>
священное (не обязательно религиозно окрашенное, но исключительное по важности)
>
запретное в силу исключительной важности
>
не упоминаемое всуе, неприкасаемое
>
опасное (с угрозой наказания за попытки нарушить запрет)
>
отвергаемое
>
«нечистое»
>
непристойное.
Так вышло со многими словами и понятиями. Например, славянское слово «ведьма» в языческие времена имело благое, чистое значение: к ведьме как женщине, которая «ведает», то есть знает, обращались в беде за помощью и советами. «Ведение» было высшею премудростью, под его понятие подходили все религиозные обряды. С приходом христианства на смену язычеству слово «ведьма» стало синонимичным слову «преступница», а потом и вовсе ругательством, пройдя последовательно все приведенные выше этапы переосмысления.
К. П. Эстес, чтобы понять связь непристойной английской лексики с колдовством, также обращается к этимологии и предлагает поразмыслить над следующими тремя словарными определениями:
«Dirt (грязь – англ.): от среднеанглийского drit, вероятно, пришедшего из исландского языка и означавшего экскременты. Значение расширилось, включив в себя грязь: главным образом землю, пыль и т. д., а также всевозможные непристойности, особенно языковые.
Dirty word (грязное слово – англ.): непристойное слово, в современном обиходе также используется для обозначения того, что стало считаться социально или политически непопулярным или подозрительным, нередко из-за незаслуженной критики и клеветы или несоответствия современным тенденциям.
Obscene (бесстыдный, непристойный – англ.): от древнееврейского Оb, что значит колдун, чародейка»41.
Таким образом, если Э. Берн связывает значение непристойной лексики с первичными образами, восходящими к запаху экскрементов, с одной стороны, и к сексуальности, с другой, то К. П. Эстес указывает на связь с первым аспектом, а также привносит новый – связь с колдовством, магией, чародейством.
Это соответствует этнографическим данным. Ругательства и непристойности отмечены всюду, где существовали тайные женские общества, ― от дионисийских вакханок до крестьянок Восточной Европы XIX века. Так, например, Мирча Элиаде, историк религии, посвятивший свои исследования инициатическим ритуалам, отмечает, что в некоторых тайных обществах, например, обществе Ниембе, во время обряда женщины танцуют голыми и разучивают непристойные песни и ужасные ругательства. Он пишет, что «с древних времен грубой непристойной лексике приписывается магическая сила. Так что, с одной стороны, магия ругательства позволяла женщине защититься от мужчин и вообще от любой опасности (диких животных, демонических существ, несчастий и т. п.), но, с другой стороны, обряд вызывал экзальтацию, спровоцированную нарушением обычного поведения женщины, переходом от скромности к агрессивности. Нарушение нормального поведения означает переход от бытового, регулируемого принятыми нормами состояния к состоянию „спонтанности“ и исступления, в котором интенсивно участвуют религиозно-магические силы»42.
Получается, в непристойной лексике присутствует континуум «священный – бесстыдный». В чем же магическая сила «запретных» слов? В их способности возбуждать, воздействовать на эмоциональную сферу человека. Они могут быть и полезными, и опасными, одни и те же слова могут выполнять как негативную, так и позитивную функцию. Это похоже на действие яда: он может отравить, а может исцелить, в зависимости от дозы и от того, в какие руки попадет, поэтому на всякий случай сильные лекарства должны держаться под замком.
Тень
Родители пожаловались воспитателям, что их дети начали материться. Воспитатели стали думать, кто бы мог их научить. Вспомнили, что на прошлой неделе в детском саду работали два сантехника. Вызывают сантехников:
– Вы что-нибудь неприличное говорили при детях?
– Что вы, как можно…
– Вспомните хорошенько.
– Ну, единственный раз было: я уронил нечаянно Васе разводной ключ на ногу, так он мне возразил: «Петя, ты не прав».
Анекдот
Позитивное предназначение ненормативной лексики, как мне кажется, лучше других методов способен объяснить юнгианский подход. Ненормативная лексика, на мой взгляд, – это язык, на котором разговаривает такая наша субличность, которую К. Юнг назвал тенью. Тень – это негативная сторона личности, отвергаемая сознательным эго. При этом «тень – это не что-то целиком скверное, а просто низшее, примитивное, неприспособленное и неудобное. В нее входят и такие низшие качества, детские и примитивные, которые могли бы обновить и украсить человеческое существование»43.
Открытый К. Юнгом процесс индивидуации, посредством которого человек становится самим собой, включает в числе прочего интеграцию тени. К сожалению, человек чаще всего не в состоянии признать вытесненные желания, грубые побуждения, низменные мотивы, детские фантазии и негодования своими собственными, этому препятствует другая часть личности – персона (социальная маска). Тень и персона находятся в компенсаторной взаимосвязи, проявляющейся в конфликтах.
Признать тень своей – очень важная задача человека. В противном случае он проецирует ее на ближних, иногда в планетарном масштабе (например, Гитлер). Именно по этой причине К. Юнг утверждал: «Человек, который перестает приписывать свою тень ближнему, а открывает ее в себе и примиряется с ней, как мирятся с отвергнутым когда-то братом, – такой человек совершает работу великой, всемирной важности»44.
Что делать с тенью? Сразу скажем, что ее невозможно и, главное, не нужно искоренять. Остается одно – интегрировать свою тень. Это делается каждый раз индивидуально, однако последовательность психотерапевтических шагов определяется следующей логикой:
– Для начала признать существование тени в себе.
– Усилить в виде конфронтации, противостояния с персоной.
– Прийти к соглашению обеих сторон. Сферы психологического воздействия непристойных слов
Плывут Чапаев и Петька через Урал от врагов. Вдруг Петька нырнул, выныривает – весь в браслетах, в перстнях, на голове корона вся в брильянтах. Чапаев на него смотрит – что такое? А Петька ему: там на дне баржа с золотом затонувшая. Вот Чапаев нырнул – тоже выныривает в короне, в перстнях, на шее массивные золотые цепи с подвесками. Плывут, устали. Чапаев начинает под воду уходить. Петька ему:
– Василий Иваныч! Бросай корону – утонешь!
– Жалко, Петька, не брошу!
– Бросай, говорю, жизнь дороже!
– Ой, не могу, жалко!
– Бросай к чертовой матери, я тебе говорю, а то утонешь вместе с короной!
– Ладно, Петька, корону сниму. Но баржу от ноги ни за что не отвяжу!
Анекдот
Все, что нам нужно, – это способы разблокировать, отпереть, отпустить.
Джон Энрайт
Итак, начнем с первого пункта – с признания существования тени в себе. Кажется, чего проще! Однако признать свою тень – значит признать, что в тебе есть самые осуждаемые в обществе желания и устремления, те самые, которые ты как раз и ненавидишь в других людях. В силу того, что как психотерапевт я постоянно имею дело с теневыми аспектами личности своих клиентов (да и своими собственными – что уж говорить!), мне показалось интересным исследовать эти аспекты и систематизировать их.
