Миновали несколько домов. Пока все шло спокойно. Люди занимались своими делами, даже не удостоив нас взглядом. Да и что смотреть на полицейского или солдата, которого ведет офицер!

Из одного двора вышли два крестьянина. Первый вел тяжело нагруженного коня, второй нес две большие корзины. Вслед за ними появился священник с котелком и базиликом в руках.

— Добрый день, отец. Что это за обход?

— Окропляем. Пасха скоро.

— Видно, хорошо поработали. Вон коня как нагрузили…

— Однако не как в былые времена, господин капитан. Правда, мучица, маслице, фасоль, яйца — все это есть понемногу…

— И много домов обошли?

— Да нет. Вот тут только… А вы не из группы, что вчера вечером пришла, господин капитан? — Святой отец с любопытством смотрел на меня.

Вопрос был довольно неожиданный. Что еще за группа появилась здесь вчера вечером? Я бросил взгляд на Огняна, который смущенно переступал с ноги на ногу. «Тоже мне разведчик!» — подумал я с досадой, но священнику ответил спокойно:

— Из той самой группы, отец.

— Что нового в Ихтимане?

Ага, значит, войсковая часть из ихтиманского гарнизона… Я вытащил пачку сигарет.

— Прошу!

Оба крестьянина тоже подошли и протянули к пачке руки. Я чиркнул спичкой и поднес ее священнику.

— Святой отец, мы партизаны.

Священник уронил сигарету, потом поднял ее и задумчиво взглянул на меня:

— Шутить изволите, господин капитан. А ведь страстная пятница нынче.

— Я вовсе не шучу!

Священник побледнел. Я понимал его положение. Если мы партизаны, это плохо. Но если я действительно офицер и намерен испытать его? В это время появилась группа Доктора. Она, видимо, рассеяла последние сомнения батюшки.

— Сколько солдат прибыло вчера вечером в Белицу?

— Человек пятьдесят — сто.

— Не очень точный ответ. А сколько офицеров?

— Трое.

— Сколько у них пулеметов?

— Не знаю.

— Это солдаты или жандармы?

Священник отвечал быстро и точно. Я задал те же вопросы жителям села, и они подтвердили слова священника.

Наш план проваливался. Вступать в бой с ротой жандармов, вооруженных пулеметами? А в горах нас ждали десятки голодных партизан.

— Отец, не могли бы вы выделить часть из того, что собрали?

— Можно, сын мой. Берите. Иван, разгружай!

Я поблагодарил попа, сказал, что он может продолжать заниматься своим делом, но предупредил, что, пока мы не выйдем из этой части села, ему придется оставаться здесь.

— Да хранит вас бог! — благословил он нас и вошел в ближайший дом.

Вся наша группа была в сборе. Огнян хмуро смотрел вниз, словно это он был виноват, что в Белицу нагрянула целая рота жандармов.

— Что будем делать, товарищи?

— Может, нападем, бай Лазар? — предложил Васко.

В том, что Васко предложит напасть на жандармов, я и не сомневался. Даже если бы мы были с ним вдвоем, то и тогда я не услышал бы других слов. Однако соотношение сил — один к десяти, плюс три пулемета…

— Нападем, — повторили Огнян и Страхил. — Они не знают, что партизаны близко, и если мы застанем их врасплох…

Я посмотрел на Доктора.

— И я, Лазар, думаю, что это будет самое правильное.

Поискал глазами бай Марина. Это был пожилой, опытный, уравновешенный человек, и я хотел услышать его мнение.

— Да, Лазар, надо напасть. Эти гады давно уже не слыхали, как гремят партизанские винтовки. А дети наверху так просили халвы и красного перца… — Он помолчал немного, потом озабоченно добавил:

— Если будем нападать, нельзя терять ни секунды. А то собаки могут нас учуять.

Нашим главным оружием должна была стать внезапность. Доктору, Анче и еще пяти партизанам поручалось остаться в этой части села, реквизировать две-три лошади и погрузить продукты, которые тут соберут. Затем они быстро должны были уйти к вершине за Белицей и в случае необходимости прикрыть наш отход.

Огнян, Борислав, Васко, Гошо и я, вооруженные винтовками и гранатами, намеревались напасть на жандармов.

Мы двигались быстро и осторожно. Но вот невдалеке я заметил человека. Мы залегли в кустах, и я стал рассматривать его в бинокль. Это был полицейский.

