Я: Кажется, я что-то подхватила.

Роуэн: Я же говорил тебе, что Центральный парк — не лучшая идея.

Я морщусь. Наверное, это был не самый умный поступок — оставаться на улице в холод, но воспоминания того стоят.

Я: Но это было так весело.

Роуэн: Как и наркотики. Но это не значит, что люди должны их употреблять.

Я: Откуда ты знаешь?

Роуэн:…

Я: У меня такое чувство, что ты веселый тип, когда под кайфом.

Роуэн: Я не буду ни подтверждать, ни отрицать.

Я: Творческий тип?

Роуэн: Захра. Достаточно.

Ух. Он сегодня невеселый.

Роуэн: Тебе нужно какое-нибудь лекарство?

Я: Я думаю, что знаю одно лекарство.

Роуэн: Хорошее лекарство от кашля, чтобы вырубить слона?

Я: Близко, но нет. Просмотр следующей серии документального фильма о настоящем преступлении, который мы начали смотреть на выходных.

Роуэн: У меня дома. Сегодня вечером. В 6.

Я: Ты уйдешь с работы пораньше?

Роуэн: Мне все равно захотелось немного отдохнуть. Смена часовых поясов и все такое.

Смена часовых поясов? Да, точно! Мы были в одном часовом поясе, и он это знает.

Я: Не стесняйся признаться в любой момент, что я начинаю тебе нравиться

Роуэн: Это бред человека, принявшего слишком много лекарства от кашля.

Я усмехаюсь. Это человек, которого я знаю и люблю.

Люблю? Вот дерьмо. Могу ли я действительно любить Роуэна?

Как я могу не любить? Он заботлив, сдержан и так чертовски мил со мной, что я совершенно забываю, как он ненавидит все население в целом. Он сводит меня с ума в лучшем смысле этого слова и заставляет мое сердце биться, когда он находится в одной комнате со мной.

О, да. Я влюблена в Роуэна Кейна.

Вопрос в том, любит ли он меня в ответ?

🏰 🏰 🏰

— Ну же, Захра. Тебе нужно поесть. — Голос Роуэна звучит далеко, словно он находится на другой радиочастоте.

Я отпихиваю его руку от своего плеча и еще глубже погружаюсь в его шелковистые простыни. Я никак не могу понять, как долго я использовала его дом в качестве палатки-лазарета. Знаю только, что его кровать в сто раз лучше моей, и я никогда не хочу уходить.

Я уверена, что мои пазухи уже составляют три четверти моего мозга, а левая ноздря не чувствовала свежего кислорода со вчерашнего дня, когда Роуэн забрал меня из квартиры.

— Захра. — Он поворачивает меня к краю.

— Уйди, — бормочу я.

Он щелкает меня по лбу. Голова раскалывается в ответ, и я вздрагиваю. Открыв глаза, я вижу расстроенную версию Роуэна. Я никогда раньше не видела его в таком виде. У него неухоженные волосы и фиолетовые мешки под глазами.

Я провожу пальцем по его необычной щетине. — Тебе нужно побриться. — Мой голос дрогнул, прежде чем я испустила влажный кашель.

Фу. Отвратительно.

— Ты проспала завтрак, обед и… — Он проверяет время на своих часах. — Ужин. Пора дать тебе немного еды, пока ты не вырубилась. — Редкий высокий тон его голоса заставляет мою голову пульсировать сильнее.

— Шшш. Говори тише. — Я прикладываю палец к его губам. — Разбуди меня в другой… — Мое предложение обрывается, когда мое тело пытается изгнать одно из моих легких через горло.

— Вот. Сделай глоток воды. Пожалуйста. — Его голос срывается. Он почти запихивает металлическую соломинку мне в рот.

Я делаю глоток. — Теперь счастлив?

Он хмурится. — Нет.

— Я чувствую, что умираю.

Его хватка на моем подбородке усиливается. — Не драматизируй. У тебя простуда.

Неужели я слышу беспокойство в его голосе?

— Ладно. — Я переворачиваюсь и прижимаюсь к нему спиной. — Я встану через час. Обещаю.

— Я позвоню врачу, чтобы он пришел тебя осмотреть.

