– За меня?! – в ужасе пискнул потомок отважных мореплавателей, представив, как в него вонзаются острые крючки кошачьих когтей.
– За Мартина! – строго сверкнул глазами Брысь. – А мы с Василием вот за эту…
– Альма, – быстро назвалась «сыщица» и смело шагнула в реку. Её тут же окатило волной, а плавающая на поверхности клейкая сажа налипла на шерсть. Альма с огорчением подумала, в каком неприглядном виде предстанет перед дворовым красавцем, когда снова выберется из воды. Впрочем, все её новые знакомые имели сейчас одинаково жуткий облик. А когда обращались к невидимому им с Васькой призраку, то молодой овчарке становилось в их компании и вовсе неуютно. Сборище чумазых сумасшедших!
Переправа вплавь под сыплющимися сверху искрами и более крупными «подарками» в виде сверкающих углей, с шипением уходящих под воду и тут же снова всплывающих, прошла под горестные стенания графа Брюса. Альме с Васькой «повезло»: они слышали только треск, гул и рёв оставшейся за спиной стены огня, но и эти звуки вскоре исчезли, так как намокли уши и в головах обладателей превосходного слуха поселилась звенящая тишина.
Выброшенные волнами на берег, пришельцы из будущего с ужасом почувствовали, что нестерпимый жар легко преодолевает водную преграду. Одна за другой вспыхивали оставленные на берегу лодки, а коварный ветер горстями и целыми охапками переносил пламя в ещё не охваченные пожаром городские кварталы.
Его сиятельство (которого уже давно грызла совесть за «себя грядущего», отправившего славных зверюшек в столь опасное путешествие) заламывал руки и причитал, глядя на обессиленных животных:
– Ах, нельзя тут оставаться, бежать бы вам, бежать!
Мартин, пошатываясь, поднялся. Прихватывая приятелей за шкирки, он заставил их встать на дрожащие лапы. Всех, кроме Пафнутия. Потомок отважных мореплавателей (теперь уже не зелёный, а чёрный) находился в обмороке. А может, и вовсе захлебнулся – выяснять было некогда.
– Ты понесёшь Пафнутия, а я – котёнка, он тяжелее, – распорядился Мартин, обращаясь к Альме, пока «руководитель миссии» тряс головой, пытаясь вылить воду из ушей, и протирал глаза от налипшей сажи.
– Нужно добраться до усадьбы Воронцово и улететь подальше отсюда на воздушном шаре! – подал слабый голосок Василий, как только оказался в безопасности, а точнее – в мощных челюстях гигантского пса.
На воздушном шаре? – Брысь перестал трясти головой. – Неужели его сны могут стать реальностью?!
Яков Вилимович хлопнул себя по лбу. Правда, не столько потому, что и сам вспомнил о такой возможности, сколько от удивления, что о технических ухищрениях людей известно маленькому котёнку, даже не обладающему способностью лицезреть призраков!
– Я укажу путь! – воскликнул он и устремился вперёд, радуясь, что бесплотные духи не страдают одышкой…
Глава пятьдесят девятая
Огненное море, разливаясь, захватывало всё больше пространства, не щадя ни своих, ни чужих; ни людей, ни животных; ни простых смертных, ни того, кто грезил о славе властителя мира…
Пробираясь наугад по враждебной, превратившейся в гигантский костёр Москве, он встречал обезумевших от страха гусаров и гвардейцев – остатки его Великой армии. Они не узнавали своего императора, поглощённые единственной мыслью – уцелеть. В обмен на это они готовы были вернуть всё награбленное. Вот только Городу не нужны были ценности, ему нужны были их жизни…
Спустя несколько часов, грязный и обожжённый, в сопровождении таких же грязных и обожжённых солдат и придворных Наполеон Первый Бонапарт добрался до путевого дворца российских царей, в нескольких километрах к северо-западу от пылающей Москвы. Нестерпимый жар и тут давал о себе знать, не подпуская к окнам и угрожая мгновенной расправой, если ветер переменится. К окнам всё равно подходили, чтобы бросить умоляющий взгляд на небо – дождя! Однако чёрные клубы дыма не собирались превращаться в тучи и вместо спасительных прохладных струй на обречённых сыпался горячий пепел…
***
Альма неслась изо всех сил, стараясь не отставать от могучего красавца. От сильной тряски Пафнутий очнулся и долго – сначала с недоумением, а потом с обидой – смотрел на мелькающие впереди длинные и крепкие лапы Мартина. Его, стало быть, доверили этой, как там её… Альме. Вот ведь имечко! Поди запомни! То ли дело у него: Пафнутий Владимирович Менделеев… Один раз услышишь – никогда не забудешь!
