Опираюсь руками на стол. Опускаю голову. Делаю глубокие вдохи. Нервные спазмы сжимают гортань, и трудно дышать.

— Успокойся, Алекс, — легкими движениями потирает спину. — Попей воды! Не переворачивай мои слова. Я всего лишь предположил. А что если ты ошибаешься? Могут пострадать ни в чем не повинные люди.

— Я ошиблась один раз, — ставлю с грохотом стакан, так что вода из него расплескивается по столу, — когда доверилась.

Отскакиваю от Демиса. Он делает только хуже своими прикосновениями. Включаю кран. Умываю лицо холодной водой. Зажигаю сигарету. Отворачиваюсь к окну.

— Наши семьи всегда враждовали. Как в анекдотах: он — бандит, она — дочь мента. И мы, будучи тогда детьми, попали под удар. Все начал мой отец. Нашел слабое место у них, заставил меня свидетельствовать против Ияра в суде. Ему было четырнадцать, а значит, он попадал под статью. И его осудили, но он чудом спасся. А чудом этим были земли с золотыми шахтами. Как потом оказалось. — Делаю затяжку, выпуская дым. — Прошло время, и все успокоилось. Мы выросли. Я не думала, что мы столкнемся еще раз. Но закон кармы — возвращаться.

Мой отец был идеалом. Добрый, ответственный, боролся с преступностью. Одним словом, воин света. Знаешь, злым быть легко. Честнее, по крайней мере, чем притворяться добрым. У доброты много сторон. И не знаешь, какая к тебе повернется. Семья Ияра не скрывала свою сущность. А мой отец, он был волком в овечьей шкуре. Тогда я была маминой и папиной дочкой. Учеба — дом, дом — учеба. И в моей жизни появился Ияр снова. Мы ненавидели друг друга, он угрожал мне, что убьет мою семью, если не найду документы и деньги, принадлежавшие их клану. Но потом как-то так пошло, что я влюбилась. Я думала, он тоже. Но он просто отлично играл свою роль, даже, можно сказать, шикарно. Лучше и не придумаешь. Родных держи близко, а врагов — еще ближе. Я купилась. На розовые мечты. И я нашла то, что он просил. Сама не веря в это. Ценная флешка оказалась у меня в руках. На ней было все. Я узнала, что мой отец не такой хороший. Продавал оружие, наркоту и живой товар через границу. Многочисленные фото девочек это подтверждали. Мои одногодки… В тот день внутри что-то надорвалось… Но он же мой отец, я не могла сдать его полиции. Необдуманное решение пришло сразу, — кривлюсь от горечи, собравшейся во рту. — Я и представить не могла, какое оно необдуманное, — ломаю сигарету. Мне трудно продолжать.

— Что ты сделала?

— Отдала Ияру, из лучших побуждений закончить эту вражду. Забрать, что принадлежит ему, а остальное удалить.

Поджигаю новую сигарету, размахиваю горящей спичкой, чтобы потушить огонек.

— В день нашей свадьбы он не пришёл. Моего отца забрали в каталажку и осудили, а потом его повесили сокамерники. Его посадили с теми, кого он сам осуждал. Мать и тетя отвернулись, я, беременная, обитала у сестры. После я увидела его, как он, довольный жизнью, улыбается на камеру и женится на другой. Из своей нации. Я не остановилась на этом. Поехала к нему, требуя ответы. Валялась в ногах его. А он просто сказал с сожалением на лице: «Игра окончена». Я всего лишь была пешкой в этой жестокой игре. Поставил жирную точку. И я не хочу превращать ее в многоточие.

И вот я стою с тобой. Так скажи мне, Демис, почему я должна думать, что ошибаюсь? Почему ему — господь судья, а мне — душу на лоскутки? Я его так ненавижу. Слов еще не придумали. Хочу стереть с лица земли все, что они приобрели и настроили за шесть лет, а потом оставить их на улице, как это произошло с моей семьей. Все счета моего отца обнулились в один день. Можно считать, половина фирмы и так моя.

— Почему проще не сделать?

— Убить? Это не проще. Это слишком быстро.

— Ладно. Другой вопрос. Что по шахте? Мне сейчас ее подорвать или чуть позже? Это очень важный объект, если сейчас мы подорвем, нанесем еще больший ущерб, кредиторы их не пощадят.

— Подожди, пусть пока покайфуют. Думают, что все наладилось для них.

Надеваю кольцо.

— Нам пора на работу.

— Когда мы уже съедем с этой квартиры? Алекс, я понимаю, это твой дом, но мне надоело бегать по лестницам. Зачем нужен лифт, который не работает? И запах в подъезде такой, как будто живу в доме престарелых.

