланник бы и пальцем не пошевелил. Он выслушал бы меня и решил все за моей спиной, а меня нашли бы умершим от того, что я подавился костью. Вот что бывает с выскочками.

Но я был особенный. И, как хорошо знал, имел авторитет абсолютно невменяемого нехейца. Я мог поднять орков и пойти войной на противников Торы. Однажды я так уже пугал вангорцев, и у меня все могло получиться. Орки бы вписались за мужа небесной невесты. Пограбить снежков было их одним из огромнейших желаний. Дай только повод. И не так-то просто меня убить, это они понимали тоже. А если попытка покушения не удастся, то, я думаю, лер даже боялся представить, что после этого произойдет. А произойдет то, что всем политическим договоренностям придут кранты. Я мог сдвинуть установившееся равновесие в любую сторону. А вот что будет после этого, знал только я. Дым пожарищ и горы трупов по всему материку.

Лер помолчал, выслушав мои доводы, и, подняв на меня взгляд, прямо спросил:

— Граф, не будем ходить вокруг да около. Что вы хотите? И что можете предложить?

— Первое, что я хочу: знать, за кого вы?

— Я за принцессу. Но вынужден придерживаться нейтралитета, иначе меня отсюда уберут и отношениям королевства и княжества будет нанесен ущерб. Я так понимаю, у вас есть определенный план.

Посланник оказался прозорливым.

— Есть.

— Опишите его вкратце.

— Я отдам вам тело секретаря и не допущу распространения слухов. Я направляюсь в Снежное княжество, чтобы представить троих эльфаров, желающих вступить в мой род.

При этих словах глаза посланника, помимо его воли, сработали как семафор. Быстро широко раскрылись, показав его великое удивление, и вернулись в свое первоначальное состояние.

— Там я планирую получить поддержку тех родов, которые связаны с вами. Вы дадите мне к ним рекомендательное письмо. Основав новый род, я войду в сообщество новых домов и навлеку, как я понимаю, на себя их гнев. А дальше — по обстоятельствам. Буду убирать тех, кто особо ретиво выступает против принцессы.

Корса-ил сидел задумчивый и молчаливый. Он выпил одним глотком вино и наконец поднял на меня взгляд.

— Вы хотите сплотить старые дома вокруг Торы. Мне даете оружие против особо неуступчивых. Сами бросаетесь в огонь, который может вас сжечь без остатка… Да, вы действительно странный и… опасный противник. С вашей удачей и отвагой вы, граф, можете преуспеть. Но это если вас не остановят. А я думаю, что вы не проживете в княжестве и недели. Вы просто исчезнете по дороге. А мое письмо найдут у вас…

Он замолчал. Опустил задумчивый взгляд на тарелку с недоеденным десертом и вновь посмотрел на меня.

— Но вы сделали свой выбор, граф, и я не смею вам мешать. Только вместо письма я дам вам это кольцо. Вы покажете его бывшему секретарю великого князя. Его зовут Марцел-ил. Найдете его в Туманной лощине. Остальное расскажете на словах. Он поможет вам получить поддержку нужных эльфаров. И да хранит вас создатель. — Он снял кольцо с пальца и протянул мне. — Когда я могу забрать тело нашего соотечественника?

— В любое время, лер, я распоряжусь.

Аудиенция была окончена, но у меня осталось ощущение незавершенности, и избавиться от него я не смог.

Планета Сивилла. Степь. Предгорья Снежных гор

Рындына вздрогнула и уронила глиняный кувшин с гайратом. Она поставила тарелки с мясом и лепешками на маленький столик для мужа, который должен был сейчас прийти, отвернулась за скисшим молоком коров, а когда повернулась, то увидела, что вместо мужа на его месте сидит синеволосый орк, урод из уродов, и с удовольствием ест мясо молодого ягненка. Он хитро посмотрел на женщину и дернул правым большим ухом. Женщина отступила на шаг.

— Рындына, у тебя что, руки отсохли? — спросил синеволосый и утробно противно рассмеялся. — Я вижу, ты разучилась чтить не только мужа, но и гостей. — Орк взял в руки большой кусок исходящего паром мяса. — Как же низко пали нравы детей степи! — откусив кусок, проговорил пришелец. — Женщины управляют мужчинами. Гостей судят по внешности. Ты помнишь свой завет, Рындына, который давала, когда выходила замуж?

