«Они не охотники на вампиров. Они убийцы. Убеждены в правосудии. Режут без жалости. Люди как животные. Сыны Файльга идут. Крест утонет в крови. Я смеюсь».

И под этим подпись: «Человек Лис». В Файльге не давались бессмысленные имена. Людей называли как животных, погоду, растения, что угодно еще. И перед этим добавляли слово «человек», чтобы было ясно, что это имя.

— Вот оно что, Лисенок, — усмехнулся я. — Что ж, скажу честно, что подчерк у тебя полное дерьмо. Я едва разобрал. Больше не заставляй пьяных таким заниматься, ладно? — бросив последний взгляд на мертвеца, пожал плечами. — Бывай.

Прикрыв за собой измученную дверь, я засунул «записку» в карман и поторопился спуститься на нижний этаж. Скорее всего, Адель сидит где-то там, за одним из столов, пытается просунуть в себя еще больше обиды.

Я стоял, облокотившись на стойку, смотрел, как Адель сидит в углу, уткнув лицо в сложенные на столе руки.

«Не буду заплатой твоему сердцу», — сказала она. Слова вертелись в голове, заставляя то раздраженно прикрывать глаза, то вздыхать. С чего вдруг Адель решила, что я нуждаюсь в заплатах? Всю жизнь без них провел, поди и дальше протяну.

А найти нужные слова все равно не выходило. Я, запрыгнув, умостился на стойке, закинув ногу на ногу.

— Так и будешь там сидеть? — спросил.

— Отвали, — прошептала Адель.

— Да я ведь не трогаю тебя. Просто гляжу да улыбаюсь.

— И чего же ты улыбаешься?! — раздраженно спросила девушка, вскидываясь.

— Глупая ты еще. Адель Глупая, — хмыкнул я, наклонив голову к плечу.

— Сам ты глупый. Дурак! — огрызнулась девушка и снова ткнулась лбом в руки.

Усмехнувшись, спрыгнул на пол, отряхнув зад. Потянулся к ближайшей бутылке. Их тут было полно — целая выставка выпивки. Бери любую и пей сколько влезет.

Медленно, расслабленно подошел к девушке. Набрал в рот алкоголя. Коснулся пальцами розовых волос, накручивая их. Потянул вверх, и девушка, зашипев, подняла голову.

— Что ты?!.. — начала она, но тут же запнулась.

Я поцеловал ее, вливая в рот выпивку, заставляя принимать ее, впившись пальцами в щеки девушки. Адель проглотила, и тогда я отстранился. Отер подбородок рукавом.

Вампиресса глядела недовольно. Поднялась. Я с улыбкой смотрел в ее глаза. Такие же розовые. В них не было глубины, лишь наивность и слабость.

Девушка стянула с себя рубаху, стыдливо прикрылась рукой.

— Ты ведь будешь думать о Лиле, — мрачно сказала Адель.

— Каким злодеем надо быть?.. — насмешливо спросил я.

Коснулся пальцами ее горла. Сжал, укладывая хрупкое тело на столешницу. Навис сверху, вжимая ее в грубые доски.

— Вангр…

Ее розовые глаза смотрели с жалостью. Обычно вампиры не умеют плакать. Точно не в таких ситуациях, как эта. Мы холодны, хоть и наполнены теплом жизни.

Я знал, что она бы сейчас заплакала.

— Ну что? — спросил, рывком расстегивая ее ремень.

— Я тебя ненавижу.

— Большего никогда и не ждал.

***

Ночь быстро сковала пустынные улицы. Я стоял перед дверью трактира, куря папиросу. Не сказать, что солнце слишком мешало; не сказать, что я не рад мраку.

Глаза быстро к нему привыкали. И я наблюдал, ожидая, пока кто-то покажется. Ночь — лучшее время для наблюдения.

Хоть я и знал, что большая часть города опустела. И никто не пройдет по этой пыльной дороге мимо никому не нужного трактира.

— Кого ждешь? — спросила Адель, приоткрыв дверь.

— Точно не тебя… — пробормотал, туша папироску об косяк.

Дверь закрылась, я остался вновь один.

Конечно же она меня ненавидит. И Лила так же само. Как ни старайся пролезть в новую шкуру, прошлые привычки нагонят. Я снова буду один. Я уже один.

— Где же ты, Ян? А? — тихо задал вопрос, глядя в землю. — Они все готовы любить только тебя.

Внутри меня было пусто. Совсем не так, как при южанине. С ним всегда было тесно. И мы давили друг на друга, вынужденные уживаться.

