— Александра, послушайте…

— До скорой встречи, — бросаю последний взгляд через зеркало на них.

Драные кошки сбегают.

Дурдом какой-то. Открываю окно, делаю затяжку. Тут и без меня полно вредителей. Почему такой осадок на душе от лиц этих людей? Что такое, Акси, совесть мучит? Уже слово «мертва» не так актуально. Отклоняемся от графика, подруга. Смотрю на свое отражение.

Склоняюсь над раковиной. Маленькую сумочку кладу с краю. Откручиваю кран. В ладони течет холодная струя, умываю лицо. Удар от помидора, конечно, не смертельный, но лоб болит. Поворачиваю лицо к освещению. Ну вот тебе, уже фингал вырисовывается.

Еще и скула поцарапана. Надо промыть.

И коленку.

Задираю юбку до пояса. Закидываю ногу на выступ. Промачиваю кожу. Наконец-то капрон отлепляется.

Еще раз умываюсь. В надежде предотвратить проявляющуюся красноту на моем лице.

— Видишь, как нехорошо бездумно сжигать объекты.

Тихо проходит. Останавливается позади меня. С интересом рассматривая меня в таком положении.

— Ты сделал домашнее задание? Молодец. Но в этот раз я ни при чем. Что-то интересное или необычное не увидел?

Смотрю в зеркало, а сама уже трясусь внутри.

— Что-то еще?

— Да, замечательный вид. Подходит вплотную. Пальцем проводит по позвоночнику.

Замираю. Закручиваю кран.

— Ияр! Ты ошибся дверью, это женский туалет. Ты опоздал, твои фанатки уже ушли.

Сохраняю спокойствие, вытаскиваю бумажные салфетки. Промачиваю свое лицо и руки.

— Совещание окончено!

— Нам надо поговорить, Акси.

— Акси? Мне не знакомо это имя. Акси осталась там, где ты ее оставил. Пойди-ка посмотри. Не знаю, может, она еще там, — гримасничаю.

— Хватит продолжать этот театр, не выводи меня. Я задам вопросы, а ты мне ответишь.

— Нам надо было поговорить, но, увы, срок ожидания разговора истек. Примерно… — считаю на пальцах, — шесть лет назад.

Разворачиваюсь.

— Говори, ну же, но я не буду слушать, — улыбаюсь. — Мне так неинтересно слушать, как ты стал жертвой чудовищных совпадений. Прошу, нет, заклинаю, избавь меня от бреда. У меня много дел, мой муж в больнице.

Комкаю салфетку. Кладу в его карман на пиджаке. Похлопываю его по щеке.

— Не скучай.

«Надо на выход, быстрей», — командую себе.

Сумка! А черт с ней, потом заберу. Шаг к выходу.

Его рука сжимается на шее. Оттягивает меня назад.

— Отпусти меня немедленно, — цежу в губы.

Ногтями врезаюсь в его кожу. Раздираю ее.

Его это не останавливает.

Не целует, а просто кусает мои губы. Рывком поднимает, сжимает оголённые ягодицы. Юбка оказывается на поясе. Сажает на мраморный выступ.

Прижимаюсь к стеклу. На губах горят укусы. А я испуганно застыла. Мерзну от волнения, как будто я обнажена. Сердце стучит, как после длинного кросса.

Ияр становится между бедрами. Я раскрыта для него. Скользит прикосновениями от губ вниз. Его руки сжимают бедра. Бесконечная близость лишает разума и воли. Бесконечная атака.

— Убери свои руки от меня.

— Ты бледна как снег, детка. Так что ты там говорила про мужа? Ты забыла, наверно, что, когда говоришь со мной, надо смотреть мне в лицо.

Его палец скользит по промежности.

— Что такое, ни грамма сопротивления? Ни словом, ни взглядом? Мм? Молчишь. Только твои закатывающиеся глаза что пытаются мне донести?

Поддевает пальцами трусики. Сорвав их с меня, кладет себе в карман. Берет в плен мои губы. Поцелуй превращается в дегустацию вкуса. Громко дышит. Отрывается.

— Всего лишь ответь, зачем ты вернулась, Акси? Девочка. Ты просто чокнутая.

— За этим! — нащупываю баллончик в кармане, выпрыскиваю содержимое. Ему в лицо.

***

— Ах ты ж… блядство! Ты спятила. Ебать, еще и перцовый.

— Мне больно, Ияр.

— Да не может быть.

— Я ослепну. В горле зудит, — закашливаюсь.

