Она закатывает глаза.

— Ну разумеется нет. Но прошу, пока что займись своими делами. Мы союзники, поэтому я позабочусь о том, чтобы ты встретилась с лучшими экспертами в Инврисиле. Завтра.

— Экспертами? Какими экспертами?

Еще одно закатывание глаз. Магнолия показывает на мой бок: на мешочек хранения, который я ношу, и огрызается:

— Магическими экспертами, идиотка! Я знаю, что твои друзья-авантюристы нашли какие-то реликвии. Что ж, я организую встречу. А потом, когда я закончу с этим… мы с тобой снова поговорим.

— Отлично.

Магнолия вскидывает бровь, но это всё, что я могу сказать по этому поводу. Она громко вздыхает.

— Ты иногда бываешь просто несносным ребёнком, ты это знаешь? Напоминаешь мне Рессу, когда она была моложе.

Перед ней Ресса оборачивается и впивается взглядом в Магнолию. Я делаю то же самое. Магнолия машет рукой на нас двоих.

— Сегодня ты будешь спать здесь. Ресса найдет тебе комнату.

Что она и делает. Я бодрствую достаточно долго, чтобы увидеть, как особняк медленно возвращается к какому-то подобию нормального состояния… После чего я иду в большую, экстравагантно украшенную комнату, которая была мне выделена. Я ложусь на кровать, но я всё ещё слишком на взводе, чтобы заснуть.

Я всё ещё вижу молнии, всё ещё вижу огненную линию, охватившую Нэмора. Я не знаю, что это было, и почти боюсь узнать. Но одно я знаю точно.

Небо уже начинает светлеть. Я пытаюсь заснуть, желая отдохнуть как можно дольше. Думаю, мне понадобится энергия. Я ещё не закончила. И близко не закончила.

Инврисил, Город Авантюристов, ждёт меня.

***

День 45

За день может многое произойти. Это довольно очевидное утверждение, но иногда я удивляюсь тому, как же много всего может произойти.

Сорок пять дней. Именно столько я нахожусь в этом мире. Но хотя за эти сорок пять дней у меня было много удивительных, незабываемых впечатлений, в последние несколько дней произошло больше всего.

Особенно три дня назад. Три дня назад я пережил свою первую лавину. Я координировал спасательную операцию; я прикоснулся к мёртвому человеку и спас жизнь. Если честно, то по обоим пунктам не один раз.

Но я предпочитал помнить о живых. И я должен двигаться вперёд, а не зацикливаться на прошлом; теперь на мои плечи легло гораздо больше всего.

Это немного… иронично. Несколько дней назад мы с Дюрен были изгоями, живущими на окраине Риверфарма, которых едва терпели за то, кем мы были. Ну, точнее, это Дюрен едва терпели, а я был более популярен. Но нас обоих сторонились за наши отношения.

А теперь? Теперь наш маленький домик – это наше убежище от остального мира. По крайней мере, если мы остаёмся там, то можем спокойно поспать.

За три дня в глазах деревни я превратился из слепого человека с нездоровой одержимостью полутроллями в [Императора]. Разумеется, я всегда был [Императором], но они этого не знали.

Теперь знают. Да, я не особо афишировал этот факт, но когда я впервые взял деревню под контроль, меня слышали все. А слухи распространяются быстро.

Как бы вы отреагировали на появление Императора в вашей деревне? Думаю, что обычно возникло бы много вопросов и, возможно, даже подозрения или враждебность.

Но в данном случае? Никаких. Жители деревни видели, как я перебегал с места на место, находя людей, застрявших в снегу. Это заработало в их глазах большое доверие, не говоря уже о благодарности. Я – [Император], и жители деревни относятся ко мне как к таковому.

Что приводит меня к обратной стороне моей нынешней жизненной ситуации: Я – [Император]. И Риверфарм теперь технически находится под моим владычеством.

Что, дефакто, делает меня их правителем. Что также делает меня ответственным за них. И заставляет их мне подчиняться.

И как же они серьезно к этому относятся.

— Они всё ещё снаружи, Дюрен?

Я слышу шорох, когда она садится и смотрит в окно.

— Я думаю, Гамель всё ещё там.

— Всё ещё?

