О, благословенный Альмадинт, сколько же крови люди пролили ради того, чтобы пройти по твоим мостовым!

Через некоторое время из палатки выполз Рудольф с перевязанной головой или скорее его вытолкал один из помощников лекаря — мест для всех уже не хватало. Не став ругаться с врачевателями, у которых хватало дел, Фриц закинул ослабшую руку Рудольфа себе на плечо, в другую взял шлем друга — так они и потащились к своей палатке.

На полпути юноши встретили обеспокоенного Пауля, который при виде них испустил такой тяжкий вздох, словно пытался высвободить душу.

— Когда я увидел, что башни падают, то уже простился с вами обоими. Хвала Господу!

Подперев едва переставляющего ноги Рудольфа с другой стороны, Пауль повел своих подопечных к палатке…

Вечером священники провели мессу, поминая усопших и прося Бога о помощи в следующем сражении. Над лагерем разносилось стройное пение хора, подобное звону серебряных колокольчиков и ангельских голосов. Как бы Фриц ни сомневался в церковниках, от такой музыки на глаза наворачивались слезы и кололо в груди.

Практически одновременно с пением гимнов из Альмадинта донеслись протяжные выкрики аласакхинских священнослужителей, которые, по словам Пауля, переводились как «Зоар велик!».

Призыв к языческому богу вместе с песнопениями клирикан звучал странно, но постепенно Фриц начал замечать в этих казалось бы несочетаемых звуках необычную красоту.

— Восславим Сына и всех святых!

— Зоар велик!

— Он пришел в мир, чтобы даровать нам спасение!

— Зоар велик!

Звуки достигли той гармонии, которая была недоступна людям.

Сгустились сумерки, но лагерь крестоносцев еще долго не спал, оглашаемый стонами умирающих и криками рыцарей, который топили страх смерти в вине.

Ночью обороняющиеся предприняли вылазку, надеясь, что враг ослаблен и настал удачный момент для удара. Фриц не участвовал в схватке, завязавшейся у юго-западной стены. Они вместе с Паулем при звуках горна быстро облачились в кольчуги, похватали оружие и вскочили на коней. Рудольф тоже порывался встать, но закружилась голова, и он рухнул обратно на одеяло под грозный окрик Фрица:

— Нечего тут прыгать!

Потом они сидели в седлах, прислушиваясь к разносящемуся далеко окрест звону клинков и ожидая сигнала к выступлению. Однако он так и не прозвучал — отряд аласакхинцев удалось уничтожить малыми силами.

На следующий день головы поверженных врагов складывали в сетки и швыряли такие снаряды в сторону города, стараясь попасть за стены. Обычная тактика запугивания противника и попытка вызвать во вражеском стане болезни.

Аласакхинцы вяло огрызались, метая из своих орудий тяжелые камни, но те недолетали до катапульт. Когда же звездочету удалось поджечь одну, волшебники крестоносцев быстро потушили пламя.

Родриго жаждал захватить Альмадинт как можно скорее. Увы, прошедший через несколько дней второй штурм тоже закончился неудачей и потерей еще двух оставшихся осадных башен. Пришлось ждать почти месяц, пока мастера построят новые. Король рвал и метал, но даже угрозы не могли ускорить работы, ведь дерева не хватало и приходилось доставлять его из Нур-Эйара.

Оказалось, у инженеров и магов созрел еще один план, о котором простым рыцарям вроде Фрица и Рудольфа знать не полагалось. Умудренный опытом Пауль наверняка о чем-то догадывался или слышал от старых знакомых, но предпочитал молчать, чтобы не сглазить.

Поэтому когда во время нового штурма одна из стен Альмадинта просто взорвалась, это поразило Фрица до глубины души. Ведь в ту сторону не летели атаки колдунов и священников. Словно вмешалось само божье провидение!

Оказалось все гораздо банальнее: ночами со стороны лагеря под стену велся подкоп, который удалось замаскировать с помощью магии, так что защитники Альмадинта ничего не подозревали до самого последнего момента. Пробравшиеся к самому основанию стены клирики ударили по ней святой силой, кое-кто даже геройски погиб, но оно того стоило — казавшиеся незыблемыми камни разлетелись на множество осколков. Образовалась дыра, словно кусок стены вырвала огромная лапища великана. В проем, точно наводнение, тут же хлынули крестоносцы.

