Есть какая — то странная, хотя и микроскопическая часть меня, которая хочет оградить его от худшего, что бы это ни значило.

Вау. Откуда взялась эта мысль?

Отмена. — Это вроде как круто. Женщины любят спортивные куртки.

— Я слишком дорожил своей репутацией, чтобы носить эту куртку в школе.

— Почему?

— Потому что я присоединился к команде только назло своему отцу. Он никогда не уточнял, в какую команду мне следует вступить, поэтому мне понравилось обыгрывать его в его собственной игре.

Я моргаю от его личного признания.

Он продолжает на том же дыхании, как будто может замолчать, если задержится еще на секунду. — Он был зол, что я так и не прошел ни одну из отборочных команд «настоящих видов спорта», как мои братья. В то время как Деклан был школьным защитником, а Кэл был капитаном своей хоккейной команды, я был… неполноценным. — Он прочищает горло. — По словам моего отца, это так.

Мое сердце сжимается в груди из — за мальчика, который изо всех сил старался оправдать ожидания своего отца. Роуэн, может быть, и богат, но он борется с теми же проблемами, что и все мы. Родительские ожидания. Личные неудачи.

Я хочу снять напряжение с его плеч. — Ты хочешь сказать, что не смог купить себе место на скамейке запасных? — Я притворно ахаю.

— Ты начинаешь понимать, как все работает. — Уголок его губ приподнимается. — Как раз наоборот. Я заплатил тренерам, чтобы они не брали меня в эти команды.

— Почему? Я никогда не слышала, чтобы кто — то пытался это сделать.

— Я не был заинтересован в том, чтобы на меня повесили ярлык запасного.

— Ты был настолько плох?

— Да. — Легкий розовый оттенок заливает его щеки, и я нахожу это довольно милым.

Милый? Тьфу, Захра. Нет.

— Мне отчасти нравится тот факт, что ты не лучший во всем.

Он качает головой. — Одна вещь, Захра, одна.

— Так ты выиграл чемпионат по боулингу? — Я ухмыляюсь.

Напряженные плечи Роуэна опускаются на дюйм. — Я не проигрываю. Никогда.

— Твоя самоуверенность не знает границ.

Роуэн ничего не говорит, но улыбка на его лице говорит о многом. Она жесткая, как будто он давно не практиковал это движение. У меня возникает искушение дотронуться до него, чтобы убедиться, что у меня нет галлюцинаций, но я держу руки по бокам.

Я не должна была находить это настолько привлекательным. И я определенно не должна больше жаждать этой глупой, робкой улыбки.

Во время моей следующей очереди, я зову Роуэна по имени. — Ты не поможешь мне, пожалуйста? Эксперт сказал мне, что я выворачиваю запястье.

Его легкая улыбка появляется снова. Я хочу сделать все, что в моих силах, чтобы он снова так улыбнулся. Теперь, когда я немного знаю о парнях, которые прячутся за костюмами из брони, мне интересно узнать о нем больше. К черту последствия.

Он идет с чувством уверенности в себе, которое кричит: «У меня большой член, и я знаю, как им пользоваться».

Не думай о его члене.

Роуэн хватает свой шар со стойки и оставляет достаточно места для Иисуса между нами. Я разочарована, что все не так, как в кино.

— Итак, вот как ты размахиваешь своим шаром. — Он отводит руку назад, заставляя ее поворачиваться под странным углом. — Что заставляет твой последующий удар отклониться в сторону и направиться прямо к желобу. — Он демонстрирует, как моя рука раскачивается, словно маятник, в противоположном направлении. Я изо всех сил стараюсь не фокусироваться на его венах, когда он показывает мне правильное положение, но я теряюсь из-за того, как двигается его тело.

— Ты попробуй. — Он отрывает меня от моих мыслей.

Я пытаюсь сделать то, что он сделал, и терплю неудачу, судя по тому, как светлеют его глаза.

— Нет. Позволь мне помочь тебе. — Он кладет свой шар и встает позади меня. Тепло тела, исходящее от него, заставляет весь мой позвоночник согреться.

Вот об этом я и говорю.

Его рука касается моей руки, прежде чем обхватить мое запястье, словно наручник. Он придерживает ее самым нежным прикосновением, от которого мое сердце колотится в груди, а дыхание становится прерывистым.

Серьезно, он держит тебя за запястье. Давай же!

Его хриплый голос — всего лишь шепот на ухо, но я чувствую его до глубины души.

— Попробуй еще раз.

Я отвожу руку назад. Пальцы Роуэна остаются сомкнутыми вокруг моего запястья, направляя меня к правильному завершению. Он повторяет это движение несколько раз.

— А теперь попробуй сама. — Он снова проводит пальцами по моей руке, прежде чем они исчезают.

Я дуюсь от их потери, так как он меня не видит, и, ведя себя по — детски, специально испортила свой замах.

— Нет, но на этот раз тебе было лучше. — Он качает головой и тихо смеется.

Я вознаграждена возвращением его руки, держащей меня за запястье, когда он снова показывает мне. В тот раз, когда он отпускает меня, я пытаюсь по-настоящему. Мои усилия вознаграждаются одной из его маленьких улыбок.

— Идеально. Именно так. Ладно, теперь попробуй еще раз. — Он показывает в сторону дорожки.

Я делаю несколько шагов вперед и повторяю движение, которому он меня научил. Шар для боулинга вылетает из моей руки и катится прямо по натертому воском полу, следуя траектории крошечных стрелок.

Я делаю глубокий вдох, когда мой шар сталкивается с передними кеглями, заставляя одни из них лететь, а другие катиться в противоположные стороны. Все кегли падают, и над пустым местом загорается красный крестик.

Я кричу и бегу обратно к Роуэну, который смотрит на мои сбитые кегли. — Я сделала это! Я сделала это!

Он замирает, когда я обнимаю его за талию. Быстрое биение его сердца трудно не заметить, несмотря на громкую музыку и грохот кегель.

Его руки по-прежнему прижаты к бокам, как будто он не знает, как обнять кого-то в ответ. Это только заставляет меня смеяться ему в грудь.

— Ну же, вы двое! У нас уже почти нет времени! — кричит моя сестра.

Я вырываюсь из этого момента и отскакиваю от Роуэна. Его лицо остается пустым, но я знаю, как реагирует его тело, когда я прикасаюсь к нему.

И это довольно приятно — заставлять кого-то вроде него нервничать.

РОУЭН

— Так чем ты любишь заниматься по выходным? — Ани крадет кусочек сахарной ваты прямо с моего рожка, прежде чем вернуться на свою сторону скамейки.

Эта случайная скамейка на углу Дримленда стала местом наших еженедельных встреч. Хотя мое первоначальное намерение присоединиться к программе наставничества не было альтруистичным, я пришел, чтобы насладиться часовым перерывом в своем напряженном графике, потому что Ани — достойный компаньон. За то время, что я ее узнал, я понял, что она разделяет некоторые из лучших черт Захры. Она заполняет большую часть разговора, давая мне возможность расслабиться и послушать. Благодаря ей я могу провести час, не думая о Дримленде или требованиях сотрудников.

— Я мало чем занимаюсь, кроме работы.

Она притворно храпит. — Скучно.

— Чем ты занимаешься по выходным?

Она сияет. — Я тусуюсь с Джей Пи. Мы смотрим фильмы. Ходим в торговый центр и делаем покупки!

— Звучит забавно, — говорю я ровным голосом.

Она хихикает. — Тебе не нравятся эти вещи?

— Нет. От мысли о походе в торговый центр у меня мурашки бегут по коже.

— Захра тоже ненавидит торговые центры. — Ани усмехается.

— Не может быть. — Я сжимаю губы, чтобы сдержать улыбку. Ани всегда находит способ заговорить о Захре во время всех наших разговоров. Сначала я подумал, что это потому, что Ани боготворит свою старшую сестру, что она и делает, но ее истинные намерения стали ясны после нескольких встреч. Меня пытаются поймать в ловушку. Ани старается быть хитрой, но только слепой пропустил бы, как загораются глаза Ани, когда я в ответ задаю один или два вопроса о Захре. Она подпитывает мое любопытство, пока я развлекаю ее маленькой миссией.