Нужно захватить его любой ценой. Когда он поравнялся с нами, Васко и Борислав неожиданно бросились к нему с двух сторон. Властный окрик «Руки вверх!» ошеломил полицейского. Через мгновение он стоял передо мной обезоруженный.

Допрос длился недолго. Сведения, сообщенные священником, подтвердились, и я решил, что в нападении будет участвовать и… полицейский.

— Мы собираемся захватить Белицу. Ты пойдешь с нами и сделаешь вид, что мы твои приятели. Скажешь хоть одно слово или подашь знак — смотри, сразу конец…

Полицейский оказался понятливым человеком, и длинных объяснений не потребовалось.

День стоял теплый, солнечный, на главной улице села было много народу. Мы шагали, разделившись на две группы, по обеим сторонам улицы. Неожиданно я увидел знакомое лицо. Навстречу мне шла Милена из Подуяне. Она остановилась изумленная, но я любезно поздоровался с ней и, не задерживаясь, зашагал дальше. В этот миг два жандарма бросились со всех ног к зданию общинной управы, крича на ходу срывающимся голосом:

— Партизаны-ы-ы! Партизаны-ы-ы!

Как нас обнаружили, думать было некогда. Мы вшестером бросились вперед, открыв огонь. Вместе с нами бежал и пленный полицейский. Почему он не удрал от нас, наверное, и сам он вряд ли мог объяснить.

Поднялась невообразимая паника. Люди бросились врассыпную. Отовсюду слышались беспорядочные выстрелы.

В первую очередь нам нужно было захватить здание общинной управы. Оно стояло всего в нескольких шагах от нас. Я рукой показал Славчо на открытое окно. В него нужно было бросить гранату. Считанные секунды понадобились нам, чтобы оказаться у двух углов здания. Отсюда мы начали огнем прикрывать Славчо. Около меня гремела винтовка Васко. С другой стороны спокойно стреляли Гошо и Огнян.

С грохотом разорвалась граната Славчо, и в тот же миг заговорили два вражеских пулемета. Жандармы к этому времени уже пришли в себя, и завязался настоящий бой. От страха они стреляли не поднимая головы, поэтому пули летели далеко в стороне от нас.

Мы быстро вошли в опустевшую управу, взяли две винтовки и выбежали снова на площадь. Стрельба становилась все более ожесточенной.

Услышав крик «Ох, убили меня!», я убедился, что пули наши не летят напрасно. В это время кто-то сзади легонько тронул меня за плечо. Я обернулся и увидел Васко.

— Товарищ командир, — сказал он как-то очень строго и мрачно.

— Что случилось, Васко?

— Можно я убью себя?..

— Что? — не понял я.

Васко показал на штанину, набухшую от крови:

— Пуля пробила кость над коленом. Идти я не могу… Вам уже надо уходить, бай Лазар, я вас прикрою. Вы идите, а я останусь тут. Обещаю, живым в руки им не дамся.

— Рано ты о смерти заговорил, Васко. — Я нахмурился, лихорадочно обдумывая, что же предпринять. И в этот миг мой взгляд остановился на обезоруженном полицейском, который все это время не отходил от Васко, своего конвоира.

Решение пришло сразу.

— Давай бери его на спину и иди к Доктору. Расскажи ему, что здесь происходит. Быстро!

Стрельба противника становилась все более организованной. Несколько пуль, словно осы, пролетели близко от нас.

— Уходите! — приказал я и снова стал стрелять.

Группа начала отход. Перебежками мы занимали позицию за домами и каменными оградами, стреляли, затем снова перебегали и опять открывали огонь.

Мы не преодолели и двухсот метров, как пришлось залечь: вражеский пулемет преградил путь. В этот момент я услышал за спиной выстрелы. Неужели нас окружили? Я оглянулся.

Сидя верхом на полицейском, прислонившись к ограде, Васко посылал пулю за пулей в пулеметчиков врага.

— Васко, уходи!

— Бай Лазар, сверху лучше видно, — услышал я в ответ.

Бой длился долго. Наконец мы достигли последних домов Белицы. У нас оставался только один путь для возвращения — путь, по которому мы пришли сюда. На севере поднимался голый склон, по нему и надо было пройти. Здесь мы превратимся в живые мишени для вражеских пулеметчиков. От поросшего лесом оврага, где мы могли укрыться, нас отделяло сто метров совершенно открытого места, где непрестанно щелкали пули. Это расстояние надо было преодолеть, иначе жандармы нас скоро окружат и перебьют.