Мотаю в разные стороны головой, отрицая, а сама говорю:

— Да.

— Простите?

— Что ты несешь, — вступает Ияр. — Так, давайте сворачивайте свой допрос и отпускайте нас. Или я мало привел аргументов?

Следователь показывает жестами, что камера отключена, но кабинет слушают.

— Я задам еще пару вопросов, — медленно моргает Ияру, чтобы тот успокоился. А Ияр тем временем сверлит меня взглядом. — Ияр Ашурович, ранее вы были знакомы с Александрой Полянской? Как вы думаете, она может быть Аксиньей Поляковой, дочерью того самого генерала Полякова? Который водил всех за нос, а сам совершал то, против чего мы боремся. А сейчас она вернулась, чтобы вам причинить вред? В прошлом, нам известно, вы состояли с ней в близких отношениях…

— Нет! И это заявление не от меня. Скорей всего, от наших конкурентов, чтобы подорвать наше сотрудничество и зародить недоверие друг к другу. С Аксиньей мы были знакомы очень близко. Она бы не пошла на такое. Сейчас, насколько я знаю, она далеко отсюда. А эта девушка — наш компаньон Полянская Александра. Она выкупила часть акций нашей фирмы. Сейчас полноправная владелица. Как и я. Меня долго не было в этом городе.

— Сравнительно сколько?

— Довольно долго, — кидает на меня взгляд. — Я уезжал. Оставив дела в руках других учредителей. Не участвовал в жизни бизнеса.

Что ты хочешь мне сказать? Вызвать у меня заинтересованность, где же ты был? Да плевать.

— Причина моего возвращения — внезапная болезнь моего отца. Я вернулся. Так я познакомился с Алекс. И благодаря нашему сотрудничеству дела идут в гору. А на видео тогда спутал ее с другим человеком. Просто самооборона от такой хрупкой девушки… И… следователь, я забираю свое заявление. Не знаю, как оно сюда попало.

Следователь осматривает меня.

Бедненький, папа у него заболел, сейчас слезу пущу. Дополни историю, что моего отца ты убил преднамеренно, и еще пара жизней на твоем счету.

— Какое совпадение. Я тоже приехала, а скорее, вышла из очень загадочного места. Но это к заявлению никак не относится. Я подтверждаю слова Ияра, именно так и было. Вообще пипец страшно было. Думала, что за псих.

— Раз претензий друг к другу нет, тогда мне нужно пальчики ваши, Александра, приложить к делу.

— Да не вопрос, следак, — закидываю ногу на стол. Выбирай любой. Какой больше нравится.

— С руки, а не с ноги.

— А-а-а, пожалуйста. — Катает валиком по руке. — Шэкотна.

— Тут и тут поставьте отпечатки и свободны.

***

Вдыхаю полной грудью. Раскидываю руки в стороны, кружусь вокруг себя.

— Какой свежий воздух. И ночь великолепна. Эй, сколько времени?

— Обалденная! Садись, я тебя отвезу. По тебе дома уже горшок свистит. Я думал, что твоя худосочная задница не может находить приключений, но я ошибался. Все такая же. Не сидится на месте ровно.

Закуривает сигарету. Выпуская дым через нос. Складывает руки на груди. Мне страшно хочется затянуться из его рук.

Крадусь к нему пантерой. Насколько можно виляя бедрами.

— Так сколько времени, Ярик?

— Не называй меня так.

— А какая разница, как тебя называть? От перестановки букв в другой последовательности суть не поменяется.

Наклоняюсь к его пальцам, где дымится сигарета. Губами провожу по пальцам. Слегка задевая фаланги языком. Обхватываю фильтр губами. Втягиваю глубоко никотин. Задерживаю горький дым во рту. Клубами выдыхаю ему в лицо. Облизываю свои пересохшие губы.

— Так сколько времени?

— Уже поздняя ночь, далеко за двенадцать! Нам пора.

— Правда? А я думала, утро. Только солнце отказалось вставать. Хотя, когда ты меня безжалостно бросил, — трусь своим лбом о его небритую щетину на подбородке, — оно так и не встало в моей жизни. Долгие месяцы во тьме. Ты ушел, и я осталась одна. — Не замечаю, как перехожу на его родной язык. — Теперь ты готов ответить? За что всадил мне в спину огромное копье?

Его рука ложится на мой затылок, зарываясь в волосах. Она дрожит. Прижимает к своему лбу. Отвечает на нем же. Тихо, с нотками хрипотцы.

— Я тебя не бросал. У меня было слишком мало времени. Ты так и не поняла, раз стоишь здесь.

— Времени для чего?

