Он ухмыльнулся Валу и сделал лапой покачивающее движение.

— Дрейки. Такие скользкие, знаешь?

Вал и Риока обменялись взглядами, и Курьер посмотрела на Хоука.

— Хвост? Ты же не имеешь в виду…

Разум Риоки буквально отключился при мысли о том, что Хоук съел восемь гамбургеров, а потом нашёл женщину-дрейка и…

Никто из людей не заговорил, но они оба одновременно ускорились. Хоуку пришлось прибавить шагу, чтобы не отстать. Он зыркнул на них, не сбавляя темпа.

— Да ладно! Думаете, мне нравятся такие мясистые, как вы? Я лучше поцелую минотавра. По крайней мере, у них есть что-то, что их прикрывает! Меховые шарики, вы, люди, такие неженки.

***

Олесм не был дрейком, склонным к высокомерию, но гордость у него всё же была. Она была сильно помята, побита и растоптана одним человеком и нежитью, но всё же это была гордость.

Он повышал свой уровень, рисковал жизнью и старался научиться играть в свою любимую игру как можно лучше. Он учился у величайшего шахматиста в мире – Эрин – и думал, что добился каких-то высот.

Но теперь он знал правду. Холодные воды реальности захлестнули его с головой, и Олесм был слишком подавлен, чтобы даже пытаться плыть.

Он чувствовал, как Эрин подошла к нему, и желал, желал, чтобы он был тем, кто сможет пленить её сердце. Но Олесм был [Тактиком] – не очень хорошим, не таким, как в армии Лискора, – однако у него имелся ещё один особый навык. Он умел читать разумных, и он её явно не интересовал.

Совсем. О, он ей нравился, но Олесм знал, что не более того. И, конечно, Эрин найдёт кого-то…

Просто она была для него как маяк, купель знаний и необъяснимых тайн, которые будоражили его душу. А он подвел её. Он едва мог смотреть на Эрин. От стыда у Олесма поник хвост.

— Я… проиграл. Три партии подряд. Я даже не смог оказать сопротивления.

Эрин с любопытством смотрела на шахматную доску, пока Олесм сокрушался. Он не мог даже смотреть на то, как сильно его разгромили. Это была даже не битва на самом деле. Просто другой игрок засунул Олесма головой в воду и держал его там, пока тот тонул.

— Хм. Этот парень хорош. Или девушка. Хотя, скорее всего, парень.

— Ты можешь понять, какого он пола, просто взглянув на доску?

Хвост Олесма поник ещё ниже. Эрин была настолько выше его…

— Нет! Я просто имела в виду… ну, все гроссмейстеры дома были в основном мужчинами. Девушки не так часто играли в шахматы, поэтому я имела в виду… хм.

Она уставилась на доску, а затем начала переставлять фигуры на стартовые позиции. Олесм угрюмо уставился на доску.

— Думаю, я разозлил его. Или разочаровал. Мне очень жаль.

После первой партии другой игрок быстро расставлял фигуры на стартовые позиции. Но на этот раз он – или она – сначала позволил Эрин расставить все фигуры на место. Да, Олесм чувствовал неодобрение, исходящее от фигур. Оно бичевало его, и он не мог этого отрицать. Он явно злился, узнав, что игрок, придумавший ту чудесную головоломку, был всего лишь кем-то уровня Олесма.

Олесм опустил голову на стол. Он извинится, покинет трактир, отправится в город и не станет беспокоить Эрин до тех пор, пока не станет хотя бы на десять уровней выше. Он…

Рука коснулась шипов на голове Олесма, и он дёрнулся. Эрин осторожно погладила его по голове, присаживаясь за стол.

— Нет причин злиться за то, что кто-то играет хуже, чем ты. Все должны учиться. Если этот парень злится, я преподам ему урок за тебя.

Эрин перевернула доску и передвинула белую пешку. Олесм заколебался, но его пульс вдруг начал учащаться.

— Он очень хорош.

— Я знаю. Я видела. Так что… думаю, я отнесусь к этому серьёзно.

— Я просто… я дам тебе немного…

Олесм отступил назад, пока не оказался на расстоянии вытянутой руки от Эрин. Он ждал, затаив дыхание, пока девушка смотрела на доску. Затем дрейк увидел, как конь соперника почти неохотно передвинулся на F6. Его настроение снова упало.

