Хотя дед был смелым и бесстрашным, но и ему стало не по себе, когда корабль отчалил от пристани и вышел в открытое море.

Две недели они не видели ничего, одну только воду!

И бурю на море испытали. Волны швыряли корабль, как ореховую скорлупку, если пустить ее вниз по ручью.

Но через три дня море успокоилось, и они уже потом благополучно доплыли до Америки.

Хорошо, что второй уже был там однажды. Он отвел деда к землякам.

Все они добывали уголь в шахте.

На эту работу нанялся и дед.

В американской шахте работать было очень трудно. Углекопам приходилось целый день лежа бить киркой по угольному пласту. Сколько тележек угля они добывали, за столько им и платили.

Но дед был веселый человек, поэтому он привык и к такой работе.

Он всегда думал только о том, как вернется домой, как построит собственный дом.

Оттуда богач Яблонский его уже не выгонит!

И когда он об этом думал, ему веселее работалось.

Лишь по воскресеньям ему бывало грустно.

Земляки обычно покупали бочонок пива и попивали целый день. Но деду это не нравилось. Он предпочел купить велосипед и каждое воскресенье ездил на нем в другой город. Но ничего ему в этих чужих городах не нравилось. И он лишь еще больше тосковал о своем родном селе.

А потом еще усерднее рубил уголь, только бы скорее возвратиться домой.

— А вы что тогда делали, бабушка? — прервала ее девочка.

— Я ведь тебе уже рассказывала, что пошла служить, — объяснила бабушка внучке. — Как только поправилась, стала работать с утра до вечера, чтобы тоже что-нибудь накопить на домик.

Только ночью, когда светила луна, я выходила на порог и приговаривала:

«Эй, месяц, месяц, ты светишь и моему мужу в Америке, передай ему там привет!»

И мне становилось немного радостнее, когда я думала, что, может, и дедушка посмотрит ночью на луну и вспомнит меня.

— А дедушка писал вам письма из Америки?

Девочка очень жалела деда и бабушку, которым пришлось так переживать, когда каждый из них был на другом конце света.

— Да, конечно! Каждый раз, посылая деньги, он отправлял и письмо. Но никогда ничего не писал о своей тяжелой работе. Всегда только о веселом. Однажды он сообщил, что купил себе часы. И они у него так весело тикают над головой, когда он просыпается, как будто я с ним разговариваю.

Девочке это понравилось. Как хорошо, что дед оставался веселым и тогда, когда ему было совсем не весело.

— Так прошло два года, — продолжала бабушка. — Как-то раз в воскресенье я пришла к матери. У нее стоял мой сундук с одеждой, и я хотела кое-что взять. Тогда я служила через одну деревню от нашей.

Смеркалось, я сидела на пороге и вспоминала деда.

Что делает он в Америке? Когда вернется? Долго ли нам еще ждать его?

Во двор вошел какой-то прохожий в черной одежде. Он был заросший, с бородой и с большими усами. Прохожий спросил у меня низким голосом:

«Не пустите ли переночевать?»

«С радостью бы, да не можем. Нас тут много живет в одной комнате. Сходите к старосте, он даст вам ночлег там, где народу поменьше. Заботиться о путниках — его дело».

«Что это вы такая сердитая? — промолвил он басом. — Может, в доме найдутся люди подобрее?» И он вошел в дом.

«Мать скажет ему то же самое!» — подумала я и осталась сидеть на пороге.

Не просидела я и минуты, как в дверях появилась моя мать и говорит мне:

«Иди в дом! Ведь этот прохожий принес тебе весточку из Америки…»

Я быстро вскочила и вбежала в дом. Над столом уже горела керосиновая лампа. Усатый человек, сидевший за столом, сказал мне:

«Ты что, и вправду меня не узнаешь?»

«У него голос точь-в-точь как у моего мужа», — подумала я удивленно. Посмотрела на него и…

— … и это действительно был дедушка? — нетерпеливо прервала девочка бабушкин рассказ.

