Я уставляюсь на Рессу. Она ведь не...

Да, она серьёзно. Чёрт. И что мне теперь делать?

Мне требуется ровно пять минут, чтобы придумать, что делать. Ресса резко вскидывает голову, когда я открываю дверь кареты.

— Что вы делаете?

— Пересаживаюсь вперёд. Думаю, мне понравится вид оттуда.

Когда я открываю дверь, в карету с завыванием врывается ветер. Я отшатываюсь назад… я забыла, как быстро мы едем! Летит снег, и я вижу, как мир невероятно быстро проносится мимо. Но, чёрт возьми, я вижу впереди Рейнольда, и, если я полезу... если я упаду, смерть будет мгновенной.

Ресса наблюдает за мной, пока я колеблюсь у двери. На секунду я думаю, не дёрнет ли она меня внутрь, но потом она поворачивается и окликает:

— Рейнольд. Притормози карету.

Там есть маленькое окошко, через которое он может нас слышать. Дворецкий немедленно замедляет ход. Я жду, пока транспорт остановится, и выпрыгиваю. Ресса бесстрастно смотрит мне вслед, когда я подхожу к передней части и запрыгиваю рядом с удивлённым [Дворецким].

— Я сяду здесь.

Он просто пялится на меня, прежде чем кивнуть.

— Как скажете, мисс.

Он дёргает за вожжи, привязанные к призрачным лошадям, и карета снова начинает двигаться. Я слышу, как за мной захлопывается дверь, и удивляюсь, почему Ресса позволила мне сесть вперёд. Может, она просто не хочет иметь со мной дело? В этом есть смысл.

Тем временем я мгновенно жалею о своём выборе, когда карета снова набирает скорость. И дело не в снеге, который бьёт меня в лицо… волшебная карета, похоже, отклоняет частицы снега. Больше магии, как я думаю. Иначе летящий камешек или палка могли бы убить водителя.

Но тут всё равно чертовски холодно. Я не двигаюсь, а суп Эрин выдохся. Я дрожу, но отказываюсь от предложения Рейнольда о пальто. Вместо этого я просто сижу и позволяю своему телу привыкнуть к низкой температуре. И, пока карета ускоряется, даже морозная погода вытесняется из моей головы скоростью.

Я бывала в машинах. Чёрт, я ездила на них чертовски быстро и была за это задержана. Но это... это совершенно другое.

Машина разгоняется до... восьмидесяти? Девяноста миль в час? Может быть, ста, если вы сумасшедший, но это практически верхний предел для не гоночных машин. И даже у машин с открытой крышей есть лобовое стекло и приличная часть машины перед водителем. Но это...

Это нечто другое.

Ветер дует мне в лицо: буря снега и воздуха. Пейзаж проносится мимо меня с невероятной скоростью, и я вижу его весь, а не только узкий вид из лобового стекла. Я смотрю, и я знаю, что моя челюсть открыта.

Это жизнь на самой быстрой полосе. Это зрелище, за которым гонится каждый бегун, но больше, чем любой нормальный человек может себе представить. Может быть, Вал и Хоук видят именно это, когда бегут. Но для меня это впервые. Я смотрю вдаль и вижу, как миля за милей пролетают за мгновения. Я вижу, как мимо мелькают люди, маленькие фигуры на дороге. Мы съезжаем с дороги… плавно поднимаемся и спускаемся с холма, словно мы привязаны к земле.

Это так прекрасно. Это дико, быстро и волшебно. И словно эта мысль зовет её: я вижу, как из белого пейзажа вылетает голубое мерцание. Иволет смеётся и летит рядом с нами, летит рядом с каретой, словно плывёт на ветру.

— Иволет?

Мои слова уносит ветер, но Рейнольд их слышит. [Дворецкий] смотрит на меня, и я качаю головой. Фея тоже меня слышит; она подлетает ближе и говорит тоненьким голоском, слышным даже на завывающем ветру:

— Смотри, Риока! Смотри! Это то, что ты должна увидеть!

— Что?

Фея подлетает ближе, оказываясь рядом со мной и показывая пальцем. Она смеётся, когда её накрывает шквал снега; и она вылетает из него, оставляя за собой след. Голубую искру цвета среди шторма.

— Ветер! Ты видишь? Дует ветер! Мы бежим с ним!

Она отлетает, проносясь по земле перед нами. Она мчится вверх и вокруг, подхваченная течением, которое движется так быстро, что проносит её мимо кареты. Затем она проносится позади нас; летит вверх; вниз; вокруг, как лазурная молния.

