Я усаживаюсь на белый мрамор, начинаю читать последние страницы. Как сумасшедший перелистываю, отрываю листы. Доказательство жестокой реальности в моих руках. В кулаки сжимаются руки. Не могу больше слёзы в себе держать.

Мне не хватает кислорода. Я вдыхаю побольше воздуха. Закидываю голову. И мой крик в небо рвет голосовые связки:

— А-а-а-а-а-а-а-а-а! — превращаясь в рёв раненого зверя.

Нежные прикосновения человеческих рук по моему лбу. И кто-то сжимает мою ладонь, пристукивая. Запах хлора забирается в нос.

— Ияр? — распахиваю глаза, но разочарование оседает на устах. Это Демис.

— Тише, — держит мою руку. — Как ты себя чувствуешь?

— Всё нормально! А где Рома? — хотя хочется спросить о другом: где Ияр?

— Он тоже тут, сейчас подойдёт.

— А он один?

— Один, — грубо отвечает, — а твой бывший ублюдок, надеюсь, сдох. Акси, скажи, неужели ты так сильно его любишь, что готова ходить раз за разом по минному полю? Ну скажи же. Неужели он достоит твоих мучений? После встречи с ним ты постоянно оказываешься на критической отметке.

— Демис…

Не даёт договорить. Ошарашивает меня своими действиями, становясь на колени:

— Я люблю тебя. Оставь всё. Останься со мной. Выходи за меня! Я сделаю всё, чтобы улыбка не сходила с твоего лица.

— Демис, я не могу. Ты же знаешь, я не люблю тебя. Прости. Это будет неправильно — лгать тебе.

— И не надо лгать. Разве я прошу? Любовь, Акси, это не только страсть, это ещё уверенность в завтрашнем дне. Ты держишься за призраки прошлого. И когда захочешь разомкнуть руки, в них ничего не останется. Ничего! Это не любовь, это наваждение какое-то.

Достаёт маленькую коробочку, открывает, а там лежит маленькое аккуратное колечко. Без брильянтов и сапфиров. Традиционное обручальное кольцо. Третье за мою странную жизнь. А может, в третий раз повезёт?

— Давно его ношу с собой. Тебе нравится? — с такой надеждой в глазах и рвением кладёт коробочку мне в руки.

— Оно красивое, Демис.

Это всё, что я могу из себя выдавить. Криво улыбаясь.

— Подумай. Я буду ждать. Столько, сколько надо, — сжимает руку с коробкой. — Разреши мне быть с тобой рядом. Ты можешь больше не ходить в офис. У меня достаточно средств, чтоб развалить окончательно всё. Ты задавала мне вопрос: почему кланы бездействуют? Им это только на руку: убрать Беньяминовых и избрать нового короля.

— Красиво говоришь, Демис! Но начни тогда с правды сам. Скажи ей. На вранье отношения не построишь, если так ты ее любишь.

— Рома? Ты давно тут стоишь?

— С того времени, как ты стоишь на коленях.

— О чем это он, Демис? — непонимающе смотрю на искаженное лицо Демиса.

— Аксинья! Демису тяжело, я за него скажу.

— Не делай этого, Ром.

Не слушаясь, продолжает говорить:

— Мы давно узнали, а точнее Демис, что Ияр не был в курсе всего, что с тобой происходило. Он жил в своей реальности, был уверен, что спас тебя. Он даже не знал, что ты была беременной. Всё время он думал, что ты уехала за границу. По его непонятному скулежу я понял, что он получал какой-то отчет о том, что ты жива и здорова.

— Это он тебе так сказал? И ты думаешь, поверю в это? Ты его адвокатом заделался, Ром? Или ты ждёшь, что я по бегу в его объятия с криками «Я люблю тебя!»? Да пусть он горит в аду!

— Думаю, уже горит!

— Ты его убил?

— Думаю, да!

— Отрезал ему голову? А то у него есть свойство возвращаться.

— Думаю, и так сойдёт. Я отвёл его на могилу, дал ему почитать твой дневник, вручил браслетик и анализы.

Закусываю губы, отворачиваюсь от них. Укрываюсь одеялом. Рома просто взял и расковырял мои раны по новой.

— Убирайтесь оба из палаты, — дрожащим голосом прогоняю их.

— Акси, это всё ради тебя. Закрываясь от этого, ты будешь страдать изо дня в день. Думаю, он ещё там. Пойди и поговори с ним. Поставь жирную точку и начни новую жизнь.

— Убирайтесь оба! — выкрикиваю.

***

— Остановите тут, пожалуйста, — протягиваю купюру водителю.

