В десять утра сельский глашатай ударил в барабан и возвестил:

— Кто знает и скажет, где находится Елена Добрева Маринова, тот получит награду в двести тысяч левов!

На следующее утро после того как нас выпустили, начальник околийского полицейского управления говорил по телефону с дирекцией полиции в Софии, и в разговоре, между прочим, спросил, кто такой Добри Маринов, который сидит в лагере в Крсто Поле.

— А что тебе о нем известно?

— Да мы жену его арестовали.

— Где она сейчас?

— Отпустили.

— Идиот! Ведь это жена Лазара! Сейчас же задержи ее!

Начальник управления вскочил в автомобиль и понесся к Осоицам. Здесь он стал расспрашивать обо мне и Аксинии.

А по селу пошел глашатай:

— Двести тысяч левов тому, кто скажет, где жена и дочь Лазара!

— Что с тобой, Лазар?

Бай Недялко смотрит на меня испытующе.

— Ничего…

Я решил никому не говорить о Лене и Аксинии. Об этом же я попросил и товарищей, которые были со мной. Но я так мучился, что не выдержал. Бай Недялко был надежный человек, он никому не скажет, ему довериться можно.

— Никогда не прощу себе… Никогда…

— Что?

Я рассказал ему все.

— Знаешь что? Давай нападем на них…

Напасть предлагал еще вечером и бай Марин. Но как разгромить околийский центр с полицией, жандармерией и войсками? Да к тому же, кто дал мне право жертвовать жизнью моих товарищей, чтобы спасти мою жену и дочь?

— Нельзя, бай Недялко, нельзя…

— Но ведь ты же знаешь наше правило: о товарище, попавшем в беду, не тужат — за него мстят.

Правило это я знал. Неужели и бай Недялко считает их погибшими?

Я поднялся и позвал бай Стояна:

— Распорядитесь! Сейчас займемся боевой подготовкой.

Подготовка, встречи, походы, снова подготовка, снова встречи. Дни проходили один за другим, и только множество дел заставляло меня иногда на миг забывать о своих… В села нагнали воинские и жандармские части. Власти понимали, что мы готовим крупные операции, и привели все свои силы в боевую готовность.

Прибывали ночью партизаны, их надо было вооружать и обучать. Мы установили наконец связь с четой «Бачо Киро». Все было бы хорошо, если бы не мысли о Лене и Аксинии.

Через несколько дней с группой новичков вернулся и бай Недялко. Он доложил мне как положено, а потом лицо его расплылось в улыбке. Он взял меня под руку и повел за собой:

— Лазар, у меня есть кое-что лично для тебя.

Я прикусил губу: ведь у меня уже ничего личного не было…

— Говори!

— Привет тебе от Лены, Аксинии, бабушки Тинки…

Я схватил его за плечо.

— Не шути так, бай Недялко.

— Пусти меня, я же не железный.

Он говорил будто сердясь, но его лицо, глаза, даже брови так и сияли в улыбке. Нет, он не шутил…

— Рассказывай!

— Освободили их. И они сразу же куда-то уехали. На другой день в полиции хватились, стали искать их по селу. Даже обещали награду тому, кто их выдаст.

Я обнял бай Недялко и изо всех сил прижал к себе.

23 апреля в десять часов вечера прибыли старые партизаны и вновь мобилизованные из второго лагеря во главе с Митре, Педро, Ленко и Атанасом. Вместе с ними пришел и Янко. Несмотря на то что полиция раскрыла лагерь, задача была успешно выполнена. А в полночь нам предстояло встретиться с партизанами из четы «Бачо Киро». Местом встречи мы выбрали широкую лесную поляну, заросшую высоким папоротником.

На встречу я отправился с группой старых партизан. Мы ждали долго, но никто не приходил. Люди прилегли на землю и задремали. Вдруг Страхил прошептал:

— Шумит что-то…

Мы стали вглядываться в темноту. Снова послышался треск сломанных веток, и на восточном конце поляны показались темные силуэты. Скорее всего это были наши товарищи. А если полицейские? Я приказал Страхилу разбудить заснувших. Все приготовились к бою, винтовки были заряжены, и в это время кто-то глухо позвал:

— Шаро, на! Шаро, на!..