А в какой-то момент Ян просто лопнул. Как пузырь. Я обрадовался свободе. Лишь теперь осознаю, что ни черта не рад. Свобода сводит с ума. И вампиров, и людей. Этот город — скромный пример. Каждый погибший погиб за чужую радость и сумасшествие.

Наверное, я готов был бы вернуться в клетку, лишь бы Ян снова занял свое законное место. Живя в его теле чувствую себя не в своей тарелке. Не могу не радоваться второму шансу, не могу не осознавать, что мои шансы давно сгорели.

— Проклятье… — прошептал я, сползая по стене на землю.

Дверь вновь открылась. Адель вышла, усевшись рядом со мной и закутавшись в плащ.

— Знаю, что не ждешь меня, но в трактире слишком одиноко.

— Объясни, — выдохнул я. — Почему ты меня ненавидишь, но так упорно хочешь, чтобы я видел в тебе женщину?

— Потому что даже если я тебя ненавижу, я все равно хочу быть девушкой хотя бы для кого-то. А не тупым куском мяса, вынашивающим чужого ребенка.

— Хотела когда-то своего? — спросил я и, наткнувшись на недоуменный взгляд, добавил: — Малыша.

Адель простонала, поднимая взгляд в небо и закусывая губу. Неопределенно пожала плечами.

— Когда-то. Может быть. Вампирам обычно нельзя рождать. У них это не получается.

— Насколько я знаю, Алиса была не совсем обычной. Она вампир от рождения. Ее не убивали ради обращения, как тебя. Или Яна.

— Даже так… — пробормотала Адель. — Значит, я заняла тело необычного вампира.

— Да, — кивнул я. — Необычного, но уже умершего. Нам с тобой придется смириться с тем, что живем не своими жизнями.

— М? — девушка с недоумением посмотрела на меня.

— Ну… я ведь в той же ситуации. Родная для этого тела душа сгорела. Оболочка опустела. Знаешь ли, сестренка, я не убивал Яна. Как и ты не убивала Алису.

Адель медленно кивнула.

— Поэтому ты таскаешься со мной?

— Ага. Яна попросили беречь ребенка. Я просто делаю то, что должен был сделать этот парень.

— А я вынашиваю этого ребенка, потому что меня попросили его родить…

— Одна лодка на нас двоих.

— Будешь моим мужем?

Я подавился воздухом. Посмотрел на девушку, надеясь увидеть хоть тень шутки. Но она была спокойна и серьезна.

— По-моему у тебя после секса в голове не протрезвело. Остынь, — ответил я.

— Нет, как раз-таки я — трезвая. Серьезно спрашиваю. Раз мы оба должны делать одно и то же дело, почему бы не стать семьей? Думаю, пока ребенок не родится, я еще долго буду с тобой путешествовать по миру.

— Э-э… я не знаю, что тебе сказать. Извиняй.

— Да ладно тебе! Пьешь мою кровь, трахаешь мое тело, защищаешь, помогаешь питаться. Чем тебе не семья? Я просто предлагаю не разбегаться после рождения ребенка. Ему понадобятся родители.

— Я рос без них.

— И вырос ублюдком. Если твои родители умерли, дай шанс хотя бы этому малышу получить семью.

— Мои родители не умерли! — рявкнул я. — Их убили. Огромная, мать его, разница. И я стал ублюдком не потому, что мне не дали тепла. Я стал ублюдком потому, что иначе не выжить. Чтобы жрать — надо воровать. Чтобы дышать — надо убивать. Чтобы спать — надо прятаться. Это законы моей жизни. А потом меня тоже убили. После того, как убили каждого, с кем я дружил или трахался чаще пары раз.

— Вангр, меня не убьют, — Адель коснулась моего плеча. — Мы сможем дать ребенку спокойную жизнь. Ему не придется воровать или прятаться. А убийства… вампиры ведь иначе не могут.

— Только вот я был человеком. Полностью. Пьяным, злым человеком.

— И поэтому ты можешь стать отличным вампиром. Пьяным, злым вампиром. Который сможет защитить своего ребенка. Если бы твой отец был сильным, он бы смог выжить и защитил бы свою семью.

— Мой отец был!..

Я запнулся. Хотелось сказать, что он был сильным. Он ведь правда был. Но он…

— Он не хотел использовать магию во зло… — прошептал я. — Папа всегда говорил мне. Это признак дурной магии. Если ее использовать против слабых, она поглотит тебя. Ты опьянеешь.