Я думала о словах Ромы. И на Демиса я не злилась. Проплакав полдня в палате, оделась и вышла на улицу. Борясь с сомнениями, я решила дойти до конца. Прохожу через ворота на кладбище. Ступаю по узким тропинкам. Я не знаю, чего ждать и что сказать ему. Проговариваю примерный диалог. Поднялся летний ветер, и навстречу мне под ноги стали лететь исписанные листы в клетку. Один прилип к ноге. Я подняла и прочитала. Там были записи из моего дневника. Я даже представила, как он вырывал их и читал. Шла по их следам. Они разлетелись от памятника в разные стороны. У самой же могилы никого не было, но вся плитка, прежде уложенная в ряд, была выковыряна. Как будто тут поработала лопатой целая бригада.

— О господи, он копал?

Маленькая могилка была раскопана, плита сорвана и неуклюже уложена назад. И рядом валялся еще один скомканный лист. Я его разгладила. Это был лист с анализом ДНК. Результат старой эксгумации. Мне почему-то стало невыносимо молчать, и во что бы то ни стало решить всё сегодня.

Не знала, где его искать, и поехала в нашу квартиру в центре города. Непонятно, его она еще или он продал, но именно здесь мы были счастливы. Уже стемнело, и в окне горел свет. Прошла через консьержа, поднялась на нужный этаж. Одна из дверей открылась, и в подъезд вышла девушка, а я прилипла к стене, чтоб меня видно не было.

Со словами «Психопат какой-то» она прошла мимо меня, и я двинулась к нужной двери. Выдохнула и постучала.

Открыли сразу. На пороге стоял он. Я попала в нужную дверь и в нужную квартиру, из которой орала музыка.

— Ты? — тяжело дыша.

Полуобнаженный смуглый торс лоснится от пота, и маленькая струйка стекает посередине, по красному, еще не совсем зажившему шраму рядом с сердцем. Его руки перемотаны окровавленными боксёрскими бинтами. Он разматывает их. Подаётся вперед. Осматриваясь по сторонам.

— Я тебя не заказывал, проваливай. После мяса костей не хочется. Насытился по горло, — делает движение по горлу.

Издаёт свист.

— Уматывай.

Не воспринимаю всё, что он говорит. Он пьян. Не спрашивая, переступаю порог. Захлопываю дверь.

— Что тебе надо? Я ублюдок, урод, тварь. Я тот, кем ты меня назвала. В своём дневнике. Блядском дневнике, — ударяет кулаком об стену. — Я убийца! Ты пришла в логово убийцы. Только одного понять не могу, почему ты столько молчала? Ты всегда говоришь, не затыкаясь. Но тогда… тогда ты промолчала. Да ты должна была орать во всё горло.

Подхожу к нему в упор. Он хватает меня за волосы. Прислоняется своим лбом к моему.

— Ты должна была сказать! — Закрывает глаза. — Сказать, и всё было бы по-другому.

Я глажу его шрам на груди и опускаюсь, чтоб пройти поцелуями по нему. Он замирает. У меня больше нет сил отрицать, что я люблю его. Отрываюсь от него и смотрю в его глаза. Стирает с моего лица слёзы. Нам не нужны сейчас слова, они будут лишними. Закидывает мне на шею бинт и затягивает его. Дыхание сдавливает.

— Я хочу тебя… убить, — шепчет мне на ухо, облизывая и кусая. — Готова посчитать до десяти? Только не обычным счётом.

Одной рукой подхватывает меня под ягодицы, заставляя обхватить его торс.

Остановился, не войдя в комнату, прям в коридоре остервенело прижал к стене. Смотрю на него сверху вниз, ладонями провожу по измученному лицу. Он прикрывает веки, трется о мои прикосновения. Как будто ждёт от меня твёрдого согласия.

Я давно не была с мужчиной, я вообще не была больше ни с кем, у меня был только один и единственный. Мне сейчас страшно, даже страшнее, чем в первый раз, испытывать столь сильное возбуждение. Не врать себе, что люблю его и ненавижу. Моя любовь и моё проклятие. Смелее, Акси, всё зависит от тебя сейчас.

Облизываю его губы по контуру, двести двадцать проходит через нас. Всасываю в рот его нижнюю разбитую губу, провожу языком по зубам и вторгаюсь им глубоко внутрь. Одна его рука поддерживает меня за ягодицы, другая — сдавливает гортань. Отрывает от себя. Мои глаза смотрят в заблестевшие зрачки, окаймленные янтарной радужкой. Для него это зеленый свет.