С момента, когда Фриц покинул дом, уезжая в Крестовый поход (в монастырь же, в монастырь!), здесь многое изменилось. На стенах появились гобелены, мебель стала лучше. Пусть и не роскошь, от которой мечтала Сола, но все же по обстановке становилось ясно: здесь живет зажиточный бюргер.

Память тут же услужливо подсказала Фрицу, что он сохранил должность смотрителя замка, но при этом открыл на добытые во время похода средства переписную мастерскую, которая и приносит основной доход. Они с Солой собираются купить новый дом, давно ведь пора — семья разрастается и на двоих детях останавливаться никак не следует. Фриц ведь всегда мечтал о трех малышах, а то и больше…

От радости смешанной с нотками светлой печали защемило сердце. Да, вот она, настоящая жизнь! Такая, какой Фриц всегда желал. А монастырь, обретение святого дара и война на севере — лишь причудливый сон. Надо же, привидится такое! Чтобы он — и монах! Надо будет рассказать Соле, пока не забыл подробности, то-то она посмеется.

К входной двери Фриц подошел в благостном настроении и уже не собирался надавать по шеям незваному гостю, который продолжал сотрясать дерево ударами. Мало ли, может у человека срочное дело? Распахивающему дверь Фрицу сейчас было так хорошо, что он мог бы расцеловать любого, даже придурка Дидье…

На пороге стоял Рудольф.

Облаченный в кольчугу, с мечом на поясе, он словно готовился идти в бой.

Фриц, едва начавший привыкать к новому восприятию мира, снова впал в ступор и не нашел ничего умнее, как ляпнуть:

— Руди… Ты же умер…

— Верно, — подтвердил Рудольф с поразительным спокойствием. — И ты тоже умрешь, если задержишься в этой иллюзии. Более того, демон поглотит твою душу — ты не просто погибнешь, а исчезнешь навсегда. Полностью.

Послышались шаги, обернувшись, Фриц увидел закутавшуюся в шаль Солу, которая спускалась по лестнице.

— О, Руди, привет. Мы, конечно, всегда рады тебя видеть, но ломиться ночью все же перебор. Неужели случилось что-то настолько важное?

Рудольф не удостоил ее даже взглядом, продолжая смотреть только на Фрица.

— Друг, ты ведь и сам понимаешь, что видишь навеянные демоном сладкие грезы. Настоящая Соланж сейчас далеко-далеко отсюда, в Сфорце. Ты наслаждаешься плодом своего воображения, той маской, которую Соланж надевала перед тобой.

— Ох, Руди, ты опять со своими бреднями, — со смесью досады и горечи произнесла Сола.

Она быстро подошла к Фрицу и шепнула:

— Ты же понимаешь, у бедолаги очередной приступ. Помнишь ведь, после удара по голове, полученного в Аласакхине, с ним такое случается. Начинает рваться в бой, везде видит врагов. И с особой охотой клевещет на меня.

Фриц смутно припомнил нечто подобное, а Сола продолжала говорить с мягким нажимом.

— Понимаю, он твой друг и боевой товарищ, но я устала терпеть этот поток незаслуженных оскорблений. Выстави его!

— Не слушай сладкий шепот демона, друг. — Голос Рудольфа звучал диссонансом с воркованием Солы. — Не беги от правды. Я не буду советовать тебе вспомнить о том, как жестоко твоя возлюбленная обошлась с тобой, ибо негативные эмоции дают демону силу. Лучше подумай о всех тех, кому ты помог, кого спас от смерти своей святой силой и даже без нее. О выкупленной из борделя девочке. Об излеченной Луизе. О тех несчастных, ради кого ты пришел в замок Спанхейма! Разве сытая жизнь обычного бюргера твоя истинная мечта? Нет! Вспомни: семья и дом лишь часть того, чего ты желал. Мой друг, Фридрих-Вильгельм, всегда без колебаний выступавший на защиту слабых, не позволит прожорливому демону утащить себя в мир грез!

Трудно сказать, что оказало большее воздействие: воскрешение ли Рудольфа из мертвых или поразительная осведомленность того о сне, где Фриц действительно лечил людей и противостоял бесчестным церковникам да дворянам. Так или иначе, уверенность Фрица в реальности происходящего снова пошатнулась.

Стала бы та Сола, которую он знал, довольствоваться жизнью с торговцем средней руки? Без титулов и всеобщего преклонения. О да, он вспомнил, чего она на самом деле хотела. Вовсе не романтичного юношу Фридриха-Вильгельма.

