Вымотались не только обладатели святого дара: все защитники обители едва держались на ногах. Только бессмертный Вальтер продолжал носиться по стене, точно ему вставили в одно место горящий факел.

Теперь Фриц понял, в чем сила некроманта. Да зомби медлительны и тупы. Но их много. Им не нужно есть, спать, отдыхать. Им даже не важно, имеется ли освещение.

И главное: они совершенно не испытывают страха.

Мертвецы просто прут и прут вперед, и если монахи-воины во главе с епископом Филиппом не подоспеют в ближайшие сутки-двое, зомби сомнут защитников монастыря.

А будет ли подмога вообще?

Всех, прячущихся за стенами обители, уверяли, что отряды монахов из воинствующего Ордена святого Михаила вот-вот появятся. Их резиденция относительно недалеко, на северо-востоке графства. Вот только дойдет ли до них весть о происходящем под Йоханштадтом вовремя?

Дитрих и Вальтер надеялись на посланца, отправленного к епископу по делу Фрица. Но успел ли монах проскочить до того, как окрестности заполонили зомби? Если нет, то Филипп еще не скоро узнает об отчаянном сражении возле монастыря. Некромант наверняка не дурак — использует часть зомби в качестве патрулей, для отлавливания тех, кто пытается прорваться сквозь окружение. По крайней мере, Фриц бы на месте колдуна так и поступил.

Как же глупо будет погибнуть, только-только обретя святую силу! Фриц сжал зубы, прогоняя пораженческие мысли. Сдаться — значит проиграть. Он выжил в Аласакхине, выживет и теперь!

Когда стемнело, Вальтер едва не пинками погнал братьев-магов со стены.

— Вам нужно отдохнуть. Нахуй вы нам тут нужны едва живые?

Даже Дитрих был уже не в состоянии сделать Вальтеру замечание по поводу сквернословия и неуважительного отношения к старшим клирикам.

— Мне кажется, нам троим все же следует дежурить по очереди всю ночь. Колдун наверняка решил, что мы устали и усилит натиск, — предложил Фриц.

— Отличная мысль, пиздюк! — похвалил Вальтер.

— Верно, так и надо поступить, — добавил Дитрих.

Бенедикт вызвался дежурить первым, по его словам, в знак извинений за проявленную ранее слабость. Фриц мельком подумал, что на Бенедикта, все еще пребывающего в расстроенных чувствах, положиться нельзя, однако слишком устал, чтобы возражать. А предстоящий трехчасовой сон сладко манил.

Дитрих и Фриц не стали устраиваться на ночлег во дворе, где шагу было невозможно ступить, чтобы не наткнуться на чью-нибудь палатку или расстеленное одеяло. Однако в свои кельи они тоже не пошли: если придется быстро вскакивать и бежать на стену, лучше находиться поближе к выходу из здания монастыря. Братьям-магам постелили в трапезной, куда тоже набились люди: возможности спать под крышей добились те, кто был познатнее да побогаче. Зажиточные бюргеры лежали по лавкам, часть зала отгораживала занавеска, за которой скрывались дамы.

Возле стен стояло несколько жаровен: хотя днем было тепло, ночью стало подмораживать.

Фриц с Дитрихом устроились поближе к двери, чтобы удобнее было выбежать наружу в случае чего.

И тут Фрица ждала подлянка. Тело было готово растечься жидкой кашей от изнеможения, вот только когда голову перестали занимать мысли о сражении, на Фрица лавиной обрушился страх и ненависть мертвецов. Казалось, он даже может различить в этом потоке отчаяния отдельные мысли, часто весьма прозаические.

«Где мой малыш?»

«Любимая, не оставляй меня!»

«Чегунок в печи забыла, ох, сгорит теперь».

«Бросил меня и убежал, а еще друг называется. Ничего, я найду его здесь…»

«Я не хочу умирать! Только не я, Господи! Я ведь пожертвовал сто золотых на храм!»

Чужие желания и чувства погребли под собой Фрица, пытаясь вломиться к нему в душу, как варвары в захваченный город, уничтожить его личность. Выпить до дна тепло жизни и обратить в одного из себе подобных мертвецов.

— Старший брат, — с мольбой позвал Фриц. — Как вы защищаетесь от чувств мертвецов? Это ведь просто невыносимо! Неужели обладающие святой силой всегда ощущают отголоски страданий нечисти?

