Пока он пребывал в замешательстве, гадая, как бы предложить Соле встретиться еще раз, та вдруг наклонилась вперед. Через миг к губам Фрица прижались теплые мягкие губы. В приоткрытый рот скользнул влажный язычок, коснулся зубов и тут же исчез.

— В благодарность за спасение, — шепнула Сола, отодвигаясь.

Фриц застыл, точно громом пораженный.

«Какой у меня сейчас, наверное, наиглупейший вид», — будто бы кто-то другой отстранено сказал у него в голове.

Выпученные глаза, раскрытый рот, да и вздыбившиеся штаны выдают с головой. Он силился выговорить что-нибудь, если не и игриво-шутливое, то хотя бы членораздельное. Не должна Сола догадаться, что это его первый поцелуй. Но она уже точно все поняла и вот сейчас просто уйдет. Зачем ей неопытный юнец?

— Приходи сюда завтра после обеда, — проворковала Сола.

Прежде чем Фриц успел опомниться, она скользнула прочь, исчезнув среди лесной зелени точно настоящая нимфа. Ему оставалось лишь таращиться на колышущиеся ветви ив да переваривать услышанное. Когда же Фриц полностью осознал, что его ждет второе свидание с Солой, то чуть не выпрыгнул из штанов от счастья.

Весь следующий день до обеда прошел как в тумане, Фриц извелся в ожидании встречи, не в силах сосредоточиться ни на чем: помогая Агате чистить репу, он порезал палец, во время урока истории отвечал невпопад, чем изрядно разозлил проспавшегося отца, который в кои-то веки решил заняться сыном.

Наскоро запихав в рот бывшую на обед похлебку, Фриц устремился на берег реки. Поняв, что не помнит дороги, едва не начал рвать на себе волосы от досады. Однако видимо сама судьба благоволила влюбленному: Фриц заметил Солу, идущую через поля мимо замка, и бросился к ней с такой прытью, словно за ним гналась Злючка.

— Вот ты где, я уж думала не придешь, — обронила Сола.

— Как я мог, — начал Фриц, но, спохватившись, сказал небрежнее:

— Я лучше проведу время с тобой, чем буду слушать пьяные причитания отца. Пришлось бежать, а то он собирался послать меня за бутылкой в деревню.

Сола на это только усмехнулась и поманила Фрица за собой.

В этот день в шатре под ивами его ждал не только поцелуй, а целый новый мир…

Двое лежали рядом на ворохе своей одежды под пологом из ивовых ветвей, который был лучше любой парчи с королевских шатров. Фриц одной рукой обнимал Солу, которая прильнула к нему. После любовных ласк тело окутывала приятная нега.

Они были вместе уже больше полугода, и то было наисчастливейшее время для Фрица. До встречи с Солой он не осознавал, насколько был одинок, но теперь его жизнь наполнилась смыслом. Когда соединялись их тела, ему казалось, что они сливаются в некое единое существо с одной душой.

Забросив тренировки и уроки, Фриц посвящал все время возлюбленной: или проводил сладостные часы с ней, или думал о ней, вспоминая жаркие объятия и поцелуи. Отец сперва ворчал, но, похоже, только для виду, потому что теперь Фриц не теребил его в тяжкие утра после похмелья. Агата поглядывала подозрительно, однако ни о чем не спрашивала, пока Фриц исправно помогал ей с домашними делами. Хотя толку от него было мало: поглощенный думами о Соле, он то и дело портачил. Заканчивая побыстрее все, что от него требовалось, Фриц бежал в одно из их тайных мест: на берег реки в теплую погоду, или на сеновал у дальнего пастбища в холодную. Там он ждал, когда же придет Она…

Сола любила плотские утехи, и Фриц со всем пылом юности отвечал на ее желание. Однако иногда нет-нет да в голову закрадывалась предательская мыслишка: откуда Сола узнает новые способы получить удовольствие на ложе? Неужто расспрашивает блудниц из дома терпимости в Грюненвальде?

Фрицу всегда с успехом удавалось прогнать подобные сомнения, туман страсти, вызванный изощренными ласками Солы, окутывал разум, не давая думать о всякой ерунде. А молодое тело жаждало новых наслаждений.

Чего только не повидали молчаливые ивы! Чего только не слышали флегматично жующие сено коровы!

