— М-м-м, — мычит.

Потирает место удара. Следующее — здоровый храп. Значит, все хорошо. Пошли, храпящая принцесса.

***

Пятый этаж. Ура, финиш.

Ё-моё! А ключ?

— Акси, — прихлопываю ее по попке. — Акси, проснись. Где ключ?

— А?

— Ключ где от дома?

— Ты хто? Я не вижу тебя.

— Я здесь.

— Где? Я вижу только чью-то жопу. Говорящую жопу.

— Да ты на мне! Где ключ?

— Какой?

— Золотой!

— У Буратино.

— Какой Буратино? Проснись. Мне что, выносить твоей головой дверь? Ты сейчас очень подходишь на роль полена, и не почувствуешь. Но мы разбудим соседей. Проснись, — слегка тормошу ее.

— Перестань меня будить, мне завтра на работу.

— Прикинь, мне тоже.

Как-то жутко заскрипела соседняя дверь. Спиной чувствую: кто-то смотрит. Разворачиваюсь — точно.

— Ты кто такой? Что ты хочешь от нашей Шуры?

— Шуры? — ржу.

Шура уже как полчаса заводит трактор на мне и не может завести. Ей нужно сердце проверить. Разве молодые девушки так храпят? Даже я так не делаю.

— Вы мне не поможете? Шура отравилась на корпоративе.

— Да? Не похоже на нее.

— Конечно. А я курьер. Работаю в ее фирме. Она не сказала, где ключи.

— И правильно. Рожа мне твоя не нравится. Не похож на курьера.

— Ну, другого нет! Вы мне поможете?

— Хорошо! Закрой глаза.

Достает ключ из электрощита. Крутой сейф. И как я сразу не догадался. Это не дом, а машина времени в восьмидесятые.

Откупоривает квартиру.

— Сейчас Я положу ее.

— Ну давай бегом, а то…

— Что сделаешь, бабуля? Ментов позовешь?

— Нет! Я на войне снайпером была, много душ забрала. Со счету сбилась. И твоя лишней не будет. А как глаз потеряла, в разведку пошла. Но мне это не помешает проучить тебя.

— Понял бабуля! Базара ноль.

— Ну давай. А я чай пока поставлю.

Прохожу в спальню, кладу ее на кровать. Стягиваю с нее грязные вещи. Это подло — любоваться ее обнаженным телом. Но я не могу себе в этом отказать. Переодеваю ее в свою рубашку. Хочу, чтоб она спала в ней. Целую ее в губы. Но я снова должен уйти. На столе рядом с кроватью лежат бумага и ручка. Быстро черкаю ей послание, оставляю на столе.

Ияр

Запираю дверь. Ключ кладу во второе по популярности место — щиток. Первое — это, конечно же, под половичок. Все верно, надо прятать на виду. Никому и в голову не придет искать в щитке. Но дверь можно ногой вынести. Раньше там стояла не просто дверь, а дверь от бункера. Дом взорвется, а дверь останется.

Пристальный взгляд одного бабкиного глаза из темноты сканирует мои движения.

Ключ в тайнике. Устало спускаюсь по лестнице вниз. Присаживаюсь на лавочку. Из окна первого этажа за мной наблюдает еще одна разведывательная группа с огромной бигудиной в волосах малинового цвета. Мне бы сейчас убраться отсюда. Не осложнять всю ситуацию, и так говняную. Но как мне оставить её одну? А если что-то случится? Я не верю, что она любит этого дегенерата, который крутится около нее. Но она ему безоговорочно верит! Почему? Мысль, что у них был секс, взрывается яростью в мозгу, топя трезвый разум, и безумство готово запустить шестерню. Бред! Он не в ее вкусе. Не в её. Стискиваю зубы до скрежета. Или мне хочется в это верить? Воздух в легких становится с привкусом металла. Не вздохнуть. Только усиливает мучение и без того изнывающего сердца. Я ранил ее словом, как острой бритвой по запястьям. Испепелил ее любовь до корня. Так чего же я хочу?!

С каждым разом все тяжелей от нее оторваться. Но уже слишком поздно каяться. Рывком подрываюсь с лавочки (успокоить наблюдателей), а сам сворачивают за дом к пожарной лестнице. Включаю на телефоне сеть. Звоню помощнику, чтобы подогнал ко мне мою машину.

— Закажи билеты на вылет за границу. Наши авиалинии.

— Понял.

Еще один звонок в больницу: узнать про пациента. Даю команду задержать его там до завтра.

Еще один звонок, но картинка все не выстраивается. Я снова слышу, что она вылетала.

— Ищите!

