— Почему?

— Потому что бесит!

"Потому что бесит" записал себе в маленькую книжечку Лиан, сделав пометку на слове "бесит" с отсылкой на нужную страницу, и вернул ее в дальний карман сумки.

— Ты мог бы сделать это перед выездом, — снова замельтешил Ягоро, — пока я с огромным удовольствием подавил бы подушку.

— Ты спал достаточно.

— О, вот тут ты не прав…

— Это ты так считаешь. Твое оптимальное время сна, учитывая время, когда ты уснул, составило бы семь с половиной часов. Расчеты грубые, но погрешности не значительные.

— Чисто статистически в спокойное время я сплю по одиннадцать часов минимум. Слышишь? Минимум!

— Я бы не стал называть бесцельное валяние в кровати, где двадцать шесть процентов времени ты проводишь с открытыми глазами и тридцать четыре — ворочаясь, сном. Я уж молчу, что это время ты тратишь ни на что…

— Странно, что ты вообще на такое обращаешь внимание, — скривился Ягоро так, что это можно было видеть даже в маске и капюшоне.

— Странно, что ты не обращаешь. Это, все-таки, твой организм.

— Пусть так, это все равно улучшает мое эмоциональное состояние, что, отмечу, очень даже полезно и от этого успех зависит не меньше, чем от железок. Хотя сегодня я бы наверно улучшил свое эмоциональное состояние по другому, — внезапно сменил тон Ягоро, сел на каменный обломок под стеной и мечтательно глянул на небо. — Холодное утро. Я, с голым торсом и перекинутым через плечо полотенцем, наскорях, спасаясь от холода, забегаю в баню, а там она. Неловкая ситуация, я должен выйти. Она краснеет, пытаясь прикрыть свое, идеальное во всех отношениях, тело полотенцем, а я, собрав все силы в кулак, смело прижимаю ее к себе. А дальше…

— В твоей шее оказывается ее кинжал, — прервал монолог Лиан, — и то в лучшем случае.

— Это с чего бы? — Возмутился Ягоро.

— С того, что за всю дорогу Юки тебе ни слова хорошего не сказала, за исключением таких формальностей как «С добрым утром».

— Да что ты можешь понимать? — Посмеялся Ягоро, — Таким образом она лишь дразнит меня. Вот увидишь, оказавшись в такой ситуации с ней наедине — она бы мне не отказала.

— А причинно-следственная связь указывает скорее на кинжал, — отвлекся от своего занятия Лиан.

— Пойми братец, женщины — существа еще более странные, чем ты. Очень часто «Нет» в их понимании значит «Я вся твоя»… Ну а иногда и кинжал в горле, это тоже верно. Тут уж как повезет.

— Нет такого понятия как «Везение». Я уверен, если приложить достаточно усердия и тщательно систематизировать все наблюдения, можно будет составить достаточно подробную схему поведения и на ее основе избавиться от неприятных неточностей в общении.

— Узнай женщина об этой схеме — назло сделает все наоборот или вообще устроит намеренный хаос, в котором сам Харал ногу сломит.

— Что ж, мне явно не хватает практики в общении с противоположным полом, — отметил Лиан, сделав еще одну пометку в книжечке. — Пора внутрь.

— Ну наконец-то!

"Лакрия — темная владычица тьмы, судьбы и смерти. Единственная из Темных Богов, поклонение которой не воспрещается" — Божества и культура им поклонения.

Они прошли центральный двор, в середине которого стояла совершенно не тронутая обсидиановая статуя Лакрии с глазами из пурпурита, черепом в одной руке и кинжалом в другой. Одна из створок массивных, деревянных ворот давным-давно слетела с проржавевших петель и лежала на каменном, поросшим травой, полу, тогда как другая все еще с трудом держалась, но со скрипом двигалась в разные стороны под дуновением сквозняка.

Лиан резко остановился перед входом, а рука приготовилась выхватить кинжал с поясницы. Ягоро сразу же положил руку на рукоять и немного освободил лезвие. Несколько секунд они простояли не подвижно, после чего Лиан отрицательно помотал головой и Ягоро вернул кинжал в ножны.

