— Если ты мне хоть в чем-то соврала или решила рассказать кому-то лишнее без моего ведома, я убью тебя. Поняла?

— То, что ты и просил! Но ты же знаешь ее упрямство. Не выслушала меня, убежала. Еще ее сумасшедшая группа поддержки на меня накинулись. Сама себе на уме.

— Тогда объясни, почему она оказалась тогда около офиса? Почему? Говори!

— Поверь мне! — слезы катятся из ее глаз. — Я бы не предала тебя. Семья превыше всего. Как учил нас отец. А ты мой любимый брат. Как бы я могла. Осталось бы у меня два вздоха, один бы я отдала тебе.

Опускаю ствол. Крепко её обнимаю. Конечно, моя младшая сестра не смогла бы.

— Я верю, так просто надо было. — Целую ее в макушку.

— Понимаю. Ты хоть сейчас и разозлишься, но я решила сделать все за тебя. Уберечь от этой женщины. Она теперь наш враг. Но я нашла на нее управу.

— Что именно?

— Я заявила на нее в органы за нападение на тебя. От твоего лица. Скорее всего, она уже в участке.

— Что?

— Ты же сам хотел это сделать, и оружие она оставила на месте, и камеры все записали. И все сделки она совершает под фальшивым именем. Так пусть убирается в прошлое. Она погубит тебя.

— Замолчи, Иштар. Где она живет сейчас?

— В той же дыре, где и раньше.

— Я ничего уже не понимаю, Алекс, что происходит? — выходит из себя, жестикулирует, доказывая свою правоту. Хотя для него это редкость. Слушаю его, кивая в такт, но ни одно слово не заходит в мои уши. Они летят мимо меня. — Ты возобновила учебу. Охватила все сферы бизнеса, чтобы быть в курсе их дел. Изучила все тонкости. Мы создали план. Проработали его до мелочей. В твоей комнате целая карта на стене, кого мы по очереди будем сливать. А в итоге что? — молчаливой паузой маскирует нецензурную брань. — Может, есть что-то, о чем бы ты хотела поговорить?

— Что, Ром? — растерянно отвечаю вопросом на вопрос. Смыкаю губы, чтобы молчать. Не проболтаться о том, что произошло. Чувствую себя виноватой. Бесстыже прячу глаза за черными очками.

— Это все, что ты можешь сказать? Да не что, погода хорошая. Ты меня вообще слышишь, дорогая? Приём! Рома вызывает Алекс!

— Я слушаю.

Знал бы ты, как во мне бушует внутреннее противостояние. Как сейчас проклятый демон врывается в мои мысли яркой лентой. Потоком энергии входит в меня. Опьяняет и заставляет ускоренно дышать. Стараюсь не вспоминать о том, как до стона сжимал мою кожу. А я безропотно соглашалась пройтись еще раз по краю.

«Все, хватит. Замолчи, Акси. — Потряхиваю головой, как будто мне это поможет. — Не смей про себя повторять то, что он делал с тобой на раковине в женском туалете».

Уф-ф. Притронулся лишь на мгновенье дерзкими пальцами, а мое лоно уже пылало жаром и визжало от радости.

— Мы несем потери и отступаем. Меня беспокоит твое эмоциональное состояние, Кнопка. И пойми, никто уголовную ответственность не отменял. А если он заявит на тебя? Не думала об этом? И как бы там ни было, документы, Алекс, у тебя липовые. Ещё статья за липу висеть будет. И плакала твоя месть.

— Ром, да все будет хорошо, — вяло бормочет Демис, почти уснувший после цистерны обезболивающих. — Отпечатки не совпадут.

— С тобой отдельный разговор будет. И не улыбайся. Или ты забыл, что у тебя дыра в ноге? Ты б ей еще химическое оружие раздобыл. Посмотри на нее. Травмат ничему вас не научил. Как дети. Мне нужно уехать из города на семинар. Вот как вас оставить?

— Ты езжай, я буду осторожна. Обещаю.

«И никому больше не позволю залезть себе в трусы и забрать их с собой в качестве трофея», — хочется добавить.

— Значит так, делаем дела. Сливаем фирму. Всех наказываем и валим отсюда. А там уже без нас пойдет все как по маслу. Собирайся, Алекс, домой отвезу тебя.

— А я? — жалобно ноет Демис.

— А ты тут. — Рома нажимает на кнопку экстренного вызова. — Медсестру в палату, будьте любезны. Больному еще требуются обезболивающие.

— До завтра, Демис.

