— Так спокойно говоришь. Мы тут не елку наряжать будем. Можешь не отпираться. Ты хотел слиться. Жениться на ней и увезти ее отсюда. Пойми ты, это невозможно. Ты часть этого всего. Одно из важнейших звеньев в этой цепи. И отсюда только один выход.

— Дай мне уйти.

— Уйти?! Ты что, совсем идиот?! Прекрати думать сейчас своими яйцами и включи мозги. Все знают об этом косяке. Будешь говорить, что это был твой план изначально. И ты успешно его выполнил. Участь Полякова уже решена. Он будет жив до суда. Как раз за это время он все переведет в наш фонд. А девчонка — это просто трофей. Потешить самолюбие. Понял?

— Я не могу.

— Делай, что тебе говорят. Кто-то должен быть наказан. Ты запустил этот механизм. И нам его не остановить. В одиночку тебе не справиться. Братья клана не простят такое. Они все равно убьют Полякова. А тебя заставят собственноручно на их глазах пристрелить девку. А в худшем случае ее отдадут арабам. А я не готов терять своего сына, — расслабляет ладонь на моем вороте, вытирает свой окровавленный кулак. Кидает салфетку мне в лицо. — Но выбор за тобой. Останешься здесь до совета. Я думаю, все будет хорошо. Ты сегодня женишься, как и хотел. Милена будет счастлива. Она простила тебя за то, что ты выбрал не ее. Твоя настоящая невеста нашей нации и нашего окружения. Этот союз залижет все трещины.

— Отец! Стой! Помоги! Я не могу с ней так поступить, она не виновата. Я… я… люблю ее.

— Выбор за тобой!

Хлопает дверью.

Кидаюсь к двери. Колочу по ней, сбивая руки в кровь. Ору, обезумев:

— Оте-э-эц, помоги! Помоги!

Из кармана выпадает золотое колечко, оно звонко подпрыгивает, закатывается под стол. Блестит одиноко в темном углу.

***

Наше время

— Тут болит?

— Нет.

— А так?

— Немного.

— Отлично, перелома нет. — Снимает перчатки, нажимает кнопку на урне, выбрасывая их туда. — Но надо сделать снимок, для исключения трещины. Очень сильная гематома, надо туго перевязать.

— Ияр, может, ментов вызовем? Все-таки покушение. Пипец. Подготовилась. Хорошо, что травмат был, а не огнестрел.

— Мурат! Меня сейчас мало интересует все это. Как, мать вашу, она тут очутилась? Если я получал отчеты каждый день о ней? Подать мне сегодня всех «проверенных» людей, с твоих слов. Жива!

— Да не ори ты так. Я об этом хотел поговорить с утра, но как-то момента не мог подобрать. Ияр, никто не выходит на связь. Боюсь предположить, но думаю, их уже нет в живых.

— Ты хочешь сказать, что я доверил жизнь человека непонятно кому?

— Аксинья, ты спятила? Посмотри на свою машину. Ей всего день, а ремонта на месяц.

— Она Алекс. Демис, не забывай, а то в плохом настроении и тебя собьет.

— Сейчас она Акси. Безответственная, глупая малолетка. Идущая на поводу у своих чувств. Как бы дал затрещину.

— Не ори на меня. Ну прости, что испортила твой подарок в первый же день. Говорила же, не готова была.

— Что, по-другому не получается тональность подобрать? — машет у меня перед лицом.

— Я верну тебе деньги за нее.

— Да засунь себе их знаешь куда!

— Детки, не ссоримся. Демис, да бог с этой машиной. Я вот рад. Надо было разгон взять побольше и топить как следует. Прокатить с ветерком по городу. Или сбить, сдать назад и еще раз по нему проехаться.

— Я же говорю, именно это я и пыталась сделать. Но он просто запрыгнул на капот. Как будто каждый день перед работой занимается этим на магистрали. Запрыгнул, чертов ниндзя. Еще я оружие потеряла.

— Что?

— Оружие! Какое еще оружие, Демис?

— Небольшой подарок от меня.

— Ты имбецил, Демис.

— Я не мог быть рядом с ней сегодня. На случай, если жучок в телефоне не сможет отследить, оставил ей для уверенности, но я же не думал, что она им воспользуется. С виду трусиха.

— Он стал меня душить, и я пальнула, — выкрикиваю и отворачиваюсь.

— Покажи.

