Почти одновременно рухнули и прежние договоренности с литовскими гетманами. К установленному сроку — 30 июля 1658 года — комиссары, назначенные польским королем Яном Казимиром, так и не приехали на переговоры в Вильно. Поэтому глава русского посольства князь Никита Иванович Одоевский и охранявший послов воевода князь Юрий Алексеевич Долгорукий решили начать военные действия. 7 августа русское войско выступило по направлению к Ковно. Но поход в Жемайтию начался без царского указа, поэтому царь Алексей Михайлович, продолжавший надеяться на совместные действия с казаками Войска Запорожского, заставил воевод «унять» войну, длившуюся совсем недолго — до 26 августа, и возвратиться в Вильно. Польско-литовские комиссары, хотя и позже обозначенного срока, все-таки приехали на переговоры в бывшую столицу Великого княжества Литовского, и царь Алексей Михайлович указал начать с ними переговоры.
Король Ян Казимир предупредил своих комиссаров на переговорах в Вильно о новых требованиях вернуть все города, захваченные в ходе войны 1654–1656 годов, и отказаться от предложения царю права наследовать трон (хотя литовские гетманы были сторонниками такого решения). По мнению короля, прежнее время, когда Москва имела явный перевес (король употребил латинское слово «formidabilis»), ушло; теперь, из-за совместного выступления казаков гетмана Выговского и крымских татар, положение изменилось, и московская сторона уже не выглядела такой сильной{420}. Но король зря надеялся, что можно надавить на московских послов в Вильно. Изменение позиции Речи Посполитой способствовало более решительным действиям Москвы по отношению к мятежным «черкасам».
Царь Алексей Михайлович и его советники слишком долго надеялись образумить гетмана Ивана Выговского. 26 июля 1658 года в Запорожское Войско был отправлен с грамотой подьячий Яков Портомоин, по наказу он должен был говорить гетману о «царском жалованье». Но недоверие уже существовало, и гонцу приказали оставить наказ в Путивле, затвердив его наизусть или переписав «скорым» письмом, чтобы никто доподлинно не узнал о целях его миссии. По обыкновению, гонец должен был собирать сведения о контактах гетмана с послами из других стран. В итоге Портомоина задержали в Чигирине до середины октября. Еще одной попыткой добиться лояльности гетмана стала отправка в Запорожское Войско подьячего Василия Михайлова, принятого Выговским 1 сентября. Но и эта возможность избежать прямого столкновения не была использована. В те же самые дни в Гадяче гетман уже выговаривал для себя и своих сторонников шляхетские преимущества в обмен на возвращение лояльности Речи Посполитой.
Советники царя Алексея Михайловича в Москве продолжали думать, что сохраняют влияние на гетмана. Понадобилось время, чтобы понять то, что и так было ясно находившимся ближе к гетманской ставке в Чигирине воеводам окольничему князю Григорию Григорьевичу Ромодановскому в Белгороде и боярину Василию Борисовичу Шереметеву в Киеве, назначенным на свои воеводства, соответственно, 1 и 5 мая 1658 года. Поэтому, когда в начале сентября от первого из них пришли вести о возможном совместном походе крымских татар и «черкас» на «государевы города, в которых городах черкасы поселились», наконец-то были приняты необходимые решения о подготовке к войне. 7 сентября состоялся боярский приговор, разрешивший в случае войны «над крымскими людьми и над черкасы всякими промыслы промышлять». Были определены сроки выхода дворян и детей боярских на службу. 25 сентября и 1 октября они должны были собраться в Москве, а служилые люди из дальних уездов должны были сразу проследовать к одному из мест сбора войска в Севск. Воеводами туда назначили стольника князя Федора Федоровича Куракина и окольничих князя Семена Романовича Пожарского и князя Семена Петровича Львова. Дворянской коннице снова приходилось вступать в войну зимой, а ничем хорошим это обычно не кончалось. На этот раз против Выговского должны были воевать войска целого округа — Белгородского разряда, созданного летом 1658 года. Предстояло понять, насколько боеспособно это по-новому организованное войско, состоявшее не только из конницы прежних «воеводских» полков, а еще и из войск «иноземного» строя: рейтар — конных всадников, драгун и солдат — пехоты. Туда же входили и слободские полки из числа поселившихся ранее на землях Московского государства выходцев из Речи Посполитой, не подчинявшихся гетману Ивану Выговскому{421}.