Или лучше сказать «уже»? Я хмурюсь, садясь в постели рядом с Дюрен. Ещё не рассвело, а там уже кто-то есть?

— Он разбил здесь лагерь?

— Думаю, да. У него есть костёр и всё такое.

— Мы должны были пригласить его войти. Не то чтобы здесь было место, но… — бормотал я про себя, надевая штаны, рубаху и пальто.

Я старался не высовываться: один из минусов слепоты в том, что ты не можешь определить, где находятся окна или открыты ли двери. Это значит, что у меня присутствует паранойя по поводу того, что меня увидят голым.

— Почему он вообще там? Я сказал им, что вернусь, как только проснусь.

— Думаю они хотели, чтобы здесь был кто-то на случай, если тебе что-то понадобится, — осторожно отвечает Дюрен, разжигая огонь и ставя воду на чай.

Она знала, что я чувствую от того, что внезапно стал правителем Риверфарма, но по её голосу я мог сказать, что она довольна.

И могу ли я её винить? Раньше она была деревенской рабочей, едва терпимой девушкой-полумонстром. А теперь она – супруга [императора], или моя личная служанка, или что-то ещё. Главное, что пусть наши отношения и не являются секретом, но никто не бросает в Дюрен камни, и все относятся к ней почти с таким же почтением, как и ко мне.

Отчасти это может быть связано и с её классом. Сейчас Дюрен – [Паладин] 6-го уровня. Она заработала уровни, помогая спасать людей и помогая деревне. Да, она не убивала монстров, но её добрые дела вполне соответствовали представлению о [Паладине] в современной культуре. И за свои усилия она получила не один, а два навыка.

[Владение Оружием: Щит] и [Грациозный Шаг]. В первом навыке для меня смысл был. Он звучал как классический навык из любой фэнтезийной ролевой игры, но [Грациозный Шаг]? Очевидно, что он позволял Дюрен двигаться, ну, грациозно. Если говорить прямо, она больше не звучит как землетрясение, когда передвигается по своему домику, и она даже может ко мне подкрасться!

Для меня это просто невероятно, но в то же время странно. Почему для [Паладина] так важно двигаться бесшумно, а точнее, грациозно? Это потому, что класс отталкивается от первоначальной идеи о том, что паладины были членами двора Карла Великого и считаются достойными персонами? Или это более широкое понятие, исходящее из того, что паладины должны быть поборниками справедливости, уважаемыми персонажами в глазах многих?

Возможно, существует ещё один набор правил, о которых я не знаю. Я знаю только, что Дюрен…

Сквиии.

Я вздрогнул и услышал удивлённое восклицание от Дюрен.

— О, отлично. Хладокрыл проснулась.

И действительно, шумная орлёнок проснулась, и, обнаружив, что мы с Дюрен не спим, настойчиво, нет, сердито потребовала, чтобы мы дали ей завтрак. Я хмуро нашёл миску с полузамороженной едой на кухонном столе и пихнул её птице.

— Ешь, живность неблагодарная. И хватит жаловаться… я сам ещё даже не завтракал!

К счастью, Хладокрыл так и сделала. Она стала больше, чем была три дня назад, и теперь может сама клевать еду. Я даже чувствовал, что у неё появилось несколько перьев, хотя я был слишком занят деревней, чтобы ухаживать за ней так часто, как мне хотелось бы.

Кстати говоря…

Пока Дюрен клала масло на сковороду, а я с удовольствием слушал, как оно шипит, я открыл дверь и вышел к Гамелю. Я знал этого юношу… он ходил по пятам за нами с Дюрен со дня схода лавины. И я даже мог мысленно его «видеть»: он поставил лагерь прямо на границе, где заканчивался домик Дюрен.

— Император Лейкен, сэр! — слышу я его взволнованный голос, когда пробираюсь сквозь снег.

Я гримасничаю и останавливаюсь, не подходя к нему слишком близко.

— Я же говорил, просто мистер Лейкен достаточно.

Честно говоря, я бы предпочел обойтись даже без этого. Но жители деревни настаивали на том, чтобы называть меня как-то иначе. И это гораздо лучше, чем «Император».

— Прошу прощения, мистер Лейкен.

Он звучит виновато. Я вздыхаю.

— Не бери в голову. Мы с Дюрен собирались позавтракать. Могу я пригласить тебя в дом?