— Так тебе и надо. Не открывай глаза, будет еще хуже. И рот закрой. Очень много слов. Надо добраться до окна.

— Печет.

— Смывай водой. Давай. Твой громила-клоун не предупредил, что в закрытом месте не распыляют?

— Я не прочитала способы применения.

— Она, бля, не прочитала. Давай, пошли на ощупь. В кафе должно быть что-то молочное. Руку давай.

— Мне надо беречь глаза. — Реву, жжение становится невыносимым. — Я тебя ненавижу, все из-за тебя.

— Пошли, Шура.

— Александра.

— Я так и сказал.

— Нет, не так.

— Молоко срочно мне, — выкрикивает по коридору.

Нам очень быстро приносят.

— Не открывай глаза, поняла? — Ладонь ложится на мои щеки. — Я буду лить, но не старайся сразу открыть. — Звук откручивающейся крышки. — На, чуть отпей, — прикладывает к моим губам.

Горлышко оказывается широким, струя молока катится из уголка рта по подбородку, скатывается по шее. Горячая ладонь нежно вытирает молочный след.

— Голову на свет. Сейчас поедем в больницу.

— А ты?

— А я буду ехать следом.

— Александра, мы сейчас протрем вам глаза специальным раствором. Можете почувствовать легкое покалывание, но не переживайте, это временное явление. Сколько времени прошло с момента распыления?

— Не знаю. Доктор, — хватаю на ощупь сморщенные руки, — мне нужно беречь глаза. У меня была сложная операция. Я почти потеряла зрение, — хнычу, вытираю не прекращающие течь слезы. Шмыгаю носом.

— Успокойтесь, дитя, — пристукивает по моим ладоням. — Давайте проведем осмотр. И все будет ясно. Не волнуйтесь.

— Пожалуйста! Быстрей, — уже на грани истерики трясу его руку. Надо взять себя в руки, или врач лишится конечности.

— Так давайте мы вам разведем успокоительное средство.

— Не надо! Я не хочу уколы.

— Хорошо, моя помощница приготовит вам напиток, как деткам. Так примерно когда произошло распыление?

— Я же сказала, м-м-м-м…. — ладонь закрывает мне рот. Скотина.

— Доктор! — вмешивается в разговор демон. — Она перенервничала. У нее сейчас какая-то революция в мыслительной деятельности. Она скоро перезагрузится. Позвольте мне за нее ответить. Примерно минут тридцать назад. Мы сразу обработали молоком.

— Правильно! Но я смотрю, у вас тоже ожог.

— Да, есть! Но не так сильно, как у нее. Сначала ее, потом меня. Хорошо?

— У вас доброе сердце, Ияр Ашурович. Дай бог здоровья. Сколько мы уже тут операций провели. Не сосчитать.

Сердце? Доктор явно слеп. Сердце у Ияра гнилое, как и его душа. Благодетель чертов. Лесть со сладкой речью мешает. В этом он профессионал. Мне не нужны глаза, чтобы видеть, как он смотрит на простых людей через прицел. Пряча за улыбчивостью свой оскал.

— Хорошо, Яков Михайлович. Если будут проблемы с оборудованием, скажите.

— Да чего уж, этого добра хватает. Сашенька! — доктор переключается на меня. Так как-то по-отцовски. — Садитесь в это кресло, голову назад. Господин Ияр, помогите сесть даме в кресло. А я подготовлю аппарат и принесу успокоительное. Вот возьмите. Можете протереть ей лицо ватным тампоном.

Убирает руку от моего рта.

— Успокоилась. Хватить реветь. — Подхватывает меня за талию, сажает в кресло. Я придерживаю подол юбки, ведь мои трусы у него в кармане. — Что-то похудела! Жених плохо кормит? — Смачивает тампон. Ведет по коже под глазами.

— Нет! Мы с моим любимым занимаемся активным фитнесом каждую свободную минуту. Поэтому я такая стройная и полная сил.

— Да ты что!

— Представь себе.

— Поэтому ты столько раз говоришь слово «любимый»? Не пойму. Ты меня пытаешься убедить в этом или себя? — Проводит по волосам.

— Ты можешь не трогать меня? Или меня сейчас стошнит на тебя от твоей близости, и твоих рук, и твоего присутствия. Уберись от меня.

— Я тебе помогаю. Ты такая неблагодарная. Фу.

— Фу своей жене будешь говорить. Как у вас там с ней? А хотя я знаю… У вас с ней «тоже». И как ей живется с таким великим чувством «тоже»? Ах, Ияр, в этом весь ты «тоже».