«Хорошо, что они не могут говорить», — шутил Фриц и Сола хохотала.

Она всегда смеялась над его шутками. И вообще очень внимательно слушала, что бы он ни говорил. Вот только отвечала редко…

Разлепив отяжелевшие веки, Фриц потянулся. Он как всегда отлично выспался после занятий любовью. Рядом зашевелилась Сола и, приоткрыв глаза, сонно улыбнулась. Фриц нежно погладил кончиками пальцев ее щеку, и Сола, накрыв его руку своей, потерлась о ладонь, точно ластилась.

Несколько минут они лежали молча, потом Фриц все же заговорил: хотелось поделиться последними новостями. Ведь когда они встречались, Сола сперва не давала ему и рта раскрыть, сразу же набрасывалась с поцелуями. Вот как она по нему всегда скучает!

— Вчера герцог затеял большую охоту, так что собрались все напыщенные господа и дамы. Я, наконец-то, смог рассмотреть жену Ферди. Верно говорили: страшная. Ее кобыла и то красивее казалась.

Фердинанда женили ранней весной, чем тот ужасно гордился и после приезда расхаживал по замку гоголем, бросая на Фрица и Рудольфа красноречивые взгляды «мол, куда вам, соплякам, до меня, взрослого мужчины». Фриц только мысленно посмеивался, представляя, как мучился этот фанфарон в первую брачную ночь, пытаясь забраться на свою уродливую жену, которая наверняка лежала бревном или того хуже — отбивалась с визгом и криком.

То ли дело его Сола, всегда горячая и готовая доставить удовольствие любимому.

— Даже и хорошо, что моя семья потеряла титул, — продолжал рассуждать Фриц. — Иначе бы мне тоже пришлось жениться на какой-нибудь снулой вобле ради богатого приданого и новых земель. А так я могу быть с тобой, любимая.

Губы Солы скривились в странной улыбке, но через миг черты ее лица снова разгладились, приняв обычное безмятежное даже слегка ленивое выражение.

— Руди написал к свадьбе поэму, по-моему, замечательную, не хуже чем у придворного миннезингера. Но герцогскому семейству почему-то не понравилось, Заксенштойфе даже назвал ее непристойной. Где он там непристойность нашел? Стареет, вот ему и чудится везде сплошной грех да стыд… Хочешь, я тебе прочитаю, ты сама поймешь, что это замечательные стихи!

— Ага, давай, — согласилась Сола.

Фриц поспешил начать, пока она не передумала, вдохновенно декламируя строфы.

«У тебя получается читать мои стихи лучше меня самого», — говаривал Рудольф, и Фриц без ложной скромности считал, что так оно и есть.

Но на Солу стихосложение особого впечатления не производило, нет, она, конечно, как всегда сосредоточенно выслушала, но в конце только сказала:

— Хорошие стихи.

И больше никаких мыслей.

Конечно, она не обязана любить все то же, что и Фриц. Разговоры, если верить рыцарским балладам, вообще не главное в любви. Однако Фрицу, у которого был пример родителей, казалось, что общение и взаимопонимание важны. Мать и отец всегда вечерами беседовали у камина, смеялись и обсуждали какие-то непонятные маленькому Фрицу вещи от теологии до сбора урожая.

Но с Солой много разговаривать у него как-то не получалось.

Фриц предпринял еще одну попытку:

— Когда мы поженимся, Руди напишет на нашу свадьбу еще более красивые стихи, которые станут знамениты и миннезингеры положат их на музыку.

Вот о замужестве Сола говорить любила, рассуждая, как наконец-то покинет опостылевший отцовский дом. Станет уважаемой женщиной, которой больше не нужно лазить по герцогским садам и ловить руками рыбу. Хотя она и сейчас уже не воровала: Фриц таскал ей пищу из дома — пусть они еще не женаты, но он чувствовал себя обязанным помогать своей даме, чем только может.

Он считал их свадьбу чем-то само собой разумеющимся. Просто пока он еще молод, отец не даст согласия, но вот пройдет годик с лишним, в семнадцать лет Фриц станет взрослым и тогда…

Однако сегодня Солу не вдохновила беседа о браке.

— Да, когда-нибудь поженимся, — задумчиво обронила она, перебирая немногочисленные белые волоски на груди Фрица.