Рядом, почти наравне друг с другом, грациозными прыжками мчались Брысь, Рыжий и Савельич.
– Мы преследуем французского императора? – поинтересовался у них потомок отважных мореплавателей, в памяти которого из последних событий сохранилась лишь чёрная маслянистая волна, накрывшая его с головой.
– Живой! – обрадовался Рыжий, а «руководитель миссии» не моргнув глазом подтвердил:
– Кого же ещё! Конечно Бонапарта!
Пафнутий немного помолчал, восстанавливая мыслительные способности, потом недоверчиво спросил:
– Он умеет так быстро бегать?
Савельич презрительно фыркнул, и «м.н.с.» догадался, что его разыгрывают. Ещё немного подумав, он промямлил:
– Если мы никого не догоняем, значит – сами спасаемся?
Извернувшись в зубах овчарки, Пафнутий посмотрел назад.
– Быстрее! – тут же заверещал он, увидев преследующее их пламя.
К счастью, ураганный ветер, дувший беспрерывно почти целые сутки, стал наконец стихать, а беглецы, подгоняемые отчаянным писком Пафнутия, мчались так быстро, что вскоре оставили обжигающую стену огня далеко позади. Каменные здания сменились бревенчатыми избами, парки – огородами, а пустынные прежде улицы наполнились обозами и людьми. Теми, кто ещё не успел покинуть город и теперь торопился уйти и уехать как можно дальше от смертоносного пожара и армии завоевателей.
– Вдруг они раньше нас до шара летательного доберутся? – забеспокоился Василий, потому что огромный пёс, кажется, собрался отдохнуть, а свою ношу опустил на дорогу, прямо в пыль, поднятую колёсами карет, телег, конскими копытами и сотнями человеческих ног.
Альма проделала то же самое с Пафнутием. Но, в отличие от котёнка, сразу вскочившего на долговязые лапки, «м.н.с.» остался лежать: при слове «летательный» силы его покинули, взор затуманился, а в ушах раздался свист, как во время недавно пережитого «полёта» над ночной «столицей вдовствующей». А говоря точнее – свободного падения с невероятной высоты!
– Далеко ещё до усадьбы? – проник в сознание Пафнутия бархатный голос руководителя операции, а призрак ответил:
– Вёрст пять, не более!
Воодушевлённые близостью цели, все снова засобирались в путь. «Конечно, – возмутился про себя „м.н.с.“, снова очутившись в пасти овчарки, – им-то в воздухе кувыркаться не доводилось!»
Пафнутию показалось, что он едва успел додумать фразу до конца (не из-за того, что туго соображал, а потому что почти морская болтанка прерывала умственный процесс), как граф Брюс возвестил:
– Имение Воронцово! Создание парадного въезда тоже архитектору Баженову приписывают.
Имя зодчего, а скорее воспоминания о подвале, где их компания утоляла голод, заставили Пафнутия встрепенуться и осознать, что с того момента не только колбаса, но даже мысли о ней должны были напрочь перевариться.
Чтобы проверить ужасную догадку, «м.н.с.» попробовал вызвать в памяти любимое лакомство. Оно, к счастью, не замедлило явиться. И получилось таким огромным, что больше походило на… – Пафнутий горестно вздохнул – воздушный шар. Впрочем, на таком он бы не отказался полетать. От предвкушения обильной трапезы «м.н.с.» даже рот шире открыл и приготовился проделать в колбасном изделии добротный туннель. Но восхитительный мираж рассеялся от восклицания «старшего компаньона»:
– Опоздали!
Глава шестидесятая
– Всё съели?! – вырвалось у Пафнутия, прежде чем он успел сообразить, что «главнокомандующий» вряд ли имел в виду опоздание к обеду. Брысь ничуть не удивился восклицанию: он давно знал, что самое почётное место в голове их маленького приятеля отведено мыслям о съестном.
