Ум Элен и Наташи

Я всегда советую психоаналитикам: «Ищите себе исповедника или исповедницу!» Для этой роли лучше приспособлены именно женщины. Они часто наделены отличной интуицией, они видят все слабые стороны мужчины и все происки его Анимы. Они проницательны, как карточные гадалки. Они видят то, о чем мужчины не догадываются. Вероятно, поэтому еще ни одна женщина не полагала своего собственного мужа сверхчеловеком!

Карл Юнг

Есть еще одна пара полярностей, на которых акцентирует внимание автор, – это ум женщин. Обеих героинь в разных эпизодах называют то глупыми, то умными, отталкиваясь от разных критериев. Давайте для начала сравним восприятие разными героями ума Элен.

Ум Элен

Еще в самом начале взаимоотношений с Элен Пьер, почувствовав силу ее красоты, отговаривает себя от продолжения отношений: «Но она глупа, я сам говорил, что она глупа» (1, с. 233). И тут же сам себя опровергает: «Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина». Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой» (1, 234).

Итак, что же это за ум? Судя по всему, «умом» Элен является ее способность обыгрывать людей в психологических играх, то есть ставить человека в унизительное положение, оставаясь при этом на высоте, в превосходстве, таким образом имитируя и более глубокий ум.

Э. Берн говорит, что играм ребенок обучается в раннем детстве в собственной семье. Прояснить особенность ума Элен становится возможным в сравнении с членами ее семьи. Отец князь Василий, мать, два брата, Анатоль и Ипполит – это те люди, среди которых она формировалась как личность и которые в романе составляют для нее фон. Анализируя свои взаимоотношения с Элен, Пьер рассуждает: «Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит. Отец ее – князь Василий. Это нехорошо» (1, 233). Что он имеет в виду?

Начнем по старшинству, с отца. На своего отца Элен похожа умением имитировать. Л. Толстой пишет, что князь Василий никогда не знал отцовской любви, а имитировал ее: «Ну что, Леля? – обратился он… к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям» (1, 239). Казалось бы, какая разница детям? Однако, воспитывая детей по типу эмоционального невмешательства, родители, пытающиеся скрыть свое равнодушие и холодность за преувеличенной заботой, никого не обманывают: равнодушие безошибочно угадывается детьми и со временем усваивается ими.

А вот как Л. Толстой пишет об этом же самом качестве, так ценимом в свете, но на этот раз у Элен в салоне Анны Павловны Шерер: «Во все время рассказа виконта она сидела прямо, посматривая изредка то на свою полную красивую руку, легко лежавшую на столе, то на еще более красивую грудь, на которой она поправляла бриллиантовое ожерелье; поправляла несколько раз складки своего платья и, когда рассказ производил впечатление, оглядывалась на Анну Павловну и тот час же принимала то самое выражение, которое было на лице фрейлины, и потом опять успокоивалась в сияющей улыбке» (1, 28). Почему Толстой так подробно описывает поведение Элен во время рассказа, эти направленные на свое тело и свое платье взгляды, жесты? Логично было бы предположить, что человек, искренне увлеченный рассказом, ориентирован на рассказчика, а не на себя самого. Элен – нет. Однако показывать этого нельзя, значит нужно научиться показывать что-то другое – и Элен сканирует выражение лица Шерер, дабы не быть разоблаченной.

Каковы отношения Элен с матерью? Мать Элен появляется в романе дважды: первый раз во время спровоцированного князем Василием сватовства Пьера, второй раз – когда Элен собирается разводиться с мужем. Вот первый эпизод: «Кажется, я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастию своей дочери» (1, 238). Зависть – чувство хотя и по-человечески понятное, но отнюдь не материнское, а, скорее, чувство женщины-соперницы. Во втором эпизоде – снова зависть, на этот раз в связи с тем, что она в свое время не знала про возможность развода: «В числе людей, которые позволяли себе сомневаться в законности предпринимаемого брака, была мать Элен, княгиня Курагина. Она постоянно мучилась завистью к своей дочери, и теперь, когда предмет зависти был самый близкий сердцу княгини, она не могла примириться с этой мыслью» (2, 252). В чем же княгиня завидует дочери? Л. Толстой передает ее отчаяние восклицанием: «Но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это было так просто» (2, 253). От матери Элен Безухова усваивает умение жить без чувства любви, ориентируясь только на материальную выгоду.

Брат Анатоль – наиболее близкий Элен человек в семье. Толстой намекает даже на инцестуальные отношения сестры с братом. Они похожи стремлением к наслаждениям любой ценой, даже ценой безнравственности. Анатоль тайно женат, что не мешает ему соблазнять незамужнюю и невинную Наташу Ростову, Элен замужем, но это не мешает ей заводить многочисленных любовников. Отчасти оправданием обоим служит тот факт, что в их семье не принято строить близкие отношения на основе любви. Так, желая женить Анатоля на богатой невесте, а дочь выдать замуж за богатого жениха, князь Василий уготавливает обоим детям ту же участь, что и себе самому, и своей жене – брак по расчету. Недаром старый князь Болконский в разговоре с дочерью, к которой сватает сына Анатоля князь Василий, с презрением отзывается о нравственных нормах этой семьи: «Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать…» (1, 258).

Наконец, у Элен есть брат Ипполит, которого Л. Толстой называет «le charmant Hippolyte». Он просто идиот, при этом Толстой подчеркивает необыкновенное сходство его с сестрой, явно намекая на то, что это сходство отнюдь не только внешнее: «Le charmant Hippolyte поражал своим необыкновенным сходством с сестрою-красавицею и еще более тем, что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой. Черты его лица были те же, как и у сестры, но у той все освещалось жизнерадостной, самодовольной, молодой, неизменной улыбкой и необычайной, античной красотой тела; у брата, напротив, то же лицо было отуманено идиотизмом и неизменно выражало самоуверенную брюзгливость, а тело было худощаво и слабо. Глаза, нос, рот – все сжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу, а руки и ноги всегда принимали неестественное положение» (1, 28). Так же, как Пьер не мог решить из-за самоуверенности Элен, умна она или глупа, невозможно было наверняка понять и про идиотизм Ипполита: «Из-за самоуверенности, с которою он говорил, никто не мог понять, очень ли умно или очень глупо то, что он сказал» (1, 29).

Подводя итог сказанному, можно сказать, что ключом к «уму» Элен являются самоуверенность и умение имитировать. Неизменная улыбка и умение держать паузу – вот те стратегии, с помощью которых Элен не поддерживает контакт, а предоставляет собеседнику самому выпутываться из неловкой ситуации. Сама она при этом остается в стороне.

Ум Наташи

Когда княжна Марья Болконская спрашивает Пьера про свою будущую невестку Наташу Ростову: «Умна она?», – Пьер задумывается. «Я думаю, нет, – сказал он, – а впрочем – да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего» (1, с. 592).