Оказалось, Дитрих уже дрых без задних ног! На краткий миг Фрица охватила инфернальная жуть: вдруг странная чувствительность — это особенность его дара, которой нет у других. Тогда, возможно, сила действительно пришла не с Небес, а от…

— Как-как, обыкновенно, — проворчал Дитрих, явно недовольный, что его разбудили из-за каких-то пустяков. — Всему вас, несмышленышей, учить.

Потом, он видимо сообразил, что от «несмышленыша» зависит безопасность обители, поэтому заговорил мягче:

— Необходимо мысленно выстроить стену из белого кирпича, только не представлять ее мгновенно, а именно создавать по частям, читая при этом молитву к Матери и святому Николасу о защите. Окружи себя стеной полностью. Будет трудновато, но постепенно привыкнешь и станешь ставить уже готовый барьер неосознанно.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Фриц, отгоняя раздраженные мысли о том, что Дитрих мог бы и без напоминания сообщить такие важные сведения.

Не стоило злиться, ведь тот наверняка поступил так не нарочно: когда на обитель, которую ты считал тихой гаванью, нападают орды мертвецов, тут не до помощи всяким младшим братьям.

— Если понял, то больше не тереби меня, — закончил Дитрих с вновь вернувшимся недовольным тоном и перевернулся на другой бок.

Сосредоточившись, Фриц тщательно представил первый белый кирпичик. Дело сперва и правда шло трудно: в мысли постоянно врывался хор голосов, ставший громче — мертвяки будто чуяли, что жертва ускользает. Фриц перебивал гомон словами молитвы, отмахиваясь ею как веером от назойливой мошкары. Постепенно вопли зомби стихали и, в конце концов, превратились в фоновый шум, какой бывает, например, при прогулке по городу. Вроде бы ты слышишь ржание лошадей, топот башмаков и разговоры, но не обращаешь на это особого внимания.

Кирпичик за кирпичиком Фриц возводил вокруг себя сияющую белизной только что выпавшего снега стену. Монотонное занятие и повторяющаяся молитва расслабляли, убаюкивая не хуже колыбельной. Едва успев сложить десять рядов кирпичей, Фриц соскользнул в сон…

Разбудил Фрица грубый тычок под ребра.

— Вставай, уебок! Мы в дерьме по самые уши! Они прорвались!

Еще не очнувшись от вязкого дурмана сна, Фриц вскочил на ноги и по давней привычке потянулся к ножнам на поясе, которых давно не носил. Только потом он открыл глаза и увидел царящее вокруг столпотворение.

Трапезная была запружена людьми, которые толкались и орали. В двери лезла толпа, давя всех, кто попадался на пути. Удивительно, что Фрица раньше не разбудил этот гам — вот что значит спал, как убитый.

Вальтер, работая локтями и безжалостно лупя встречных клинком в ножнах, уже проталкивался назад к двери. За ним семенил трущий глаза Дитрих, и Фриц проворно бросился следом.

Им стоило большого труда прорваться на улицу: если бы не Вальтер, который теперь изъяснялся исключительно матом, Дитриха с Фрицем затоптали бы, невзирая на монашеское звание и святую силу.

Снаружи творился такой же хаос, как в трапезной, только в больших масштабах. Все разбегались и надрывно вопили. Огни факелов метались по двору словно пьяные светлячки. В темноте сложно было что-то разглядеть, но Фриц, вспомнив слова Вальтера, сразу уставился на стену и вскоре увидел медленно движущиеся сгустки мрака. Прямо у него на глазах один такой комок тьмы сорвался со стены и упал вниз, мотаясь в воздухе, будто тряпичная кукла. Затем поднялся и поплелся дальше как ни в чем не бывало.

Зомби прорвали оборону людей.

Глупо было надеяться, что удастся продержаться дольше.

— Как все случилось?! — перекрикивая шум, спросил Фриц у Вальтера.

— Да какая нахер разница! — бросил тот. — Пиздец уже случился, ничего не исправишь. Но если хочешь дать кому-то люлей, то отпизди нашего батьку. Беня уши развесил, вот и не удержали дохляков.

Как раз в этот миг «развесивши уши» Бенедикт создал волну пламени, которое сожгло несколько бредущих в сторону убегающих людей зомби. Правда, его самого Фриц в темноте не видел, однако кто еще мог призвать магию — Дитрих пока едва успел отдышаться.