– Ни стыда ни совести у супостатов! Храмы в конюшни превращают, иконы саблями рубят…

Каждое слово графа добавляло ярости отважному псу, так что когда он во главе «своей» команды ворвался на территорию Кремля, то буквально клокотал от гнева. Вот только излить его оказалось не на кого: неприятель сбежал из охваченного огнём сердца Москвы и теперь разрозненными отрядами метался по улочкам и переулкам, пытаясь найти спасение от жестокого пламени.

– А наши где? – разволновался Мартин, с тревогой втягивая ноздрями раскалённый воздух.

– Может, в соборе укрылись, – понадеялся его сиятельство.

Однако покрытое копотью пятиглавое здание хранило лишь следы варварского разграбления. Ни Рыжего, ни Савельича, ни Брыся с Пафнутием внутри не было.

– Куда же они подевались? – огорчённо спросила Альма, которая рассчитывала, что её сыщицкий долг будет вот-вот исполнен и останется только вернуться к любимому хозяину. Впрочем, ещё следовало выжить в огненной кутерьме…

– Пищит кто-то! – воскликнул котёнок и на всякий случай юркнул под Альму.

– Где пищит? – поводила ушами овчарка и восхищённым взором проводила Мартина. Тот ринулся в дальний угол зала, заставленного каменными саркофагами.

– У тебя отменный слух! – похвалила она и, смущаясь, добавила: – Ты и впрямь особенный…

Пёс между тем заглянул в гробницу, куски от разбитой крышки которой валялись рядом, и извлёк оттуда упитанного зеленоватого грызуна с хвостом изумрудного цвета.

– Бывают, значит, такие! – ахнул Василий.

Поставив «трофей» на край саркофага, Мартин представил его новым знакомым:

– Пафнутий! Питомец Вовки Менделеева, изобретателя эликсира перемещений.

«М.н.с.», недовольный краткостью изложенных о нём сведений, приосанился и собрался гордо поведать о двух своих образованиях, чтобы красивая и явно породистая собака, а также полосатый кошачий недомерок не зазнавались.

Однако Мартин опять всё испортил, потребовав немедленного отчёта о пропавших котах.

– Они Бонапарта преследуют, а меня тут оставили – тебя с графом караулить, – доложил Пафнутий оскорблённым тоном…

Пафнутий приврал – никто ему ничего не поручал. Едва призрак отправился за подмогой «в лице» могучего Мартина, началось настоящее светопреставление. С очередным порывом ветра пламя преодолело кирпичные стены, казавшиеся неприступными, и с жадностью набросилось на новые жертвы, в том числе и на бочки с порохом. Сердце столицы и всего государства российского сотрясли взрывы. Поливаемый огненными струями, Кремль мгновенно превратился в смертельную ловушку. Солдат охватила паника, и, давя друг друга, они бросились вон из собора, сталкиваясь в дыму с другими мародёрами, теми, кто грабил соседние храмы.

– Не упустить бы Бонапарта! – воскликнул Брысь и тоже выбежал наружу.

За ним, предварительно покрутив головами в поисках «м.н.с.» и не обнаружив его, устремились Рыжий и Савельич. Пафнутий же, благоразумно забившийся в угол ещё в самом начале суматохи, восклицание «главнокомандующего» расслышал, но последовавшие затем действия не одобрил. Не всё ли равно, кто прогонит захватчиков: они или огонь?! Главное – враг драпает. Или Брысь собрался преследовать его до самых дальних рубежей, чтобы убедиться, что «незваный гость» ушёл и больше не вернётся? В таком случае такой увесистый груз, как он, Пафнутий, котам только помешает. Да и Мартина кто-то должен предупредить, куда все пропали. Пёс, конечно, своим собачьим нюхом и сам это выяснит, но вот по отношению к его сиятельству невежливо получится.