Женщина сделал еще шаг назад и выскочила из шатра. Снаружи послышался ее сдавленный вскрик:

— Мырыз! Мырыз! Там… Там…

— Что там? Женщина, говори внятно.

— Там этот… Урод.

«Урод, значит? — усмехнулся я. — Ну что ж, посмотрим, что ты скажешь сейчас».

Я создал иллюзию слоновьих ушей и носа Буратино. Из-за шкур шатра послышался вскрик.

— Рындына, что с тобой? Старая ты дура, не можешь язык держать за зубами!

Теперь послышались вскрик женщины и ее вопль. Занавеска на входе отлетела в сторону, и в шатер кубарем влетела орчанка. Упала у моих ног, а следом вошел ее муж. Он склонил голову и смиренно попросил:

— Господин, простите эту выжившую из ума старуху. Не ведает, что несет.

— Мызыр, если ты не можешь управлять своей женой, то как сможешь управлять народом? — спросил я.

Орк насупился.

— Я понял тебя, господин, — произнес он, решительно схватил женщину за волосы и вытащил из шатра.

Сразу же оттуда раздались свист плети и вой Рындыны. Вскоре она приползла на четвереньках в шатер и обняла мои сапоги.

— Простите, господин, — плача, с надрывом попросила она. — Не буду больше преступать завет. Я буду послушна мужу. Отец свидетель.

Мызыр стоял на входе.

— Ну, тогда неси еду, — усмехнулся я. — Мы с твоим мужем поедим и пообщаемся. Прощена, — и снял иллюзию.

Мызыр прошел и сел рядом. Выбрал кусок мяса и протянул мне. Я взял. Мызыр оказал мне почет. Мы молча ели мясо, лепешки, сыр, соленые корешки и запивали гайратом.

После еды орк, отдуваясь, произнес:

— У нас все готово, Посланник. Разведчики донесли, что передовые отряды ревнителей старой веры уже на подходе, основные силы подойдут завтра к вечеру.

— Ты не хуже меня, сотник, знаешь, что делать, — спокойно ответил я. — Занимайся, а я отлучусь.

После этих слов перенесся на Гору и оттуда уже к месту, где оставил невесту.

В горах темнеет быстро. Заходящее светило последними лучиками ласкало верхушки изъеденных временем гор. Удлинились тени, на своих границах создавая резкий контраст света и темноты. Гомон птиц затихал. С гор подул прохладный ветерок. Под навесом небольшой скалы у горящего костра сидело двое, Ганга и Гради-ил. Это все, что осталось от большого лагеря. Вокруг ни души, не считая меня. Я стоял и смотрел на них, ставших мне такими дорогими… близкими…

Ганга замерла. Ее плечи напряглись, и она медленно повернулась в мою сторону.

— Ты? — тихо прошептала она одними губами.

Но я прочитал этот короткий вопрос и так же тихо одними губами ответил:

— Я.

Ганга вскочила, хотела броситься ко мне, но какая-то сила остановила ее.

— Гради-ил, он вернулся, — произнесла она.

— Вижу, — ответил тот и поднялся.

Они оба подошли ко мне. Гради-ил шел, отступив на шаг от моей невесты.

Ганга остановилась напротив и долго всматривалась в мое лицо.

— Ты изменился, — произнесла она. — Так, словно тебя не было годы. — Она провела ладонью по моему лицу. — Появилась щетина. Ты уже не мальчик.

Затем обвила мою шею и прижалась всем телом. Я обнял ее. И так мы простояли долго, впитывая чувства друг друга и наслаждаясь объятиями. Гради-ил кашлянул и вежливо отвернулся.

Наконец Ганга отпустила меня.

— Ты голоден? — спросила она.

Вот что значит орочья жена! Она встречает мужчину неизменным вопросом: «Ты голоден?» А он не смеет ответить нет.

— Как волк! — засмеялся я, и напряжение от моего появления, витавшее в воздухе, исчезло.

— У нас заяц на костре. Идем.

Она ухватила меня за руку и потащила мимо скромно стоявшего эльфара. Глядя на его улыбку, я только пожал плечами.

К зайцу я выложил фрукты, пироги и вино. Поставил бокалы, и мы отпраздновали мое прибытие. Только после еды, которую слопал Лиан, я спросил: