Милюков успел довести свои мемуары только до начала июля 1917 года. Мемуары обрываются буквально на полуслове, что было связано с состоянием здоровья Павла Николаевича. Он скончался во время работы над воспоминаниями, причем последние строки написал утром того дня, когда в результате тяжелейшего сердечного приступа наступила смерть.
Воспоминания были опубликованы в Нью-Йорке в двух томах более чем через 12 лет после его кончины под редакцией известного историка-эмигранта Михаила Михайловича Карповича и адвоката, издателя и журналиста, душеприказчика Милюкова Бориса Исааковича Элькина, причем издатели в предисловии оговорили, что ими исключены лишь небольшие части текста, которые, по их мнению, сам Милюков устранил бы при подготовке книги к печати{22}.
Воспоминания Милюкова можно условно разделить на две части, разные по объему и тематике. Первая часть, в которой речь идет главным образом о личных перипетиях автора, занимает примерно половину первого тома. Вторая часть — вторая половина первого тома и весь второй том — это история России с 1905 по 1917 год глазами П. Н. Милюкова, в которую лишь вкрапляются эпизоды его собственной биографии. Сам он полагал такой подход полностью обоснованным и, переходя к событиям первой российской революции, писал: «Человек, который поставил себе определенную задачу и ее в известной степени выполнил, не может оставаться вполне откровенным, не может отказаться от объяснения фактов в порядке поставленной им цели и тем самым слить теперь уже не себя с событиями, а в известной степени события с собой. Совпадение намерений с достижениями может считаться его личной заслугой, несовпадение — его личной неудачей»{23}.
Немаловажной особенностью воспоминаний Милюкова, вытекавшей из его характера, из решительного отделения собственной общественной жизни от личной и крайней закрытости в отношении последней, является почти полное отсутствие сюжетов, связанных с семейными, интимными делами, воспитанием детей. Читая воспоминания, невольно ловишь себя на мысли, что у Милюкова не было ни семьи, ни детей, ни романтических ситуаций. Сам он писал об этом с известной долей иронии и даже сарказма: «Теперь мода на biographie romanceé. И я не могу сказать, чтобы для этого у меня не было никакого материала. Возможно, что мое умолчание об этой стороне приведет к тому, что мой будущий биограф, если таковой окажется, заменит факты анекдотами. Но я должен идти на этот риск, так как в этой стороне моей жизни замешаны и другие лица. И я принужден предоставить рассказы на эту тему чужим нескромностям»{24}.
Биографы у Милюкова «оказались», но документальный материал о личной жизни историка и политика настолько скуден, что «чужие нескромности» в их трудах почти не появились. Нам остается только верить Павлу Николаевичу в том, что у него «был материал», что увлечения и измены были свойственны этому человеку в той же мере, в какой они происходят в жизни почти всех смертных, но личная скромность и нежелание делать себя объектом пересудов закрыли для читателей эти страницы его жизни, по-видимому, навсегда. Мы в состоянии воспроизвести только отдельные их фрагменты.
Ценным дополнением к воспоминаниям являются дневники Милюкова. Он дважды брался за писание дневника. В первый раз это было во время Балканской войны 1912 года. Текст в основном отражал впечатления автора от хода войны и реакции на нее со стороны великих держав{25}. Вскоре он перестал делать записи и долгое время к ведению дневника не возвращался. Этот первый дневник интересен как человеческий документ, но его содержание сполна перекрывается публикациями Милюкова названного периода.
Второй раз Павел Николаевич начал делать дневниковые записи во время Гражданской войны, 28 мая 1918 года в Киеве, а прекратил 9 февраля 1921-го, живя в Париже. Почти за три года он от руки написал огромный текст — в публикации он составил около 650 страниц{26}. В свои записи он включал ценные документы, в том числе и не дошедшие до нас в оригинале. В них приводится подробнейшее изложение выступлений множества лиц на различных конференциях, совещаниях и других встречах.
Записи политика могут дать представление о его оценке событий, происходивших как в Советской России, так и в лагере ее врагов, о применявшихся им и предполагавшихся путях борьбы против большевизма. В совокупности детального изложения фактов современности и их оценки автором это исключительно важный источник по истории Гражданской войны, но в значительно меньшей степени по нему можно судить о жизни и деятельности самого Милюкова в этот период.
Из дневника видно, как созревала новая политика Милюкова, основанная на отказе от вооруженной борьбы против большевистской власти в надежде на ее перерождение, что вызвало отчуждение со стороны основной части эмиграции. Детальные дневниковые записи явно должны были послужить Милюкову при подготовке крупного труда по истории «второй русской революции», который он задумал и начал писать в 1918 году. Дневник носил сугубо деловой, «рабочий» характер. Никаких упоминаний о личной жизни автора в нем не было. Достаточно сказать, что в тексте ни разу не упомянуты ни жена, ни дети Павла Николаевича. Само слово «дети» встречается только один раз, причем речь шла о неких детях, преподнесших коробку конфет капитану корабля, на котором Милюков плыл из России в конце 1918 года{27}.
К сожалению, специалисты по истории Гражданской войны до сих пор почти не используют названный источник в своих работах, хотя перспективы здесь весьма благоприятны. Появились, правда, первые исследования, в которых рассматривается значение этого дневника для изучения важных исторических проблем{28}.
В предлагаемой читателям книге использованы и воспоминания других авторов, в основном соратников Милюкова по кадетской партии, а также иных лиц, хорошо знавших его. Они представляют интерес не столько фактической стороной (в этом отношении мемуары всегда особенно уязвимы), сколько оценкой личности, впечатлениями от контактов — той информацией, которую почти невозможно почерпнуть из других источников. Ценным дополнением к ним является переписка, в частности названные выше публикации, осуществленные П. А. Трибунским.
Структура книги до некоторой степени условна, так как невозможно провести совершенно четкое разграничение между этапами развития Милюкова как крупного историка и его становления в качестве политического деятеля. Ведь и став политиком, он оставался историком — в том смысле, что смотрел на свою общественную деятельность и в целом на разворачивавшиеся события, в которых принимал участие, как на этапы исторического развития России и намеревался в будущем осветить их. Именно так произошло и с февральским, и с «большевистским» этапами революции, и с Гражданской войной, которым он посвятил специальные крупные исследования, правда, в силу малой дистанции от самих событий не столько исторические, сколько политологические.
Мы попытаемся представить читателям жизнь и деятельность Милюкова в комплексе его научных исканий, политических страстей, непримиримого упрямства и неожиданных компромиссов, публицистических атак и добросердечного возвращения к давним забытым связям, взаимоотношений с женами, другими дамами и детьми — во всей полноте его многогранного, до предела насыщенного и весьма противоречивого бытия.
Выражаем сердечную благодарность руководству и коллективам архивов и библиотек, оказавшим нам помощь не только созданием благоприятных условий для работы, но и весьма квалифицированными советами. Мы признательны друзьям и коллегам за рекомендации, критику, разностороннюю поддержку.
