Не успел Паун опомниться, как оказался в солдатской столовой. Он не знал почему, но как только Солдаты вошли в зал, он встал в очередь и взял миску.

— Дайте мне только треть порции, пожалуйста.

Рабочий уставился на Пауна, но он сделал всё, как было велено. Паун отнёс свой контейнер к столу с двумя Солдатами, совершенно не обращая внимания на молчаливые взгляды, которыми его встречали. Он был слишком зол, чтобы беспокоиться.

— Это не важно. В этой истории есть нечто большее, — пробормотал себе Паун, пока ел.

Два Солдата пялились на него, но Пауну было всё равно. Он ел сегодняшний паёк и чувствовал себя даже хуже, чем раньше. Плохая еда, несправедливый Ревелантор…

Это действительно было неправильно. Он был всего лишь Рабочим, но Паун знал, что когда-то он был счастливее. Когда он приходил в трактир Эрин, ему не угрожали, и он мог свободно говорить. Его кормили хорошей едой, и она рассказала ему истину.

Он огляделся. За столами вокруг него сидели и спокойно ели Солдаты. Они тоже были в ловушке, не так ли? Вынуждены есть эту отвратительную пищу, не имея ничего, на что можно было бы ориентироваться.

Это было несправедливо. Пауну очень хотелось рассказать Бёрду или Гарри о том, что он испытал. Раньше он боялся это сделать. Но теперь, когда Клбкч приказал ему не делать этого, Паун жаждал войти в столовую для Рабочих и громко прокричать эту историю.

Бог. Рай. Это было обещание, которое дала ему Эрин. То, за что можно было ухватиться. Это дало бы другим Рабочим надежду. Это придало бы смысл смертям остальных. Когда Паун сказал бы это, всё стало бы лучше.

Но нет, он оказался в ловушке, как и Солдаты. В ловушке приказов и молчания. Паун с досадой толкнул свою миску вперёд на стол. Солдаты подняли взгляды, а вернули их к еде. Солдаты. Это было то, что их разделяло, Рабочих и Солдат. Рабочие хотя бы могли говорить. Но Солдаты были на это неспособны.

И Паун теперь тоже стал Солдатом, по крайней мере, частично. Он не мог говорить о Богах с другими Рабочими. В этом то и проблема. Никаких других Рабочих.

Рабочих. Паун приподнялся на своём месте, внезапно ошеломлённый одной мыслью. Клбкч приказал ему не разговаривать ни с отдельными Личностями, ни с другими Рабочими. Но с Солдатами?

— Прошу прощения.

Солдат, сидевший перед Пауном, поднял взгляд. Паун неловко прочистил горло. Он чувствовал себя странно, разговаривая с массивным чудовищем. Но он мог с ним говорить.

— Я заметил, что вы едите. Вы не будете возражать, если я расскажу вам историю? О Боге?

Взгляд, который получил Паун был не просто пустым, он был совершенно обескураженным. Два Солдата за столом пялились на Пауна, но ничего не предпринимали. Но Паун уже начал, и как Рабочий, он доведёт дело до конца:

— Это правдивая история. О Боге, который… позвольте мне объяснить.

Он не знал, с чего начать. Он знал только, что должен поделиться этим посланием. И Паун подумал, что Солдаты смогут его понять. По крайней мере, никто из них не попытался убить его, когда он начал говорить:

— Есть существо, известное как Бог. И он создал всё. И правит всем. И он заботится о нас, понимаете? Потому что когда-то давно не было ничего. Ничего, кроме Бога. И он хотел что-то создать, поэтому он заговорил. И тогда появился свет…

Это было не совсем то, как Эрин рассказывала ему эту историю. Но Паун решил, что ему следует начать с самого начала. Антиниумы были видом, построенным на логике; кроме того, он чувствовал, что должен плавно прийти до Богов и девственных родов. Он в любом случае до сих пор не знал, что такое девственница, но это звучало важно.

Солдаты за столом слушали, как Паун объяснял, как был создан мир, согласно путаному объяснению религии Эрин. Это было спутанно и бессмысленно, особенно потому, что никто из антиниумов, включая Пауна, понятия не имел, что такое ангелы. Он просто описал Эдемский сад как охраняемый гигантской белой огненной птицей и оставил всё как есть.