«М.н.с.» придумывал для себя всё новые оправдания, почему не подал никакого знака потерявшим его приятелям. Потом к отговоркам добавились объяснения, зачем он забрался в один из разрушенных французскими гусарами саркофагов. «Разумеется, чтобы спастись от огня! – втолковывал Пафнутий возмущённой его поступком совести. – Ну не для того же, чтобы посмотреть, не осталось ли тут сокровищ!» Кстати, судя по совершенно простой ткани, в которую были завёрнуты кости бывшего князя, а может и царя, драгоценностей в гробнице и не было…

***

Мартин размышлял. Точнее, старательно изображал глубокомыслие. Разъедающий ноздри дым не позволял взять след, но ему ужасно не хотелось сознаваться в своей беспомощности в присутствии породистой красавицы. Да и остальные, включая бывшего генерал-фельдмаршала, смотрели на него, усиленно хлопая глазами в ожидании ответственных решений.

– А ты местами полысел и закоптился! – нарушил затянувшуюся паузу Пафнутий таким льстивым тоном, словно объяснял, почему именно на Мартина теперь вся надежда.

«Наверное, опалённая в пожарах шерсть придаёт мне бравый вид», – заключил пёс.

– Ладно, вы тут побудьте, подальше от входа, чтобы не слишком горячо, – не очень связно начал он отдавать приказания, – а я разведаю обстановку и вернусь!

Призрак графа Брюса всплеснул руками и опять приложил концы кудрявого парика к глазам, чтобы вытереть выступившие слёзы.

– Вельми прекрасно понимаю себя грядущего, по какой причине на вас выбор пал, дабы за помощью к вам обратиться! – всхлипывая и шумно сморкаясь в невесть откуда взявшийся носовой платок с кружевной оторочкой, воскликнул его сиятельство. – Поелику вы все храбрости и отваги завидной преисполнены!

Пафнутий тут же выпятил живот и заявил:

– Да, абы кого за сокровищами не пошлёшь! А Книга ваша ценности немереной!

Бывший алхимик, а также Альма стушевались. Правда, каждый по своей причине: первый – поскольку упорно отрицал наличие упомянутого трактата, а овчарка – поскольку точно знала, что фолианта больше нет в наличии.

Единственный, кого совершенно не волновала судьба Книги, а лишь судьба снова сгинувших в безвестности приятелей-котов, был Мартин. Не дослушав, что ответит граф на замечание Пафнутия, он выскочил на площадь и, приникнув к горячему булыжнику, чтобы оказаться ниже дымовой завесы, пополз.

– У вас есть план? – тут же раздался над ухом голос графа Брюса.

– Буду ползать, пока след наших не отыщу, – поделился пёс бесхитростной стратегией.

– А разве у вас в будущем никому неизвестно, каким путём Бонапарт из Кремля выбрался? Где он, там и камрады ваши!

Мартин смутился.

– Если только Савельичу, – неуверенно ответил он, досадуя, что вопросы по истории почему-то достаются именно ему, хотя он совершенно к ним не подготовлен!

***

Разглядеть кого-то конкретного в мятущейся толпе было невозможно, к тому же преследователи французского императора и сами рисковали стать жертвами либо огня, либо тяжёлых гусарских сапог с острыми шпорами, либо конских копыт, а то и просто задохнуться в густом ядовитом дыму.

Стены царского дворца облизывали языки пламени, оставляя после себя чёрные следы.

– А Бонапарт точно не погиб в пожаре? – засомневался Брысь.

– Нет, ему удалось каким-то образом бежать отсюда, – с унынием глядя на исчезающее в огне творение великого архитектора Растрелли, отозвался Савельич. – А умер он на острове Святой Елены, куда его после войны сослали.

– Граф Брюс говорил, что подземные ходы прямо из Кремля за пределы города тянутся, – напомнил Рыжий, испуганно вращая глазами-блюдцами, в которых отражались оранжевые языки пламени. – Может, по ним Бонапарт и скрылся?

– Хм, очень может быть, – стараясь сохранять спокойствие и не показывать приятелям, что боится не меньше, чем они, рассудил искатель приключений. – Мало ли, предатель выискался, кто ему про катакомбы эти рассказал. Где вот только нам их искать?.. Хотя… наш ход под Сухаревой башней начинался. Вдруг и тут под какой-нибудь из них?

Савельич тоскливо заметил, что башен в кремлёвской стене аж целых двадцать, сооружённых ещё в конце XV века.

– Начнём с ближней к дворцу, – распорядился Брысь, чтобы решительными действиями отвлечь приятелей от творящегося вокруг ужаса.

– Тайницкая, – тут же поделился знаниями книгочей.