События, начавшиеся осенью 1658 года, называются в современной украинской историографии «украинско-российской войной 1658–1659 годов», а в российской — «борьбой за Украину»{422}. Рассматривать же этот конфликт с гетманом Войска Запорожского необходимо в историческом контексте противостояния двух держав — сильного в тот момент Московского царства и ослабленной Речи Посполитой, обсуждавшей возможную династическую унию с московским царем. Привлечь гетмана Выговского и верхушку казачьей старшины на сторону Речи Посполитой понадобилось, чтобы дезавуировать успехи московского царя в войне с «Литвой» и не допустить избрания царя Алексея Михайловича и его наследников в преемники польского короля. Не случайно Сергей Михайлович Соловьев писал: «Как тяжело отозвалась в Москве весть о смуте малороссийской, об измене Выговского, так радостно была принята она в Польше, ибо это была для нее весть о воскресении»{423}.
Архивные документы Разрядного приказа сохранили сведения о совместных походах казаков гетмана Выговского по Левобережной и Слободской Украине начиная с 23 августа 1658 года, когда «крымские и ногайские татары и черкасы» приходили к городу Недригайлову, «и на посаде 2 человека ранили, стада животинные отогнали и в уезде село Ольшанку разорили, многих людей побили и ранили и хлеб всякий потравили, потолочили и пожгли». 1 сентября приходили «многие люди из полков Ивана Выговского под Каменное войною и на бою убили 2 человека, конские и животинные стада отогнали». В дальнейшем Каменное на реке Псел, где располагалась построенная по указу царя Алексея Михайловича 1651 года крепость, было выбрано главным объектом нападений «черкас». 10 сентября они начали осаду Каменного, «посад отняли и стали под Каменным таборами». После заключения Гадячского договора сюда подошло войско Выговского, в результате «на приступех» было «побито каменновцев человек с 30». Воевода князь Григорий Григорьевич Ромодановский доносил в Москву, что вместе с Выговским были его союзники — крымские татары, разорявшие другие города на порубежье — Карпов, Хотмыжск, Вольное и уводившие оттуда «в полон» жителей{424}. В этом уже был прямой вызов гетмана, стремившегося разорить именно те места, где были основаны форпосты Московского государства на границе и где расселились сами «черкасы» — выходцы из Речи Посполитой.
В ответ в Москве напечатали грамоту, обращенную к Войску Запорожскому, датированную 23 сентября 1658 года. В ней содержалась целая летопись перехода казаков под «высокую руку» царя Алексея Михайловича, а гетман Иван Выговский, отказавшийся от своих прежних клятв и соединившийся с крымцами для войны с Московским государством, прямо был назван изменником: «Обаче он яко наемник, а не пастырь и не лучшее свобождение избирая, но пагубу злокознством своим, наших царского величества верных подданных Войска Запорожского июдски на предание братии тайно в душе своей умышлял, возложа надежу свою на бусурманскую тщетную силу». Но даже после этого Выговский продолжал делать вид, что не нарушал «присягу и веру». 17 октября 1658 года он послал с подьячим Яковом Портомоиным грамоту к царю Алексею Михайловичу с униженным выражением верноподданнических чувств. Гетман оправдывал свои походы необходимостью «усмирения домовые своеволи», рассказывал, что войско запорожцев выдвинулось к Киеву по его приказу не воевать, а «толко для разговору»{425}.
