Незнакомец между тем сердито воскликнул, обращаясь к загадочному, невидимому собеседнику:

– Не мелите чепухи, ваше сиятельство! Какие тут могут быть лю…

Внезапно он обернулся и уставился прямо на дверь. Капитану Петрову ничего не оставалось, как распахнуть её и войти внутрь. Альма тут же подбежала к «хозяину» диковинной комнаты, замершему с открытым ртом и вытаращенными глазами. Вблизи разъяснился странный рисунок на физиономии злоумышленника: «узоры» были нанесены явно кошачьими когтями и зубами, а уж потом гражданин обвёл их йодом и кое-где заклеил лейкопластырем. Теперь отпали последние сомнения, что перед ними похититель. Альма обнюхала его для порядка и кинулась к большому письменному столу, на котором следователь увидел обувную коробку. Вполне возможно, ту самую, что принадлежала юному химику Вове Менделееву.

Овчарку же заинтересовал собачий ошейник с огрызком знакомой брезентовой ленты, валяющийся на полу рядом с подозрительным маслянистым пятном. Она поводила носом, заинтригованная скоплением запахов, и лизнула почти подсохшую лужицу.

– Следователь Сергей Анатольевич Петров! – представился капитан и предъявил удостоверение ошеломлённому их визитом гражданину с расцарапанным лицом.

«Что-то спать захотелось, – зевнула молодая „сыщица“, – полежу, пока они разговаривают».

– Как вы меня нашли? – промямлил незнакомец. – Ах да, собака!

Взгляды присутствующих невольно устремились на Альму, точнее, на то место, где она только что была…

Ничего не понимая, капитан Петров потянул поводок, и он послушно скользнул к ногам вместе с кожаным, в золотистых звёздочках ошейником его питомицы, по-прежнему сохраняющим форму окружности.

Пока «гости» пребывали в потрясении от случившегося, хозяин необычных апартаментов опомнился, с силой оттолкнул следователя, бросился к двери и выскочил из комнаты.

Сергей Анатольевич и Костя кинулись за ним, но преступник исчез, поглощённый непроглядным мраком подземелья.

– Не догоним! Он в этих катакомбах лучше нас ориентируется, – убеждённо произнёс диггер.

Капитан Петров и сам это понимал, как и то, о чём умолчал его спутник: без Альмы им не выбраться…

***

Пробуждение никак не наступало. Альма то жмурилась, то старательно пучила глаза, однако результат столь противоположных действий каждый раз оказывался одинаковым – тьма не рассеивалась! Но даже не это было самым страшным – самым страшным было отсутствие запаха любимого хозяина! Молодая овчарка принялась звать его громко и заливисто, пока не охрипла и вместо лая из её горла не стали вырываться непонятные кхыкающие звуки, словно у простуженной вороны.

«Какую команду нужно выполнять, когда хозяин уходит? – пыталась успокоить себя Альма. – „Ждать!“»

Она села и замерла в привычной настороженной позе, как на экзамене в школе служебных собак, где следовало быть очень послушной, чтобы заработать хорошую оценку и похвалу в виде лакомства.

Про последнее, впрочем, она напрасно вспомнила – тут же отчаянно захотелось есть.

«А сколько ждать? – обеспокоенно рассуждала овчарка. – Как если бы он ушёл на работу? Но ведь мы далеко от неё уехали! Или как будто он отправился за покупками? Так он меня всегда с собой брал и долго в магазине не задерживался!»

Альма тоскливо вздохнула. Может, выполнить команду «Искать!»? Например, Мартина и, как там его, Пафнутия? В отличие от исчезнувших следов хозяина, запах этой парочки она чувствовала прекрасно, как и кошачий, так что темнота не помешала бы обнаружить беглецов.

Ещё немного поколебавшись, «сыщица» двинулась в путь. Сначала медленно, прислушиваясь, не окликнет ли её родной голос, а потом всё быстрее и быстрее, пока окончательно не перешла на бег…

Невиданной силы ветер словно оживил Город, и, ожив, тот приготовился сам дать отпор неприятелю: грозно гремел железными крышами; гудел и звенел раскачивающимися от ураганных порывов церковными колоколами; гнул и ломал деревья, забрасывая ими мостовые; поднимал в воздух тучи дорожной пыли, слепя лошадей и всадников; неистово хлопал ставнями, разбивая стёкла и посыпая марширующих наполеоновских солдат острыми осколками.