— Не ворчи. На чем мы сегодня поедем? Моя — на ремонте, твоя — на ТО.

— Сейчас узнаешь, — играет бровями.

— Одни сюрпризы от тебя.

— Все ради тебя, Кнопка. Чтоб ты улыбалась почаще.

— Какая забота. Надеюсь, это искренне.

— Обижаешь, малая, — надевает черную перчатку. Разминает пальцы в ней, плотно села. Широкой ладонью толкает дверь.

На лавочке агенты под прикрытием выгуливают гавкучих собачек. Баба Юля во главе, не зря в разведке была в прошлом. Каждый вечер мне докладывает обстановку. Чист ли периметр. Она знает, кто я. Она была свидетелем того, что тут происходило.

Первое время соседи пытались клевать меня. «Приехала бесстыдница, так еще и с двумя мужиками». Но она быстро клювы им обломала. Так что мы с ней друзья. Ни одного слова осуждения не услышала от нее.

— Саша, здравствуй, пойди-ка к нам, че скажем тебе с Петровной.

Как кошмарно это звучит. Смотрю на Демиса, который уже оголил свои зубы.

— Саша. Сансаныч, — подтрунивает. — Они к тебе. Не морщи лоб.

— Да, баб Юль. Что случилось?

— Вчера ночью на юго-восточной стороне с 23:00 до 6:13 стояла черная машина, наблюдали за вашими окнами. Номеров не видели. Мужчина, рост метр восемьдесят, во всем черном. Много курил. То выходил, то садился в машину. Не понравился он мне.

— Спасибо, баб Юль, за важные сведенья. Вот, возьмите, — протягиваю купюру. — На семечки.

— Сашка, ты нам это брось, деньгами сорить.

— Баб Юль, возьмите, жарко сегодня, мороженое купите.

Неохотно забирает.

Значит, следит. Как же ты предсказуем.

— Демис!

— Я слышал, разберусь. Не думаю, что это он. Так быстро оправился от выстрела? Он должен быть в больничке.

— А я не сомневаюсь. Настоящий демон. Нужен не пистолет, а распятие и святая вода. Ладно, не хочу думать о нем. Портить настроение с утра. И так его рожу еще долго лицезреть. Так на чем мы едем? — Копаюсь в сумке, ищу вибрирующий телефон.

— Вот, — указывает на машину сбоку с логотипом «Вольво».

— Не может быть, где ты ее откопал? — Необъяснимый детский восторг наполняет меня. — Это моя машина. — Провожу рукой по покрашенному капоту. — Ну привет, старушка.

— Стояла в гараже.

— Я даже забыла, что у нас был гараж.

— Мы перебрали всю начинку. У «старушки» новая жизнь.

— Демис, где ж ты был раньше?! Шесть лет назад. Я бы влюбилась в тебя.

— Осторожно, я могу подумать, что я тебе небезразличен. Ну что, погнали?

— Подожди! Кошмар, столько пропущенных. Еще один входящий.

Снимаю трубку, жму кнопку громкой связи.

— Александра! — взволнованный голос моей помощницы. — Как хорошо, что я вам дозвонилась.

— Верочка, что случилось?

— Тут такой кошмар. Рабочие устроили забастовку. К офису не подъехать. Охрана не справляется. Еще и склад сгорел, Е 89.

— Сгорел? — кидаю взгляд на Демиса.

Делает вид типа «не-е, это не мы».

— Я никому не могла дозвониться. Вы первая, кто взял трубку. Пресса уже собралась.

— Успокойся, Вер, сейчас мы подъедем и решим проблему. Демис, поехали.

— Сейчас ребят подгоню туда для безопасности. И вот еще.

— Что это?

— Твой новый друг, менее опасный, но тоже эффективный. Газовый баллончик. Инструкцию прочитаешь на обратной стороне. — Раскрывает мою сумку, кидая туда «подарок». — Пригодится.

***

К входу не подъехать. Бастующие работники с плакатами и деревянными табличками выкрикивают лозунги. Ворота сломаны, вывернуты наизнанку. Охрана еле сдерживает этот натиск. Через фильтры в машину просачивается едкий запах паленой резины. Черный дым повсюду. Журналисты с разных каналов сбились в кольцо. Ведут свои репортажи. Заметив нас, чуть ли не бросаются под колеса. Тыча микрофонами в стекла. Вдалеке сооружение, похожее на сцену. Главарь всего этого безумия орет в громкоговоритель, размахивая табличкой. Нам сложно двигаться дальше. Машина останавливается. Охрана, вызванная Демисом, выходит из ехавшего впереди джипа. Заставляя толпу расступиться, делают нам коридор.