Все остальные звонки я игнорирую. Как малолетка, забираюсь по пожарной лестнице назад. Меня в дверь, а я в окно. Тихо пролезаю в ее окно. Задеваю столик и документы на нем. Содержимое сыпется на пол. В том числе и толстый, потрёпанный ежедневник. Аккуратно сгребаю всё в охапку. Кладу на место. Но ежедневник так и мозолит мне глаза. Усаживаюсь на подоконник, утренний ветерок обдувает. Приоткрываю страницу. Первая запись датирована началом конца.

"Каждое лето я ненавидела, и то не стало исключением. Может, кто-то карандашиком вычёркивал в календаре дни до каникул, записывал в розовом дневнике (тогда они были у всех), что будет делать… Только не я!"

Читать чужие записи — плохая идея, но интерес раздирает. Пролистываю дальше. Я люблю начинать с конца. Пролистываю до страницы, где описан день нашей несостоявшейся свадьбы.

Тяжелый стон и следом за ним тошный выкрик отрывают меня от чтения. Откладываю книгу в сторону. Акси всхлипывает, скручивается калачиком. Что-то проговаривает пересохшими губами, на лбу испарина, зрачки под веками дергаются. Провожу по лицу.

Спит! Это кошмар. Её дыхание тяжёлое. И меня это беспокоит. Склоняюсь над ней — одышка. Беру ладонь — пульс зашкаливает. Начинает метаться по постели, крики и слезы вперемешку.

— Акси, проснись, это всего лишь кошмар.

Вскакивает, на автомате врезаясь в меня.

— Нет! Нет! Не-е-е-ет! Верни ее мне. Верни. — Руками царапает мою спину, потом колотит по ней. — Верни, пожалуйста, — кричит.

Обнимаю крепче.

— Успокойся, — ору уже я. — Чи-и-и-и-и! — Глажу ее по спине. — Тише!

Тело расслабляется, и я укладываю ее назад. Ложусь рядом, прижимаю к себе. Аромат ее тела сводит меня с ума. Влечет к себе, опьяняя. Зарываюсь лицом в ее волосы. Это разрушает все пределы. Будоражит сознание. Настоящий дурман для меня. Я слегка ласкаю её нежную кожу. Не могу противостоять себе. Мне не вернуть, что было тогда. Но дай поверить на миг, что ты снова моя. Мне без тебя так сложно жить и неуютно.

***

Аксинья

— На по-мощь, на по-мощь, — осипшим голосом зову, правда, не знаю кого. Да кто-нибудь. — Кому-то плохо, — еле ворочу языком вслух.

Ну совсем херовато! Тело, руки, голова — все болит. Мышцы ноют. Что это стучит так громко? Долбаные соседи! Переворачиваюсь на другой бок. Самим не спится, и законопослушным гражданам мешают спать.

— З-з-з-з-з-з з-з-з-з-з, — мерзкий звук дрели.

Что можно ремонтировать в этом доме? Его легче снести и новый построить. Во рту неприятный вкус. Хочу пить. Но у меня нет сил встать. Как будто через мясорубку пропустили. Я пытаюсь сфокусировать взгляд, но все двоится. На веки как будто повесили гири, и они плавно опускаются шторкой вниз. Смыкаясь с ресницами. Какое-то дребезжание на моей руке. Ну что надо от меня? Мне так хорошо спать в этой кроватке, мягкой и теплой. Вытягиваю руку в сторону. На запястье что-то, похожее на часы. Но напоминает экран аппарата, когда делаешь себе ЭКГ. Промаргиваюсь. Рукав рубашки черного цвета мелькает перед глазами. Что? Подпрыгиваю на месте. Осматриваюсь по сторонам. Фух, я дома. Да, да, я дома. Слава тебе, Всевышний. После съеденного гамбургера кромешная темнота. Но на мне рубашка Ияра. Она пропитана его запахом. Я слышу журчание льющейся воды. Паника и жгучий стыд атакуют. Провалиться бы на месте, прям к центру земли. Сердце пускается в пляс. О нет! Оттягиваю воротник рубашки. Не может быть. Я обнажена. Голая, и на мне мужская рубашка. Что же я наделала? Грызу ногти. Какой наглый. Ёще и купается у нас. Спрыгиваю с кровати и двигаюсь на звук.

Дверь в ванную приоткрыта. Крадусь туда. Но кабинка запотела от горячей воды. Это изнасилованием считается. Беру в руки вантуз. Ну ты сейчас у меня получишь. Резким движением дергаю ручку кабинки, делаю замах предметом.

— А-а-а-а! — Пейзаж с обнаженными ягодицами, по которым струится ручей из пены, приветствует меня.