Незаметно для меня доезжаем до нашего укрытия. Хочется быстрей в душ. Смыть с себя этот день. И охладить голову от безумия. Но сначала помогаю Роме собрать вещи. Аккуратно складываю рубашки, галстуки по цветовой гамме. С рабочего стола забираю папки. И одна лежит в углу отдельно от всех. Приподнимаю картонную страницу. Немедля захлопываю назад. Дрожащими руками поглаживаю эту тяжелую страницу. Гробовую плиту. Знаю, там фото девушки, которая сегодня кричала во мне. Но я перевернула эту страницу. Перевернула. Тогда почему он говорит со мной так, как будто он не участвовал в этом кошмаре? Не хоронил меня заживо? Не смотрел, как я задыхалась у его ног.

— Алекс.

Отдергиваю руку от папки.

— Все хорошо?

— Да! Я все собрала

— Будь осторожна. Два дня меня не будет. Пару часов я буду недоступен. Задам последний вопрос: ты его любишь еще?

— Нет, ты что! Смеешься? — Отхожу в сторону. Делая вид, что навожу порядок на столе. Даже думать об этом не хочу. — Я любила того, кого не существовало. Кого не было в моей жизни. Жила в сказке, и не во всех сказках есть счастливый конец. Упала, но смогла встать с колен.

Рома ласково обнимает меня сзади, поворачивая в свою сторону.

— Ненависть, она уничтожает. А вот любовь ослепляет. Она наносит сильные увечья, и их не залечить. — Осматривает меня. — Не наделай глупостей. — Чмокает меня.

— Не переживай.

— Я буду всегда переживать. Ты мне уже не пациент, ты мне как сестра. Я люблю тебя, деточка.

— Ромочка! Не уезжай. Пожалуйста. — Обнимаю его. Страшно оттого, что не сдержу свое обещание.

— Так, ты что, реветь собралась? — Крепче сжимает. — Это на пару дней. Все, давай, закрывайся. Демис завтра приедет.

Захлопываю дверь за ним. Прислоняюсь спиной. Что я делаю? Вру или говорю полуправду? Хватаю пачку сигарет. Хочу посидеть на балконе. Стук в дверь.

— Рома, ты что-то забыл? — открываю.

На пороге стражи порядка размахивают удостоверениями перед лицом и звенят браслетами.

— Александра Полянская?

— Я! По какому вопросу?

— Уголовный розыск, оперуполномоченный Резников Владимир Иванович. Вы задержаны по подозрению в нападении на Беньяминова Ияра Ашуровича и в подделке документов. Вы имеете право хранить молчание, все сказанное может быть использовано против вас.

— Что за бред?

— Прошу проехать с нами до выяснения обстоятельств, в противном случае нам придется применить силу.

***

Говорят, все в мире имеет свой цикл. Хорошо-плохо, холодно-жарко и так далее. А мой цикл — это плохо-дерьмово-ну полный пиздец, как сейчас.

— Я имею право на один телефонный звонок. Своему адвокату. Сволочи. — Хватаюсь за прутья решетки в камере временного пребывания, дергаю их на себя.

— Эй, ты, рыжая, не ори! Им срать на тебя. Видимо, первый раз тут. — Гогот за спиной.

— Мне нужно в туалет, — продолжаю добиваться своих прав. — За три часа вы мне не предоставили ни одного доказательства моей вины. Пустые слова! — Ударяю по решетке, аж ладонь начинает гореть.

— В туалет ей нужно. Может, еще креветки в винном соусе попросишь? Вон ведро есть. Иди, а то до утра колготки обмочишь.

Ох эти шлюхи. Да что же мне так везет на них!

— Послушайте, дамы, — оборачиваюсь к ним, — у меня, бля, сейчас настроение настолько херовое, что вам лучше помолчать.

— А грубить не надо, — встает тучная фигура с деревянной скамейки. С обесцвеченными, коротко стриженными волосами, с татуировкой на оплывшем лице. Хрустит костяшками пальцев. — Да, девочки? — интересуется у своих подружек.

— Не-е, не надо, — галдеж в ответ.

Понятно, это главная из них.

— Мы тебя приняли? Приняли! Уважать надо старших. Родители разве не научили? — развалисто подходит ко мне. — Колготки мне твои нравятся.

Черт. Снимаю их, кидаю в нее.

— На, носи на здоровье, — любезно предлагаю.

Мнет их в руках.

— И сережки ниче так.

Ну мудила ты, Ияр. Ответишь мне за это.