— Врачи все еще выезжают на дом?

— За соответствующую цену.

Я снова кашляю, но кашель не прекращается. Моя грудь сотрясается от его интенсивности. Острая колющая боль пронзает легкие, и мне требуется каждая унция энергии, чтобы дышать.

Его рука, гладящая мои волосы, замирает. — Черт. Я сейчас вернусь.

Роуэн целует меня в лоб, затем достает из кармана телефон и выходит из комнаты. Его бормотание доносится через дверь, но для того, чтобы подслушать его разговор, требуется слишком много усилий.

Я закрываю глаза и поддаюсь темноте, затягивающей меня в пучину.

🏰 🏰 🏰

Я просыпаюсь от того, что кто-то открывает мне веки и светит фонариком мне в лицо. Я пытаюсь освободить место между нами, но в итоге падаю назад, опираясь на трясущиеся локти.

— Она болеет уже третий день.

— Третий день?! — Я сожалею о громком крике, как только он вырвался из моего рта. Мои голова и легкие работают, восставая против меня по одному кашлю за раз. Пульсация усиливается, чем больше я кашляю.

— По моему профессиональному мнению, ее нужно отвезти в больницу.

— В больницу? — Мы с Роуэном говорим одновременно. Он практически выплюнул это слово.

Я смотрю на него. Он выглядит почти так же плохо, как я себя чувствую, его лицо покрыто щетиной. Мешки под глазами выделяются еще больше, потому что глаза у него красные. Он выглядит так, будто может упасть в любую секунду.

Моя грудь болит совсем не из-за болезни.

Доктор встает и собирает свою медицинскую сумку. — Она сильно обезвожена и нуждается в надлежащем медицинском уходе.

— Есть что-нибудь еще?

— Судя по симптомам, которые вы описали, и по тому, что я вижу и слышу, это, вероятно, какая-то вирусная пневмония. Ее ткани покрыты зеленой слизью, и у нее жар. Если вы не отвезете ее в больницу сегодня вечером, она очень скоро окажется на заднем сиденье машины скорой помощи.

Пневмония? Черт. Нет. Звучит пугающе. Единственный человек, которого я знаю, заболевший пневмонией, был один из друзей моих родителей, и он не выжил.

Мне хочется плакать, но я не думаю, что в моем организме достаточно воды для слез. На второй день я вся вспотела.

Пока Роуэн провожает доктора, я сижу и нащупываю свой телефон. Я должна позвонить родителям и сообщить им о своей болезни. Вот только я не могу найти свой телефон ни на простынях, ни на тумбочке.

Неужели я оставила его в ванной? Я сползаю с кровати и встаю на слабые ноги. Поход в ванную отнимает у меня все силы, и комната кружится.

Я хватаюсь за ручку для устойчивости и толкаю дверь. В тот же момент мои ноги подкашиваются, и я вижу только черноту.

РОУЭН

Я провожаю доктора и закрыть входную дверь.

Пневмония? Как, черт возьми, Захра перешла от создания снежных ангелов в Центральном парке меньше недели назад к ужасному случаю пневмонии? Она перешла от насморка до прикованности к постели быстрее, чем я видел чье-либо ухудшение.

Что-то ударяется об пол, и потолок вибрирует.

— Захра? — Я взбегаю по лестнице и распахиваю дверь спальни в конце коридора. Когда я вхожу в пустую спальню, пульс на моей шее учащенно бьется. На простынях лишь беспорядок, на них нет тяжело больной женщины, которая должна была спать.

Мой взгляд устремляется на дверь ванной.

— Черт! — Я не думаю. Я не дышу. Я ничего не делаю, только бегу к загорелым ногам, выглядывающим из дверной рамы. Мои колени врезаются в мрамор рядом с небольшой лужицей крови.

— Захра? Захра! Ты в порядке? — Мой голос хрипит.

Я тащу ее беспомощное тело в свои объятия. Трясущейся рукой я откидываю ее волосы с лица. Она бледная. Слишком бледная. Как будто жизнь из нее каким-то образом выкачали за те пять минут, что я провожал доктора. Я уверен, что кусок моего замороженного сердца разбился вдребезги.