— Конечно, это был он! Чемодан он оставил в трактире, хотел нас посильнее удивить. А голос изменил, чтоб мы его не узнали. Да и как я могла его узнать?

Когда он ехал в Америку, щеки у него были кровь с молоком, он носил красный кожушок, белую рубаху, а возвратился к нам таким заросшим и черным!

Только переодевшись и побрившись, он стал немного похож на прежнего…

Девочке очень понравилось, как дед вернулся. Как хорошо, что он не разучился шутить после всего того, что пережил за два года в Америке.

— А вы построили потом домик, бабушка?

— А как же. И теперь мы в нем живем!

Девочка посерьезнела.

С тех пор она совсем иначе смотрела на деревянный домишко, в котором жила с матерью и бабушкой. Он стал для нее намного дороже, когда она узнала, как далеко пришлось деду ездить и чего только ему не пришлось перенести, чтобы им с бабушкой было где жить.

По утрам девочка всегда просыпалась от одного и того же звука.

Это был резкий свисток паровоза, появлявшегося из-за поворота.

Сразу за рекой проходила железная дорога. По ней ходили пассажирские и товарные поезда. Товарные были длинные-предлинные. Большей частью они возили бревна из леса. Люди уже не занимались лесосплавом, а если иногда и приходилось им это делать, то не надо было идти назад пешком. Вниз по реке они плыли на плотах, обратно возвращались пассажирским поездом.

Девочка еще не ездила поездом. Но ей очень хотелось. Когда поезд мчался по насыпи за рекой, он был похож на большую игрушку. Наверное, ехать в поезде очень занятно.

— А когда вы первый раз ездили поездом? — спросила девочка. Она решила, что и ей впервые придется поехать, когда ей будет столько же лет, сколько было тогда бабушке.

— Я ездила, дитя мое, когда мне было уже за тридцать.

— А почему так поздно? — опечалилась девочка.

— Потому что до того времени поезд здесь не проходил! Железную дорогу начали строить после того, как дед вернулся из Америки. Он тоже ее строил, — улыбнулась бабушка.

— И дед? — удивилась девочка. — Эта работа ему, наверное, нравилась, — сказала она и тут же стала упрашивать бабушку поскорее ей рассказать, как строили эту самую железную дорогу.

— Ох, дитя мое, это долгая история. Погоди, сейчас расскажу, вот только работу принесу.

Бабушка вышла из комнаты и вскоре принесла оставшуюся шерсть.

— Уже последнюю кудель треплю. За это мне дадут кусок сукна тебе на сапожки…

Но девочку даже сапожки не интересовали, только железная дорога. Она спросила взволнованно:

— Как же это было, бабушка?

— Сначала по селу разнесся слух, что будут строить железную дорогу, — ответила бабушка, занявшись своей работой. — Ну и разговоров было тогда!

Некоторые говорили, что железная дорога — дело хорошее. Поездом дешевле возить соль, муку, сахар. И продукты эти уже не будут так дороги, как прежде, когда их возили на телегах. И люди больше не будут ходить пешком в город и на ярмарку, а поедут поездом и вмиг окажутся на месте.

— А ведь они правильно говорили, правда, бабушка?

— Конечно, правильно.

Но нашлись и такие, кто был против этого. Они говорили, что под железную дорогу займут лучшие поля. Земля потом будет меньше родить и наступит голод. А эти поездки поездом — тоже вряд ли будут такими легкими, как люди думают. От большой скорости у них начнет кружиться голова, и они не смогут долго ехать.

Дед над этими глупыми речами только смеялся. Он достаточно наездился по железной дороге, когда ехал в Америку и когда оттуда возвращался. И голова у него не закружилась! Он знал, что такие слухи может распускать только богач Яблонский. Железная дорога должна была проходить по его лучшим землям на равнине за рекой, и хоть земли у него хватало, он не хотел отдавать ни полоски. Яблонский понимал также, что уже никогда больше не заработает столько, сколько зарабатывал, привозя весь товар из города на лошадях.

Но все кругом догадались, почему Яблонскому не по душе железная дорога. И обрадовались, когда пришли инженеры мерить землю.