Но это было не самое важное. После того как он рассказал о сотворении мира и идее греха, Паун объяснил, что, по его мнению, было самым важным:

— Даже если люди — и другие виды — грешны, это не имеет значения. Мы грешны из-за того, что произошло давно, но этот Бог заботится о нас. Обо всех нас. Когда мы рождаемся, или рано умираем, или убиваем, независимо от того, что мы делаем, есть кто-то, кто заботится. О каждом из нас. Он знает нас. Он знает, кто мы такие, и Ему не всё равно.

Вот что было важно. Как он мог объяснить это лучше? Пауна не волновало, как зародился мир, или сколько змей умеют говорить. Важно было другое.

— Кому-то не всё равно. Кто-то знает нас, знает каждое наше движение во время бодрствования и сна. Кому-то там не всё равно, и он знает наше имя. Даже если мы его не знаем.

Солдаты за столом пялились на Пауна. В тишине. Они не издавали ни звука, но и не отводили взгляды. На самом деле, они молча смотрели на него всё время, пока он говорил, и даже перестали есть. Кусочки кашицы падали с их рук, когда они опирались ими о края мисок.

Паун огляделся и подпрыгнул от удивления. Каким-то образом все Солдаты придвинулись ближе. Некоторые сгрудились на стульях, а другие просто стояли. И все они слушали. Его.

Антиниум неловко прочистил горло. Он и не подозревал, что его слушали все. Но это также его порадовало. И это сделало следующую часть более важной.

— Да, после событий, о которых я говорил, люди процветали. Но важно отметить, что грех всё ещё существовал. Все они были грешны и, следовательно, виноваты. Но потом Бог решил послать своего сына на рождение от человека, так что…

Солдат перед Пауном пошевелился. Это было внезапное движение. В одну секунду он сидел, в другую — встал на ноги. Паун отшатнулся, но внезапно на ногах оказались все Солдаты. Они смотрели в сторону входа в столовую.

Что произошло? Они были расстроены? Но… нет, Паун понял, что их, должно быть, позвали, или время их приёма пищи истекло.

— О. У вас есть обязанности. Не буду вас задерживать.

Солдаты не кивнули, но у Пауна возникло ощущение, что они его услышали. Они начали пробираться к выходу, но двигались гораздо медленнее, чем обычно. Они заметно колебались.

Хотели ли они услышать остальное? Паун торопливо задумался. Он окликнул Солдат, пока они неохотно выходили:

— Я вернусь позже. Это приемлемо?

Ответа он не услышал, но Паун увидел, как Солдаты вдруг снова двинулись строевым шагом, бодро шагая к месту назначения. Он смотрел, как они покидали помещение, и улыбался.

На следующий день Паун вернулся и рассказал им ещё несколько историй. Он рассказал им о юноше, умершем на кресте; о пророке, разделившем моря; о народе, за которым наблюдает нечто любящее и доброе. Солдаты впитывали каждое слово, но ничего не говорили. Но они слушали. И Паун верил, что они верили.

***

— Я не понимаю цели этой сказки, — высказал Клбкч Пауну, пока они вдвоём сидели в покоях Ревелантора.

Паун в ответ зыркнул, но Ревелантор не дал ему и шанса ответить:

— Что такое грех? Убийство? Нарушение десяти правил? Почему все существа грешны сразу после рождения? Какой грех совершили мы?

— Эрин не сказала. Но это и не важно. Важно то, что Бог послал своего сына…

— На смерть.

— В жертву.

— Это была магия крови? Я не могу понять, почему одна смерть освобождает целый род от греха.

— Он должен был нести наши страдания. Вынести наши проступки…

— И всё же мы продолжаем совершать проступки.

— Но теперь мы прощены. Любые наши ошибки — наши собственные…

— И если мы не будем подчиняться правилам этого Бога, мы будем наказаны после смерти. Так ты сказал.

— Или мы можем послушаться и попасть в Рай.

— Который никто никогда не видел.

— Мы должны верить, что он существует.

— Но ты не можешь доказать, что он существует.

Паун зло посмотрел на Клбкча. Уже второй день он часами спорил с Ревелантором на одни и те же темы.