Я предположила, что в работе с теневыми проявлениями клиента ненормативная лексика будет не только не предосудительна, но и зачастую предпочтительна, уместна и при определенных условиях перестанет быть непристойной. Речь идет о тех ситуациях, когда развитие личности было искусственно остановлено, и ненормативные слова и выражения, примененные в психотерапевтическом процессе, в силу их шокирующих свойств оказываются способны разблокировать естественные процессы развития личности.

На основе анализа психотерапевтических сессий, приведенных в литературе по психологическому консультированию, а также из собственной терапевтической практики, я выделила шесть следующих сфер человеческого опыта, где ненормативная лексика может найти применение. Эти сферы я условно назвала так:

– непристойность ради соблазнения;

– непристойность ради забавы;

– непристойность как выражение гнева;

– непристойность с целью полового возбуждения;

– непристойность ради установления контакта;

– непристойность ради восстановления самосознания женщины.

Эти шесть сфер охватывают круг человеческих чувств, являющихся табуированными. Эти чувства – стыд, страх, гнев, вина, унижение – принято считать отрицательными, и поэтому мы чаще всего их подавляем в себе. Однако правильным было бы найти социально приемлемый способ их выражения.

Ниже в связи с каждой упомянутой сферой отношений приводятся психотерапевтические ситуации с применением ненормативной лексики – этого неоднозначного, но действенного инструмента в руках профессионала, а также их подробный анализ.

Пристойно о непристойном

Из песни слова не выкинешь.

Поговорка

Прежде чем приступить к собственно анализу терапевтических сессий, я должна поделиться возникшими препятствиями. Все они суть не что иное, как проявления все того же конфликта тени и персоны.

Трудность первая: как говорить о непристойных словах, употребляя при этом пристойную лексику? Ведь употреблять плохие слова стыдно (это говорит моя собственная персона). Разрешить эту трудность – значит, интегрировать один из аспектов собственной тени.

Первому из практических психологов этот трюк удался Эрику Берну в его книге «Секс в человеческой любви». Могу только с восхищением снять шляпу перед его находчивостью, с которой он догадался предварить курс лекций о сексе анализом словаря ненормативных слов и отбором подходящей терминологии. «О сексе нелегко писать, главным образом потому, что эта тема скользкая и „влажная“»⁴⁵, – начинает Э. Берн, после чего анализирует весь сексуальный тезаурус, начиная от конъюгации и копуляции и заканчивая коитусом и половым актом. Подобные термины Э. Берн отбраковывает: «Проблема в том, что все эти слова и выражения уклоняются от сути дела – вожделения, удовольствия, упоения; поэтому они холодны, сухи и бесплодны»⁴⁶.

Далее психолог предлагает свой способ «говорить о непристойностях, не будучи непристойными» – он пишет четыре самых распространенных сексуальных непристойности задом наперед или поменяв буквы местами, при этом «не вводя никого в заблуждение и никого не оскорбляя». Таким образом Э. Берн справляется со сложнейшей задачей – он оказывается способным примирить персону с тенью на уровне английского языка, на котором пишет свою книгу «Секс в человеческой любви».

Я хочу решить не менее сложную задачу – выйти в метапозицию по отношению к ненормативной лексике и ее применению в психотерапии. При этом иногда будет трудно не напечатать саму непечатную лексику. Поэтому в случаях, когда замена неприличных слов приличными синонимами будет искажать восприятие, я поступаю классически: пишу начальную и конечную буквы слова, а середину заменяю многоточием. Материал для иллюстраций

Каждый пинок тренера целебен.

Высказывание участницы тренинга

Истории сами по себе – обучение, и остаются живыми после всех анализов и точных формулировок, которые из них время от времени извлекаются.

Джон Энрайт

Здесь меня поджидала вторая трудность – где взять практические примеры для иллюстрации приведенных положений? Хотя я уверена, что ненормативная лексика употребляется на психотерапевтических сессиях гораздо чаще, чем про то стремятся сообщить в описаниях своих кейсов психотерапевты, с прискорбием приходится констатировать, что материала на эту тему в специальной литературе чрезвычайно мало. Сама я тоже не спешу делиться собственными примерами. Причины этого понятны – в обыденном сознании психотерапевт – представитель помогающей профессии, он должен быть средоточием всех достоинств и являться позитивным примером для своих клиентов. Тот психотерапевт, который заявляет, что использует в работе нецензурную брань, вряд ли будет пользоваться популярностью (снова голос моей персоны).

Однако здесь есть исключение. Это исключение – психотерапевты, обладающие харизматичностью, своим мастерством заслужившие право говорить на том языке, который ведет к цели наиболее кратким путем. Их сессии с использованием ненормативной лексики уже стали классикой психотерапии и вошли в хрестоматии, а метод уже адаптирован общественным сознанием и воспринимается как норма.

Но, видимо, они потому и обладают харизматичностью, что их персона и тень находятся в балансе. Чтобы достичь этого состояния, они рискнули поставить под угрозу общественного осуждения свои ценности. Именно по этой причине они отработали свою тень и пребывают в согласии с ней и с собой.

В конце концов, я нашла следующий компромиссный вариант. В качестве примеров я взяла психотерапевтические истории Милтона Эриксона, величайшего из суггесторов ХХ века. Его психотерапевтические сессии давным-давно воспринимаются как притчи и переходят из одной книги в другую, позволяя исследователям открывать в них все новые аспекты благотворного влияния на жизнь людей. А комментарии к ним написала я, исходя из собственной модели анализа языка. То есть в данной главе я снова выступаю как переводчик с марсианского.

Теперь, разрешив трудности, можно перейти непосредственно к анализу областей применения ненормативной лексики в психотерапии. Напомню: я хочу показать, что если психотерапевт проводит сессию, в которой задачей клиента является интеграция тени, ненормативная лексика будет уместна и обнаружит свои ценные качества. Непристойность ради соблазнения

– Поручик Ржевский, как вы умудряетесь соблазнять такое количество женщин?

– О, очень просто. Подхожу к даме и говорю: «Мадам, разрешите вас отыметь.

– А если дадут по морде?

– Некоторые так и делают. Но большинство разрешает.

Из серии анекдотов о поручике Ржевском

– Доктор, поцелуйте меня.

– Что вы, это нарушение этики. Я с вами и спать-то не должен был!

Анекдот

Э. Берн считает, что «существует два рода ситyаций, когда непристойность может быть эффективной именно в силу своего неприличия: соблазнение и забава»⁴⁷. Соблазнение может быть истолковано многозначно. В одном значении соблазнить – вызвать сильное желание обладать чем-то; в другом – склонить к греху, развратить; в третьем – добиться обладания, совратить.

Уметь соблазнять – вообще-то, важное качество, играющее не последнюю роль в репродуктивном цикле человека. Однако человеку нужно уметь пройти буквально по лезвию бритвы, чтобы, с одной стороны, оставаться в рамках культурных норм, выработанных обществом, с другой – поддерживать контакт со своим животным началом, потому что это его сфера влияния. Или, говоря языком аналитической психологии, – важно угодить одновременно и персоне, и тени.