Часть первая

ИСТОРИК

Видный российский историк, публицист, политический и общественный деятель Павел Николаевич Милюков родился 15 января 1859 года[1]. В метрической книге Московской духовной консистории записано, что это произошло «в Москве в доме артиллерии подполковника К. В. Тишенинова. 26 января младенец был крещен в Предтеченской, что в Кречетниках, церкви, Пречистенского сорока, приходским священником А. К. Смирновым»^{29}.

Еще задолго до его появления на свет родители договорились, что ребенок будет назван в честь святого, чья память празднуется в день, когда он родится. 15 января было днем поминовения святого преподобного Павла Фивейского. Милюков через десятки лет вспоминал, что ему было в детстве очень обидно — у других детей были дни рождения и именины, на которые приглашали гостей, приносивших подарки, ему же такая радость выпадала только раз в году, поскольку день рождения и именины совпадали^{30}.

Первый западный биограф Милюкова американский историк Томас Риха начинает свою книгу о становлении Милюкова как политика констатацией совпадений. В тот самый день, когда родился Павел, на свет появился будущий последний германский император Вильгельм II. Российский политик и немецкий кайзер никогда не встречались, но интерес к Германии и особенно к ее внешней политике был постоянно присущ Милюкову, причем, добавим, это всегда был не особо дружественный интерес; в 1917 году именно он в качестве министра иностранных дел Временного правительства настаивал на продолжении войны против Германии до победного конца. Правда, позже Милюков в течение недолгого времени пытался установить контакт с германскими дипломатами и военными для совместной борьбы против большевистской власти.

В день, когда будущий русский ученый и политик появился на свет, в Петербурге заседали Редакционные комиссии во главе с либералом Яковом Ростовцевым, готовившие текст документа об отмене в России крепостного права. Манифест, подписанный императором Александром II еще через два года, 19 февраля 1861-го, положил начало освобождению крестьян и сравнительно быстрому экономическому и социальному развитию России. Однако еще оставались значительные пережитки крепостничества (прежде всего кабальные условия аренды земли — отработки, испольщина), и Милюков как руководитель либеральной Конституционно-демократической партии уделял исключительное внимание полному преодолению остатков феодализма в российской деревне, превращению крестьян из забитого сословия в равноправный и активный класс прогрессивных земледельцев-землевладельцев.

В дни, непосредственно следовавшие за рождением Павла, в лондонском журнале «Колокол» шла дискуссия его издателя Александра Ивановича Герцена с просветителем украинского народа Николаем Ивановичем Костомаровым о необходимости отказа от рассмотрения территории Украины как Малороссии, признания украинцев формирующейся нацией и создания равноправной федерации народов на месте самодержавной империи. Как мы увидим, проблема места Украины в Российском государстве, решение национального вопроса в целом на началах равноправия и сотрудничества наций также будет находиться в сфере внимания Милюкова на протяжении многих лет.

Т. Риха лишь несколькими строками обозначил все эти совпадения^{31}. Детально о них будет идти речь в соответствующих разделах нашей книги.

Отец Павла, Николай Павлович, происходивший из семьи тверских мещан среднего достатка, перебравшихся в Сибирь в поисках лучшей доли, возводил свою родословную к глубоким далям русской истории. Существовала некая грамота, упоминавшая, что его отдаленный предок Семен Мелюк (Мелик), «выходец из немцев», участвовал в Куликовской битве и отдал свою жизнь во имя освобождения Руси. Мелюк происходил вроде бы из Тверского княжества. По этой причине Николай Павлович, собрав дополнительные бумаги, обратился в Тверское дворянское собрание, чтобы быть признанным потомственным дворянином. По мнению местных дворянских лидеров, бумаг оказалось недостаточно, и в признании дворянства Милюковым было отказано^{32}. Впрочем, отец не сильно переживал по этому поводу — во второй половине XIX века принадлежность к «благородному сословию» постепенно начала девальвироваться.

Дед и полный тезка Павла, отправившись из Твери в Сибирь на поиски золота, вложил в экспедицию весь свой капитал и почти полностью разорился, возвратившись в Москву лишь с остатками былого состояния; правда, их хватило на то, чтобы дать детям приличное образование.

Сын неудачливого золотоискателя проявил художественные способности, но ярким талантом не блистал. Несмотря на это, отец смог добиться его принятия в Академию художеств, которую Николай Павлович окончил как «середнячок», без каких-либо наград.

Николай Павлович не был чрезмерно претенциозным. Получив специальность архитектора, он не стремился особо выдвинуться, спроектировав лишь несколько зданий, которые были оценены специалистами как оригинальные архитектурные творения. Он, правда, на конкурсе в Академии художеств получил премию за этюд «Христос среди палачей», но она оказалась единственной его наградой за художественное творчество.

Николай Павлович читал курс архитектуры в Училище живописи и ваяния Московского художественного общества (с 1865 года — Московское училище живописи, ваяния и зодчества), но и на преподавательском поприще особых высот не достиг. Поскольку жалованье в училище не было высоким, он перешел на «практическую» работу — стал оценщиком произведений искусства в одном из московских банков. Там он и завершил свою карьеру. В 1857 году указом императора Александра II ему был пожалован чин титулярного советника, соответствовавший чину армейского пехотного капитана^{33}.

В то же время он был образованным, начитанным, великолепно знал историю искусств, особенно архитектуры. Его сын почерпнул первоначальные художественные знания именно из альбомов отцовского книжного собрания, которое позже перешло к нему по наследству. Из книг этой библиотеки П. Н. Милюков, помимо альбомов и архитектурных справочников, особенно запомнил гомеровскую «Илиаду» и тома «Русского архива», что явно выдает ранний интерес к отечественной и мировой истории.

В первые годы жизни Павла родители часто меняли место жительства: вначале обитали в Лефортове, затем перебрались в самый центр Москвы, в район Арбата, где поселились в Староконюшенном переулке, а чуть позже — на пересечении этого переулка с Сивцевым Вражком, где занимали комфортабельную четырехкомнатную квартиру. У семьи была и небольшая дача в поселке Пушкино.

Павлик рос энергичным, бойким, но в общем более или менее спокойным ребенком. Его брат-погодок Алексей был куда более резвым, непоседливым, непослушным.

В своих воспоминаниях Милюков был довольно осторожен в оценке взаимоотношений между родителями. Будучи человеком крайне деликатным во всём, что не касалось крупных политических вопросов, он стремился осветить как можно более общими словами ранние детские впечатления о родительских склоках, глубоко запавшие ему в душу, но подчас они всё же прорывались. Вот одно из них: «Мы сидим в слабо освещенной керосиновой лампой комнате. Между отцом и матерью ведется крупный разговор, для нас непонятный и кончающийся тем, что в отца летит тарелка и разбивается о противоположную стену. Мы сидим ни живы ни мертвы и потихоньку хныкаем. В таких случаях на младенцев не обращают внимания — и напрасно. Эта сцена отложилась у меня в памяти на всю жизнь»^{34}.