— Жутковатое место, — отметил Ягоро, осматривая старые развалины. — Интересно, им самим приятно было жить в таких обстановках?

— Не думаю, что в прошлой эре тут все было настолько заброшенно, — без намека на иронию ответил Лиан.

— Я не про беспорядок! Ясное дело, что тогда тут все было целым… Наверно.

Они прошли по широкому коридору внутрь, аккуратно обходя трещины в полу. Ягоро развернулся и пошел спиной вперед, осматривая высокий, арочный потолок. Поняв, что там нет ничего интересного, он резко развернулся и нос к носу встретился с одной из каменных горгулий.

— Вот про что я говорил, — указал он пальцем на морду существа, с приплюснутым, свинячим носом, показательно, будто с отвращением, отклонившись назад.

— Николас Хоулт в своих работах предполагал, что, так называемый, готический стиль создавался для намеренного устрашения подданных.

— Я думаю умение поднимать армии трупов итак хватало для устрашения, а вот эти чучела больше походят на форму фетишизма.

— Ты считаешь, что такие статуи могут вызывать у кого-то слепое обожание?

— Почему нет? В мире полно больных на голову людей. Один, вон, страной правит, другой идет впереди меня.

— "Неуважение — оскорбление мировосприятия другого существа, исходя из сугубо личных пониманий мира", — процитировал Лиан.

— Это кто такую чушь сказал?

— Ты.

— Мудрый человек. И я не оскорблял, а констатировал факт. Не может нормальный человек симпатизировать подобному уродству. И вообще, почему я оправдываюсь перед человеком, не умеющим обижаться?

Коридор от тронного зала отделялся пятиметровым арочным проемом, однако стена вокруг этого проема уже давно осыпалась и лежала по бокам от нее грудой бесформенных камней, освещенной падающими, с трещины на потолке, солнечными лучами. Длинный зал начинался с полуразрушенной скрижали с давно выцветшими надписями, сделанными на древне-лирийском. Зал был явно длиннее нормы и от арки до трона расстояние составляло более двадцати пяти метров, однако ширина не выходила за рамки стандарта, что вызывало некий эстетический дискомфорт.

— Кстати я так и не понял, — обратился к брату Лиан, — твое, явно более раздражительное, чем обычно, состояние связанно с отсутствием ритуала валяния на кровати или длительным воздержанием от полового контакта?

— А ты не думал, что причиной мог стать долго собирающийся напарник?

— Это перестало раздражать тебя три года назад, так что нет.

— Надеюсь, нам повезет и камушек преспокойно лежит где-то в этом зале, — сказал Ягоро, уставившись на трон, выполненный во все том же готическом стиле.

Они разошлись по разным сторонам, обыскивая каждую щель зала.

— Знаешь, человек не так прост, что бы его можно было преспокойно разложить на составляющие и делать выводы на деталях поведения, — продолжил Ягоро, осматривая прогнившие столешницы. — Три года не раздражало, а сегодня вот раздражает. Да, вот так бывает. И воздержание отнюдь не длительное…

— Я с тобой в корне не согласен, — ответил Лиан, постукивая костяшкой по трону. — Возможно, что-то повлияло на твое утреннее настроение и это, в свою очередь, вызвало подавленное раздражение на мой перфекционизм.

— То есть теперь ты будешь учить меня человеческим чувствам? — Усмехнулся Ягоро, сев на трон и повернулся к Лиану. — Что ж, если ученик решил превзойти учителя, предлагаю пари.

— На что?

— На Юки. Кто первым затащит ее в постель, тот и выиграл.

— Я не хочу участвовать в споре, результат которого будет зависеть от третьего лица — это глупо и ничего не доказывает. — Лиан, закончив осмотр, спустился с лестницы, ведущей к трону. — Тут ничего.

— Конечно ничего. В замке явно кто-то есть кроме нас и, скорее всего, камушек тоже у них. Иногда твоя дотошность доходит до абсурда.

— Мы не знаем, кто живет там, но да, я согласен что, скорее всего, камень у них.

— И мы все равно обыскиваем каждую щель, — заныл Ягоро, поднялся с трона и догнал Лиана, покидающего тронный зал через заднюю дверь.