Но, несмотря на героические усилия Природы и Города, улицы продолжали заполняться вражескими мундирами…

И тогда Москва решилась на отчаянный шаг – спалить себя дотла вместе с захватчиками…

– Смотрите, пожар! – вскричал Рыжий, и пришельцы, оставив телескоп, который пытались спасти от разъярившейся оконной створки, с ужасом увидели, как там и тут заклубился чёрный густой дым и появились оранжево-багровые всполохи.

Подгоняемое ветром пламя, словно гигантская кошка, прыгало по крышам, заглядывало в окна, накрывало огненным хвостом прекрасные особняки и дворцы. Оттуда выскакивали всё новые «хищники», голодные и беспощадные. И вскоре уже целая стая неслась по городу, проглатывая дом за домом, улицу за улицей. Москву накрыл удушающий купол из дыма и пепла, а воздух наполнился свирепым треском пылающих зданий и человеческими воплями…

– Кто-нибудь видел Пафнутия? – спохватился Брысь.

Оказалось, что в последний раз «м.н.с.» был замечен в оконной нише, когда всячески намекал присутствующим, что неплохо бы подкрепиться. А потом все увлеклись разглядыванием Бонапарта, пока не начался ураган…

Искатель приключений похолодел:

– Его сдуло! Он же маленький и лёгкий!

– Ах, беда! – запричитал призрак, успевший проникнуться уважением к зеленоватому зверьку, который разительно отличался от своих крысиных собратьев не только цветом, но и прочими диковинными талантами.

Мартин попробовал определить местонахождение грызуна, используя свой превосходный нюх, но едкий сизый туман уже заволок Башню, легко проникнув через разбитые окна и многочисленные щели. Поэтому бедный пёс только расчихался от напрасных стараний.

Взволнованные пришельцы бросились к лестнице и помчались вниз, толкаясь на крутых ступеньках. Призрак сопровождал их, заламывая руки и бестолково суетясь, так что будь он обычным человеком, наверняка мешался бы под лапами и был сбит могучим псом.

– Я покажу выход на крышу нижних палат! Может, вашего камрада туда сдуло!

Брысь, гигантскими прыжками преодолевая целые лестничные марши, метнул на привидение строгий взгляд:

– Имейте в виду, граф, пожар перекинется на Башню! И если ваша Книга здесь, то самое время в этом сознаться, а то мы не выполним вашего собственного поручения!

Бывший учёный, казалось, на мгновение заколебался, но потом упрямо тряхнул кудрявым париком.

– Башне Сухаревой ещё больше века стоять, по вашим же словам! – продолжил упорствовать Яков Вилимович и, зависнув в клубах дыма, указал на одну из дверей:

– Сюда!

Мартин с разбегу снёс деревянное препятствие, и друзья высыпали на крышу. Их тут же обдало жаром: вокруг полыхал и рушился Земляной город. Горели дощатые торговые ряды. Бревенчатые избы исчезали в огненном вихре, делая его всё мощнее и беспощаднее.

Занялся один из флигелей Странноприимного дома Шереметева. Там бегали с вёдрами люди, пытаясь потушить пламя: вероятно, в здании находились больные и немощные, кто не смог покинуть город вместе с другими жителями. Остались и те, кто за ними ухаживал…

Тучи искр взмывали ввысь и осыпались на Башню, накаляя железную кровлю.

Савельич опечаленно молвил:

– Даже если Пафнутий не разбился при падении, у него не было шансов выжить…

– И вы тут погибнете! – вскричал граф. – Нужно укрыться в подземелье!

***

– Сокровища… Не может быть, чтобы совсем не было сокровищ, – бормотал кладоискатель, перебегая от одной стеклянной колбы к другой, стирая лапками пыль, пробуя на зуб разложенные на полках и столах предметы, копошась в ветоши, царапая коготком детали железного человека…

– А ещё сиятельство! – сердился Пафнутий. – У графов всё из золота и камней драгоценных, а тут шаром покати!