— Тебе не кажется, что тебя сегодня сильно много? У тебя что, дома нет дел? Иди к жене, к примеру, — выплевываю косточку.

— Я ошибался…

— Все, Ияр… Закрой свой ошибатель.

— Я хочу спокойно тебя отвезти домой.

— А я не хочу домой. Убирай свое железо с тротуара. Тут люди ходят, вообще-то. Ты мне надоел. Разговор окончен. Хочешь говорить — завтра у нас собрание. Там я тебя выслушаю.

— Послушай!..

Затыкаю уши пальцами.

— Мне по барабану.

Обхожу его, двигаюсь к своей цели — подрыгаться от души.

Чем я ближе, тем музыка громче. Не доходя до входа, начинаю двигаться в ритм. Утц-туц, утц-туц. Ияр медленно едет за мной по дороге. Освещая дополнительно тропу. Ну и прилипала!

Встаю в очередь на входе. Черт, вход платный. А у меня нет денег. Вот же печалька. Так хочется внутрь.

Машина Ияра тоже остановилась перед входом. Он довольно лыбится. Понимает, что мне не пройти дальше. Присаживается на капот. Пожимает плечами. С удовольствием наблюдает за моим фиаско. Придётся забыть о своих планах мести, но только до рассвета. Надуваю губы, оттопыривая их вперед. Делаю шаги назад, иду к нему спиной. Не хочу смотреть на его физиономию.

— Я это…

— Что случилось? Ты решила поехать домой?

— Нет… Дай мне денег. Кошелек забыла в преисподней. — Протягиваю ладонь. В ожидании красной купюры.

— У меня нет наличных.

— Дай карту.

— Нет. Ты непослушная. Я не люблю непослушных.

— Ияр, слушай, гони бабло. Или я тебя задушу тут. Не позволю портить мне настроение. Понял? Хочу танцевать, потом поедем домой.

— Ты че, попутала, я не твой пидар, поняла? Рот прикрыла. Пошли. — Отталкивается.

— Мой пидар — настоящий мужчина. Не то что некоторые.

— Ага.

— Ты идешь? Или будешь тут без умолку пиздеть? До закрытия полтора часа.

— А я хочу спать, а мне нужно ходить, чтобы тебя в таком виде кто-нибудь в кустах не трахнул.

— Ой, да заткнись ты, кобель. Спасатель хренов. Чип, бля, нашелся. А Дейла, где потерял? А Гайка, наверное, тебе труселя настирывает дома с бигудями в волосах. Стой.

— Ну что опять?

— У Чипа не было трусов, прятать нечего было. Прям как ты! — хохочу во все горло.

— Остроумие так из ушей и прет, смотрю. Сама сказала, сама посмеялась.

Показываю ему язык.

Протягивает деньги на входе охране. Шаг, и мы уже внутри.

— Вот. Можешь прыгать. Сколько хочешь. В этом крысятнике под названием «Клуб». Но только в поле зрения моего. Поняла? Я тут сижу. Считай, это как утренник детям плюс восемнадцать. Начинай.

***

Ияр

Сколько можно скакать без остановки? Меня б уже вырвало. За нашим столиком уже выпиты три бокала воды со льдом. Из нее эта дурь когда-нибудь выйдет?

Достаю телефон, снимаю на видео. Мастер-класс для девушек «Как не надо танцевать».

— Шура, поднимись с пола, — кричу ей. Нижний брейк — это не твое! Кишечку подцепим. Сохраняю.

В руках вибрирует телефон. Скидываю звонок от Милены, от Иштар, Инвии. Ставлю телефон в режим «недоступен». Засовываю трубку в карман. Её уже нет. Осматриваюсь по сторонам. Тащит еще один бокал. И горсть льда.

— Ты не устала?

— Не-а. Тебе нравится мой стиль танца?

— А что это за стиль?

— Это стиль джаз фанк!

— Да? — приподнимаю бровь. — Уверена?

— Сто пудов.

— Больше похоже на стиль обкуренной козы или козы в стадии эпилепсии.

— Что ты понимаешь в искусстве, деревня? — Кидает в меня горсть льда.

Берет крупный кусок льда, гладит им по груди, вдоль шеи. Прикрывает глаза. Она без лифчика, ее соски встают и оттопыривают кофту, еще сильнее натягивая ее.

— Мне жарко.

Не могу оторвать от нее глаз. Закипаю. Хочу ее как сумасшедший. Так хочу, хоть волком вой. Это ангельское личико с закрытыми глазами. Охлаждает свою нежную кожу. Но я знаю, она любила грубость. Именно с таким выражением лица перед зеркалом в душе она ловила экстаз, когда я сжимал ее волосы, вколачивался сзади, метя укусами ее тонкую шею. Я хочу сейчас быть этим льдом и пройти его путь. Но она не моя. Сжимаю угол стола. Больше не моя.

— Я схожу в туалет.