Это был наш старый пароль с бачокировцами. Я подождал, пока его повторят еще раз, и тронул Страхила за плечо. Он стал подражать пению лесного дрозда. Это был отзыв на пароль. Мы поднялись, и Страхил окликнул:

— Это ты, Велко?

— Я, Стефчо.

Я узнал голос моего старого товарища и пошел к нему. Тошко подошел и обнял меня. С ним было всего пять-шесть человек.

— Где остальные?

— Ждут с Велко в двух километрах отсюда. А нас выслали на разведку.

Через час бачокировцы были на лугу. Вместе с ними пришла и группа вновь мобилизованных партизан из Пирдопской околии. Мы быстро вернулись в лагерь. Несмотря на то что я приказал передвигаться бесшумно и не разговаривать, весь лагерь поднялся на ноги. Ночь прошла в разговорах.

Нам предстояло провести несколько дней в Жерковском дере — общем сборном пункте. Здесь мы намеревались сформировать бригаду, а продукты у нас иссякли.

Решено было, что Халачев с четой «Бачо Киро», усиленной старшими партизанами, захватит Горно-Камарци и доставит столько продуктов, сколько можно унести. Мы выбрали это село потому, что оно находилось далеко от Жерковского дере, и полиция едва ли стала бы искать партизан в этом направлении. Мне предстояло вести остальных партизан.

На вековых буках уже набухли почки, у полноводного бурного потока поднялась крапива, кое-где выглянули желтые головки крокуса и чемерицы.

Лагерь в Жерковском дере выбирали долго.

Мы искали такое место, чтобы густой лес надежно укрывал нас от посторонних глаз, чтобы поблизости имелась вода и чтобы лагерь был удобен для проведения на его территории боевой подготовки, а также для организации обороны.

24 апреля более четырехсот партизан — ветеранов и вновь прибывших — расположились по обеим сторонам Жерковского дере. Это было пестрое, веселое зрелище. Все кусты вокруг были увешаны выстиранным бельем. Повара с винтовками за спиной резали лук, чистили фасоль, склонялись над кастрюлями с варевом, помешивая его. Пекари месили тесто, пекли хлеб в импровизированной пекарне.

Группа Велко вернулась из Горно-Камарци с богатыми трофеями. Помимо продуктов наши товарищи раздобыли винтовки и пистолеты — их реквизировали в общинной управе и у членов общественной силы.

Новички пока разместились по «землячествам». А прибыли к нам люди из Софии, Софийской, Локорской, Новоселской, Пирдопской, Етропольской, Ботевградской околий. Пока новички еще привыкали к обстановке, было целесообразно, чтобы они придерживались своего землячества.

25 апреля Янко вызвал меня к себе и сообщил, что принято решение о сформировании бригады и что я назначен командиром. Моим заместителем назначался Димитр Кирков — Педро, комиссаром — Стамо Керезов.

Командиров, заместителей командиров и комиссаров батальонов, а также остальной командный состав должны были назначить мы сами.

Командиром первого батальона был назначен Ленко, его заместителем Атанас, комиссаром Веселин Андреев — Андро.

Командиром второго батальона стал Тодор Дачев — Стефчо, его заместителем — Бойчо, комиссаром — Илия Йорданов Манов — Дончо.

Халачев возглавил третий батальон. Его заместителем стал бай Стоян, а комиссаром — Коце, который к этому времени уже приобрел немалый опыт в чете «Бачо Киро».

Янко сообщил нам решение главного штаба о предстоящих боевых задачах бригады.

Второй батальон должен был уйти в Югославию, затем соединиться с партизанскими отрядами и бригадами, действующими в Юго-Западной Болгарии.

Третьему батальону предстояло отправиться к Ихтиману, включить в свой состав старых и вновь мобилизованных партизан этого края.

Первый батальон должен был остаться в районе, где он находился сейчас, и продолжать здесь партизанскую борьбу.

В лагере у Жерковского дере собралось больше четырехсот партизан, и только половина из них была вооружена. Остальные имели кто допотопный пистолет, кто штык или кинжал. С таким оружием, конечно, нельзя было вести бои с солдатами и полицейскими.