Фриц и Рудольф находились в другой стороне, но их начало словно бы затягивать в дыру, к которой устремились все воины. С уцелевшей части стены защитники города обрушили на головы врагов дождь стрел и кипящее масло. Все напрасно. Теперь, когда появилась брешь, рыцарей было уже не удержать. Тем более изможденным месяцем осады горожанам.

Вместе со всеми Фриц ворвался в Святой город по груде камней, которую тела павших усеивали так, что приходилось ступать по ним.

За стенами города уже кипел бой, невозможно было и шагу ступить, чтобы не наткнуться на своих или чужих. Фриц отбил удар топора какого-то аласакхинца, затем пронзил грудь врага, действуя уже по привычке и даже не ужасаясь.

Вспорол горло следующему, отрубил руку. Сам получил скользящий удар по плечу.

Постепенно восстановив боевой порядок, рыцари образовали построение свиньей и Фриц встал рядом с Рудольфом, поднимая свой щит. Они двинулись вперед, сминая аласакхинцев как бездушное и неумолимое осадное орудие.

Фриц теперь стал лишь частью механизма, методично рубил и колол, поднимая в нужный момент щит, чтобы поймать стрелу. Когда шагавший рядом воин упал, Фриц ничего не почувствовал, лишь переместился так, чтобы закрывать брешь, пока освободившееся место не займет другой рыцарь.

Они все шли и шли, устилая свой путь трупами защитников города. Каменные мостовые стали скользкими от крови, один раз Фриц чуть не упал — это спасло ему жизнь, потому что аласакхинское копье просвистело у него точно над головой, впиваясь в грудь стоящего сзади рыцаря.

Как и в прошлом бою, Фриц словно пребывал в кошмаре: двигался и делал все необходимое, но в то же время наблюдал за собой со стороны. Внутри что-то сминалось, корчилось в муках и вопило:

«Хватит! Остановись! Это живые люди!»

Но Фриц не мог остановиться. Неведомая сила несла его вперед, будто кто-то толкал в спину. Бог… Или все-таки Дьявол?

Фриц очнулся, когда отряд рыцарей остановился посреди небольшой площади, окруженной квадратными домами с маленькими окошками.

Враги неожиданно закончились. Больше никто не бросался на образованный щитами квадрат, не посылал стрел, не метал копий. По расходящимся от площади узким улочкам убегало несколько аласакхинцев, среди которых Фриц равнодушно отметил женщин в покрывалах.

«Свинья» распалась. Часть рыцарей бросилась за бегущими. Другие устало опускались на мостовую, опираясь на мечи и копья.

Фриц без сил рухнул на колени: мышцы в один миг налились свинцом, руки отказывались подниматься, кольчуга давила на плечи. Рядом встал Рудольф, опершись на каменный забор одного из домов.

Тупо глядя по сторонам, Фриц пытался прочувствовать, что вот оно — Альмадинт взят. Святой Город в руках крестоносцев. И он, Фридрих-Вильгельм фон Ауэрбах, сын обнищавшего дворянина с севера теперь среди героев, совершивших великий подвиг.

Но он не чувствовал ничего и ничего не хотел.

Фриц и Рудольф привязали лошадей и поставили свою палатку на одной из городских площадей, которую окружали брошенные хозяевами дома. Многие рыцари предпочли разместиться там, сперва похватав все ценности, какие удалось найти. Однако Фриц, пусть и заставил себя взять несколько из найденных прямо на улице золотых украшений, все же не мог вот так запросто поселиться в чужом доме, еще хранившем следы пребывания истинных хозяев.

Хорошо, что Рудольф, как это часто бывало, разделял мнение друга. Удивительно, но и прагматичный Пауль предпочел разбить палатку, несмотря на то, что компания знакомых рыцарей звала его в богатый трехэтажный дом с садом. Фриц и Рудольф рвались помочь ему с палаткой, ведь у Пауля было перебинтовано плечо и спина, но тот твердо отказался, заявив, что рана «сущие пустяки». Сами юноши отделались в прошедшей битве ушибами да ссадинами.