Сзади по плечам скользят сильные руки. А я отравлена другими прикосновениями, которые, как выстрелы, изрешетили мою душу. Проматываю те сумасшедшие минуты около него. Я просто спятила, если чувствовала возбуждение. Сбрасываю с себя чужие руки. Поворачиваюсь.

— Прости, что наорал. Одна больше ездить не будешь. Где ключи? Отгоню машину.

— На столе.

Демис покидает нас. Мы с Ромой остаемся на балконе пятиэтажки. Тушу сигарету на дне своего бокала. Хватаю нож для фруктов. Отрезаю кусочки яблока, закидываю хрустящий ломтик в рот.

— Ты опять молчишь, и в глазах печаль засквозила. Не переживай, Демис завтра будет везде с тобой. У него огромный опыт во многом. Твоего Ияра в котлету закатает, и все пойдет…

— По плану, — заканчиваю за него.

Почему чувствую, что ложь снова хочет раскатать, заползти в мои уши, а правда — тонкая, хрупкая, как струна, рвущаяся на ходу.

— Да, именно так. Садись рядом, — постукивает по креслу. — Посмотрим на звездное небо. Давай вместе помечтаем. Ты уже придумала финал своей вендетте?

— Еще нет! — отталкиваюсь от перил. Обхожу кресло сзади.

Его голова откинута назад. Глаза прикрыты.

— День сегодня тяжелый был…

Приставляю нож к горлу, и Рома замолкает.

— Акси, опусти нож.

— Почему, Ром? Из всех пациентов ты выбрал именно меня? Чем я так привлекла тебя?

— Слушай мой голос, Акси, опусти нож.

— Я никогда не задавала вопросы. Но вот сейчас меня мучит один. Кто ты на самом деле? Неужели я снова чайной ложечкой попиваю обман?

— Опусти нож, и мы поговорим об этом. Хотя ты и без меня знаешь. Я твой врач, друг и опекун.

— Ответь честно. Ты молодой врач. Профи в своем деле. Куча заслуг. Но ты, считай, бесплатно лечишь меня. Почему?

— Я тебе не лгу, — голос приобретает спокойный тон. — Прекрати искать проблемы там, где их нет.

— Ты лжешь.

— Нет. Сейчас посчитаю до пяти, и ты опустишь нож, — голосовые вибрации становятся гипнотическими. — Один… два… три… четыре… пять…

Выкручивает мою ладонь, и холодный металл звонко падает на пол. Отшвыривает его в сторону. И теперь я чувствую себя предателем.

— Если у тебя есть ко мне вопросы, ты могла просто спросить, — холодным тоном. — Больше так не делай. Или мы расставим все точки, и живи как знаешь. — Обходит меня стороной.

— Вот и отлично! Можешь прям сейчас собираться и валить. И Демиса прихвати с собой. Мне все равно, — выкрикиваю вслед.

Ударяю по журнальному столику ногой. Все содержимое на нем подлетает, разлетается по балкону. Эмоции бьют через край, делают своё дело. Закрываю лицо ладонями, давлюсь слезами.

***

Какая дура. Второй раз уже подхожу к комнате Ромы, но так и не могу зайти. Делаю пару робких стуков. Дверь легко открывается. На кровати лежит в домашней пижаме мой самый дорогой человек, а я как последняя истеричка веду себя. Как я вообще додумалась до этого? Ведь роднее у меня никого нет. Куда я без него.

Не находя оправдания себе и незаслуженным оскорблениям, опускаю взгляд в пол от стыда.

— Можно?

Но Рома молчит. Дальше читает содержимое картонной папки.

— Ром, прости меня. Пожалуйста. Я дура… причем полная. Все, что сказала, — это так, ветер погоняла. Я так не считаю. Ты мне нужен, как бы эгоистично это ни звучало. Не бросай меня. Я просто не переживу еще… — глотаю комок в горле, — ложь. Без тебя…

— В первый день моей работы, — громко перелистывает страницу, делает пометку ручкой, — я случайно стал свидетелем разговора двух санитарок. Они бурно обсуждали отрывки из дневника, посвященные некоему «И». Мне стало интересно. Взял папку, пока делал обход, изучал, кто же такая эта загадочная «А». В истории болезни только фото. Как ты туда попала и почему — не понятно. Целенаправленно отыскал твою палату и увидел спящую на подоконнике тень. Может, я бы и ушел, но меня поразила твоя схожесть кое с кем. Просто один в один, — отрывает взгляд от документов. — Ну что ты там стоишь? Иди сюда, кнопка, — прихлопывает по кровати. — Я не обижаюсь.