Я следую за ней завороженным взглядом, видя её очертания: единственную константу в мире, потерянном в скорости. И пока она летит, следуя какому-то невидимому пути, я что-то вижу. Это слабый след, словно тропа в самом воздухе. У него нет цвета: скорее, он похож на рябь, как от жары воздух мерцает на земле. Я вижу, как он изгибается перед Иволет, и она, соответственно ему, летит вверх и вниз, а затем кружится вдали.

— Я вижу!

Рейнольд подпрыгивает на своём месте, а я привстаю и кричу Иволет. Она делает двойную петлю в воздухе и летит ко мне.

— Воистину!

— Да! Я вижу...

Я колеблюсь. След исчез. Я прищуриваюсь и смотрю на то место, где он был, а затем перевожу взгляд на Иволет.

— Он был там. Я уверена в этом.

Маленькая фея восхищённо улыбается.

— Я верю тебе. Это первый шаг. Если ты видела это, тогда...

— Ты думаешь, я смогу сделать это снова?

— Мисс? — ответ Иволет перебивает голос.

Я оглядываюсь и вижу Рейнольда, который смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— Что?

— Вы, ах, говорите со мной?

— Что? Нет. Конечно, нет. Я говорю с...

Я делаю паузу и смотрю на Иволет. Я оглядываюсь на Рейнольда и понимаю, что он не видит Морозную фею, а если и видит, то для него она лишь слабое пятно. Ах.

— Я разговариваю сама с собой. Не обращай на меня внимания.

— Да, мисс.

Я медленно сажусь обратно. Иволет ухмыляется.

— Ты пугаешь бедного смертного?

— Возможно.

Я бросаю взгляд на Рейнольда. Он сгорбился на своём месте, притворяясь, что не слышит меня. Его фасад [Дворецкого] дал небольшую трещину пока он старательно игнорирует мой односторонний, с его точки зрения, разговор.

Иволет пожимает плечами, словно ей нет никакого дела до Рейнольда. Что, вероятно, так и есть. Она указывает на кружащийся пейзаж и усмехается.

— Эта штуковина просто нечто! Она движется почти так же быстро, как ты, когда выпила волшебное варево.

— Когда? А, ты имеешь в виду в замке. Как ты думаешь, я смогу когда-нибудь научиться так быстро бегать?

Фея обдумывает это и пожимает плечами, подперев подбородок рукой. Она садится на воздух рядом со мной.

— Возможно. Но не сразу. Я чувствую магию в этой штуке; она грубая, но в ней есть искусство. У госпожи, которая посылает к тебе своих слуг, много такого богатства?

— Много. Я не знаю, сколько, но она одна из самых богатых и влиятельных особ на континенте.

Это снова заставляет меня волноваться, но присутствие Иволет рядом рассеивает многие мои страхи. Фея серьёзно кивает.

— Тогда, возможно, стоит проявить немного уважения. Лорды и леди этих земель всегда были обидчивы и горды, даже по отношению к Королю Рыцарей.

— Королю Артуру?

— Да.

Иволет улыбается и показывает пальцем. Я поворачиваю голову и вижу, что Рейнольд медленно отстраняется от меня подальше на передней части кареты. Это тоже заставляет меня улыбнуться. Я задумываюсь, стоит ли мне объяснить ему, что происходит, но нет.

Фея делает паузу и, кажется, смотрит на горизонт впереди нас. Она переводит хмурый взгляд на меня.

— В это время в мире многое движется. Многое происходит даже тогда, когда вы едете.

— О? Например?

— Например, дети. Они маршируют.

— Д… Дети? Кто?

— Самые младшие. Те, у кого маленькие ушки и алые глаза. Они сожгли город, не так ли? И они дерутся между собой. Они движутся сквозь снега.

Она имеет в виду гоблинов. Дети? Самые младшие? Я хмуро смотрю на Иволет, но решаю уточнить о их передвижениях, прежде чем спрашивать о другом:

— Что значит они двигаются? Где двигаются?

— Повсюду. Они бегут сотнями, приходят с севера на юг. Огромная армия сидит под перевалом… ты видела их однажды.

Гоблин-Лорд. Я вздрагиваю. Иволет кивает, а затем указывает вперёд.

— Но ещё одна армия – поменьше, но тысячи сильных – впереди. Они тоже идут на север. Бегут от своих.