Это было… как Эрин назвала это? Ах, да. Защита Алёхина. Это было агрессивное начало, с которым стоило считаться, и оно намекало на то, что другой игрок устал играть с Олесмом. Сначала он играл очень осторожно, но теперь…

Эрин улыбнулась. Она передвинула свою фигуру вперёд: коня на С3. Почти мгновенно другой игрок контратаковал, снова передвинув своего коня, но Эрин не медлила. Эрин начала быстро отвечать на ходы соперника.

Олесм почувствовал, как по доске пробежал шок. Другой игрок, вероятно, только что понял, что играл кто-то другой – Олесм не передвигал свои фигуры так быстро и уж точно не с таким мастерством.

На целых пять минут игра приостановилась, и Олесм чувствовал, как другая сторона заново просчитывала тактику. Когда игра возобновилась, она шла медленнее, и на этот раз другой игрок не спешил.

— Оу.

Это был тихий звук в мягкой тишине трактира. Он прозвучал от Эрин, когда игра была закончена более чем наполовину. Она допустила ошибку, и другой игрок забрал её ферзя. Олесм в шоке уставился на доску, а затем на Эрин. Она была удивлена, но просто посмотрела на доску и начала пересчитывать свои позиции. Дрейк услышал её бормотание, пока девушка постукивала себя по подбородку:

— Он довольно хорош. Да.

А потом…

Она усмехнулась. Это было выражение, похожее на многие яркие улыбки, которые Олесм видел и чувствовал раньше, но эта была другой. От неё у него задрожали чешуйки.

Потому что в глазах Эрин был свет, которого он раньше не видел. И, когда она передвинула следующую фигуру, наказывая слона, забравшего её ферзя, он подумал, что она выглядела…

Голодной. Да, именно так.

Что бы ни говорили об Эрин, её мастерство в шахматах было неоспоримо. В этом мире шахматы жили в умах нескольких игроков менее трёх лет. Но Эрин выросла, играя в шахматы с детства. Она дышала и жила этой игрой, играя за год больше матчей, чем Олесм – за всю свою жизнь.

Эрин выросла, изучая более полутора тысяч лет шахматной истории. Она училась у гроссмейстеров и бесчисленных партий, на которые могла оглянуться. Шахматная стратегия сильно эволюционировала с момента зарождения игры, и Эрин научилась играть на таком уровне, что даже среди 600 миллионов игроков в мире она всё ещё была близка к вершине.

Для Олесма она была шахматным богом, пришедшим в этот мир. Он никогда не побеждал Эрин, даже близко не подходил. Но одиноко стоять на вершине… Лишь однажды он видел, как Эрин бросили вызов… лишь однажды он видел, как она проиграла.

Она играла с сотней Рабочих одновременно, а потом обучала их Бессмертной Игре. И потом она сыграла в свою собственную. Олесм до сих пор помнил ту игру.

Наверное, после неё ей было так одиноко. Играть против игроков, которые даже не могли заставить её отнестись к игре серьёзно. Но сейчас. Сейчас…

Эрин играла молча, сидя с прямой спиной на стуле, с идеальной осанкой. Она не смотрела по сторонам, не отвлекалась на весёлую болтовню, пока играла. В этот раз она полностью сосредоточилась на игре. И по мере того, как игра приближалась к концу, её реакция становилась всё быстрее, а концентрация – ещё глубже.

В конце Эрин забрала чёрного короля, и Олесм снова вспомнил, что нужно дышать. Эрин откинулась на стуле и с восторгом засмеялась. Этот чистый звук заставил дрейка понять, что она счастлива.

Счастлива, что выиграла. Но ещё больше счастлива от того, что сыграла.

— Ну давай. Ещё одну?

Эрин начала расставлять фигуры по новой, но при этом постучала одной из призрачных пешек по шахматной доске. И Олесм увидел, как чёрная пешка поднялась и тоже легонько постучала по доске.

Они поняли друг друга. Это были два игрока, разделённые сотнями, а может, и тысячами километров, но они понимали друг друга. Они были здесь, чтобы играть. И они играли.

Ещё одна партия. И ещё одна. Эрин выиграла обе. Олесм наблюдал, как началась четвёртая игра, и осознал правду.

Да. Кто бы ни был по ту сторону шахматной доски, он не был равен Эрин. Но они были близки. Так близки. И каждая партия отправляла Эрин послание, написанное в каждом размене, в каждой потерянной пешке и мате.