— Иди.

Сам промываю холодной водой горло. И правда, тут сильно жарко. Остаток выплескиваю себе в лицо. Вытираю капли.

— Вот это соска, — сзади меня разговор каких-то утырков.

Оборачиваю к этим пиздобратьям. А они смотрят на Акси.

— Пойдемте за ней. Походу, одна тут. Сейчас повеселимся в кабине.

Потирают ладони от предвкушения. А у меня хрустят кулаки.

Идут за ней сквозь толпу. Я следом. Вижу, Аксина голова мелькнула слева. Они останавливаются около двери в женский туалет. Затемненное место. Музыка орет. Не удивлюсь, если тут будут звать на помощь и никто не услышит. Злость нарастает, и мои демоны, сидевшие долгое время на цепи, рвутся наружу.

— Эй, ты, чмо лысое, в курсе, что у тебя нос сломан и зубы выбиты? — деликатно завожу разговор.

— Чё? Ты кто такой, дядя?

— А твоему другу требуется помощь, у него сломана рука.

Одним ударом делаю два дела. Под кулаком хрустит кость, и зубы выскакивают в сторону. А тот, кто игрался с бабочкой в руках, визжит в стороне с костью наружу. В раковине смываю кровь. Около двери в туалет подзываю официанта, кладу купюру ему в карман.

— Убери это ноющее дерьмо с прохода.

— Ияр? — окликает испуганный голосок.

— Ты закончила? Все, домой. Клуб закрывается.

— Ты что, подрался? Твои руки…

— С чего ты взяла? Я тут разнимал ребят. Знаешь же, в таких местах… Нажрутся, а потом дерутся. Пойдем.

На часах четыре утра. Алкоголь из организма уже выветрился. У меня, но не у Акси.

— Иди, садись в машину, — даю ей ключи. — Сейчас еще воды куплю. Сушняк замучит по дороге.

Спокойно выслушивает. Без пререканий. И это меня, скажем, не на шутку пугает. И через пару минут до меня доходит, что я совершил ошибку. Ведь ее мозг сейчас работает в обратном направлении. Она садится на водительское место. Машина на скорости. Понятия не имею, что она хотела сделать, то ли уехать, то ли отъехать, но визг впереди стоящей «Мазерати» орет на всю набережную.

— Ияр, ДТП! Бежим, — орет.

— Блять, — пускаюсь в бега за ней. Наверх. Чтобы выйти на соседнюю улицу, нужно подняться наверх по крутому подъему.

— Стой!

— Бежим скорей. Шухер.

Когда уже утро? Оно вообще наступит?

Резко тормозит.

— Подожди, а почему я убегаю? Машина-то не моя, а твоя. Проблема у тебя.

— И не моя, — смеюсь этому безумию.

— А чья?

— Не знаю! Я был у Инвии на дне рождения. Взял ключи, висевшие на вешалке, и приехал.

— Я есть хочу!

— Пойдем поймаем такси.

— А машина?

— У её хозяина завтра плохой день, — ржу.

Выбираемся на главную улицу. Покупаю всякую херню этой прожоре. Усаживаемся в такси. Прошу водителя покатать нас по городу. Я все-таки решаюсь поговорить с ней. О том, как она жила все это время. Я полный идиот. Если верю, что мы можем…

— Наелась?

А она уже сопит, уткнувшись в стекло. Снимаю с себя рубашку, накидываю на нее. Отрываю от стекла. Аккуратно придерживаю ее голову. Прижимаю к своей груди. Что-то бурчит.

— Ш-ш-ш.

Укладываю на себя полностью. В груди разливается что-то теплое и необъяснимое. Душа, разодранная до крови, пылает долгожданной радостью. И мне легко становится дышать. Она мой кислород. Я совсем чуть-чуть побуду с ней. Вдохну ее запах. Этого хватит, чтобы жить дальше. Нежно глажу по волосам, зачесывая их за ухо. Целую каждый участок лица. Смакую пухлые губы. К горлу подкатывает ком.

Закрываю глаза. Между нашими губами мокрая слеза. Но она не ее, она моя.

— Я люблю тебя, Рома. — Причмокивает.

Ну пипец, какой еще Рома?

— На Рыбацкую, — командую водителю.

Машина заезжает во двор. Вытаскиваю расслабленное тело. Не думает просыпаться. Чертова кодовая дверь. Закидываю Акси на плечо. Мне кажется, если я брошу ее на пол, она продолжит спать. Набираю по памяти код. Бинго, работает. Еще одно препятствие — лифт, тут ж фортуна отворачивается. Забыл, что тут такой закон: с 21:00 до 8:00 отключают лифт. Короче, кто вовремя домой не пришел, тот идет пешком. Слава богу, дверь не блокируют. Пришлось бы по пожарной тянуть тело. Неуклюже поворачиваюсь к лестнице. Случайно стукаю Акси головой об косяк. Блин.