— Спасения!

— Спасения? Кого? Самого себя? Какая же ты тварь. Ты лжешь! Опять врешь! — Отталкиваю его от себя, насколько есть силы. — Я тебя убью! Только этого я хочу больше всего на свете.

Хочу бежать. Руки окутываю мою талию. Прижимают к себе.

— Так убей. Прямо сейчас. Давай! В кармане есть пистолет. Вытаскивай и стреляй. Да не промахнись.

— Отпусти меня.

— Не отпущу. — Сжимает в своих объятиях еще сильнее. До боли в ребрах. — Сейчас не хочешь?

— Сейчас не хочу.

— Тогда заткнись и садись в машину. Протрезвеешь, поговорим. Я куплю тебе билеты. Уезжай. — Поднимает меня, закидывает как куклу на переднее сиденье. — Пристегнись. — Громко хлопает железной дверью.

Обходит машину. А я перелезаю на соседнее кресло. Вылезаю из другой двери. Включаю режим «спринтерская скорость». Пулей мчусь, размахивая руками, на противоположную сторону. Веселье закручивается с новой силой.

— Да что за блядство сегодня происходит? Куда ты, сумасшедшая? — кричит мне вслед.

— Встречать рассвет!

Вроде оторвалась. Сбегаю вниз по улице с крутым спуском. Запыхавшись, останавливаюсь. Надо делать привал на лавочке. В боку аж закололо от беготни. Оказываюсь на набережной, где любила гулять и мечтать. Я и забыла, что у нас есть такие красивые места. Хотя нет, надо идти дальше. Дышать носом, выдыхать ртом, как учил учитель физкультуры. Восстанавливать дыхание по инструкции. А сам-то ни хрена, наверно, не пробовал так дышать после двух километров без остановок вокруг стадиона. Тут и жопой можно задышать для восстановления. И зачем мне была нужна эта физкультура на юридическом факультете? Для меня до сих пор загадка.

Добавляю к своей спонтанной зарядке еще и руки. Растягиваю грудную мышцу влево, вправо. Хм-м, и правда легче. Не останавливаюсь. Асфальт еще не остыл. Теплый. Так приятно ногам, как в домашних тапочках. Босиком тоже полезно ходить. Здоровой буду зимой.

Уличные фонари на столбах освещают аллею, вдоль которой я прогуливаюсь. Изучая по-новому местность. Цветы, раскрывающиеся ночью, благоухают с такой силой, что не могу удержаться — залезаю в клумбу. Срываю пару бутонов, вставляю себе в волосы в виде цветочного венка. Лавочки заняты целующимися парочками, а мне места даже не осталось, куда можно упасть. Облокачиваюсь на парапет моста. Вода такая спокойная, и мужики вышли на ночную рыбалку. Закинув удочки, стоят в ожидании улова, такие же неподвижные, как река.

Летние площадки ресторанов кишат людьми. Знаю, действие веселящего настроения на исходе. Не хочу возвращаться в реальность. Мне хорошо здесь и сейчас. Я забыла, что такое чувствовать жизнь. Встаю на бордюр. Иду по нему, держа равновесие. Дальше слышится визг. Ускоряю шаг — посмотреть, что там. Поющий фонтан. Непонятно, конечно, почему поющий. Ну поднимаются струи неодновременно, прям диковинка. Захожу в центр. Струи прохладной воды обливают меня. Вызывают детский восторг. Кружусь вокруг себя. Заливаясь смехом. Он не наигранный, не лицемерный, а мой настоящий смех. Останавливаюсь, пью воду из бьющей струи. Закидываю голову кверху. Давно хотела это сделать. Набираю в легкие побольше воздуха.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а! А-у-у-у-у-у-у, — ору во все горло так, что оно дерет. Кружусь. Шлепая по лужам босыми ногами. А что там дальше светится? — О! Дискач.

Пойду туда. Хоть и мокрая — пофиг. Обсохну. Буду танцевать в стиле центрифуги. Жидкость испарится.

Возвращаюсь на тропу, выстеленную разноцветной плиткой. Кто-то нарисовал на ней классики. Прыгаю по ним как заведенная. Чередуя: одна нога, две ноги. Посреди насаженной хвойной полосы вылезло фруктовое дерево — жердела или абрикос. Подпрыгиваю, цепляюсь за ветку, обрываю поспелее плоды. Вообще, около дороги экологи не советуют срывать дары природы. Так как они впитывают всю вредность. Жрать страшно охота. Закидываю фрукт в рот целиком, с наслаждением жую. И он чуть не застревает у меня в глотке при сигнале машины, которая перегораживает мне путь.