— Не слушай его! — В тоне Солы, до этого нежном и обволакивающем, точно пуховая перина, появились жесткие нотки. — Он всегда завидовал тебе! Нашему счастью! И сейчас опять пытается все разрушить! Разве тебе не хорошо со мной, дорогой? Ты ведь счастлив!

Она прильнула к Фрицу всем телом, используя те же старые, но очень действенные приемы. Тот же поводок чувственности, который Фриц никак не мог порвать. Сола притягивала к себе, вызывая в теле томление, граничащее с ломотой от лихорадки. Возможно, так себя чувствуют пристрастившиеся к дурманному зелью востока алманашитат-еашуб.

«Открою тебе большой секрет, — вдруг прозвучал в голове чей-то насмешливый голос. — Между ног все бабы одинаковые».

Как же звали ту, кто произнес это. Начинается на «М». Мария? Марта? Матильда? Нет… Магда!

Но ведь проститутка Магда только образ из сна. Тогда почему кажется более реальной, чем обнимающая Фрица Сола?

А она уже перестала вызывать такое острое желание. В конце концов, теперь Фриц познал и других женщин, ему было с чем сравнить… Или все-таки не было?

Он словно оказался между молотом и наковальней. С одной стороны прекрасная Сола с обещаниями счастья, с другой Рудольф, вернувшийся мрачной тенью с того света и напоминающий о жестокой правде. Они перетягивали Фрица туда-сюда, точно бравые парни канат на ярмарке.

И тут окружающий мир нанес подлый удар — наверху лестниц появились двое ребятишек в широких рубахах до пят. Светловолосый мальчик постарше держал за руку очаровательную девочку с золотыми, как у Солы, локонами.

— Батюшка, матушка, вы почему не спите? — серьезно спросил мальчик.

Девочка, взглянув вниз, вдруг взвизгнула и спрятала лицо в складках рубахи брата.

— Дядя Руди пришел! А-а-а, он страшный!

— Не волнуйтесь, мои ангелы, сейчас папочка его прогонит, — повернувшись к детям, пообещала Сола.

Фриц переводил беспомощный взгляд с нее на детей (у сына — фамильный нос Ауэрбахов, а девочка — ну прямо вылитая Сола), потом на сурового Рудольфа.

— Не становись покорной пищей демона, друг, — говорил он.

— Не позволяй этому безумцу разрушить нашу семью, дорогой, — горячо шептала Сола.

Огромным усилием воли Фриц буквально оторвал ее от себя, словно она была прилипшей пиявкой.

— Нет… ты… тебя не существует! И детей!

Сола посмотрела на него с болью и горечью, ребятишки вдруг оказались рядом, жались к юбке матери. В их глазах Фриц прочел немую мольбу, от которой заныло сердце.

— Даже если мы всего лишь мираж, разве не лучше тебе остаться с нами? — вкрадчиво произнесла Сола.

Ее голос через уши проскальзывал в голову облачками тумана, окутывал разум, лишал возможности связно мыслить.

— Разве тебе не хорошо здесь? Какая, в сущности, разница, иллюзия пред тобой или реальность, главное — ты счастлив.

— За счастье придется расплачиваться самым дорогим! — ворвался в поток дурманной сладости крик Рудольфа, точно ударом меча разрубивший наваждение. — Миг наслаждения закончится небытием! От Фридриха-Вильгельма не останется ничего!

— Он лжет, — змеей-искусительницей шипела Сола. — Просто завидует твоему чудесному посмертию, ведь сам-то торчит на унылых Небесах.

— Не позволяй прошлому тянуть себя назад! — отчаянно возопил Рудольф. — Жизнь прекрасна такой, какова есть — со всеми невзгодами, горестями и неудачами. Нельзя променять ее на краткий миг наслаждения!

— Батюшка, не бросай нас!

— Дорогой, мы любим тебя!

— Хочешь без остатка раствориться в объятиях той, кого никогда не существовало?! Опять попасть в ту же ловушку?!

После этих слов Рудольфа в голове Фрица будто что-то щелкнуло, вставая на свое место. Хватит! Довольно с него Солы!

Развернувшись, он отступил на шаг, сбрасывая с плеча цепкие пальчики.

— Тебе следовало получше покопаться в моей башке, демон, — насмешливо произнес Фриц. — У меня уже давным-давно другая мечта, нечего пытаться заманить меня траченной молью шубой.