— Черт возьми, — выдохнул я, открывая глаза и щурясь от дерзкого солнца.

Каким-то образом оно пробилось через зазор в кроне, решив как следует пожечь лицо. Я сдвинулся.

В Холиврите вообще мало рыжих. Когда я стал вором, пришлось носить шляпы с широкими полями. Так можно было хоть немного скрыть огненную шевелюру. Ха. Впервые головной убор я надел не по своей воле. Мой партнер по делам, ругнувшись на приметную черту, стянул со своей головы шляпу и нахлобучил на меня.

— Но ведь она…

— Мой брат мертв, так что не узнает. А мне проще дать ее тебе, чем попасться из-за твоей башки.

— Мог бы хоть иногда работать сам, — надулся я.

— Ха-ха! Скажешь еще. Да я за жизнь не знал никого, кто так же быстро вскрывает замки. Еще пара краж, и мы с тобой свалим отсюда, куда-нибудь подальше. В большой город.

— А потом? — спросил я.

— А потом бабы, вино и куча веселой работы! Воровская гильдия, слава, опасности… Кстати, у тебя была баба?

— Нет…

— Разве?! Одиннадцать лет, пора бы уже! — авторитетно заявил мой пятнадцатилетний напарник.

И в тот же вечер он отвел меня к моей первой шлюхе. Та была очень ласкова и нежна. Называла меня маленьким золотцем и обещала, что с радостью узнает, каким станет мой член в итоге. Хорошая попытка привязать к себе клиента, чтобы деньги не таяли в кошельке так быстро. Даже если клиент — всего лишь малолетний воришка.

А напарник… Хоть я и пробыл у жрицы любви каких-то двадцать минут, когда я вернулся к нашей с ним подворотне, он уже лежал там. Три колотых раны и куча холодной крови вокруг.

Жизнь, оттачивая на мне свой жестокий юмор, вечно состыковывала самые разные события странным образом. Если бы я не пошел к шлюхе, умер бы с другом на пару. Но стоило мне впервые за кучу дней оставить его одного, как парня тут же порешали.

Жизнь — говно, понял я тогда. Натянул шляпу и ушел, даже не став проверять карманы мертвого напарника. Это была наибольшая почесть, которую я мог ему оказать.

С той шлюхой я больше никогда не виделся.

— Ох, пора бы домой, — вздохнул я, почувствовав, что стало неуютно жарко.

Поднявшись с земли, я потянулся и, пожав плечами, пошел. К вечеру меня скорее всего снова попросят помочь с чертовыми булыжниками для храма.

Первым делом Алиса сказала:

— Заходили строители. Сказали, что ты можешь не приходить, рук хватает.

— Отлично, — кивнул я.

«Значит, тот мужик не забыл, что я могу сделать, если он будет пытаться лезть под руку. Боится? Наверное. А может, просто не хочет связываться».

— Ты знал об этом?

— Не-а.

— Через Дар не посмотрел? — спросила девушка, и я почувствовал легкую шпильку опасности в этом вопросе.

— Я использую его только при необходимости.

— Понятно, — сухо ответила Алиса, возвращаясь к книге.

— М… Может, тебе помочь? Вина достать где-нибудь или одежду помочь сменить.

— Нет уж, спасибо.

Я вздохнул и уселся на кровать.

— Даже не знаю, как сказать, — начал я. — Но… Кхм. Возможно, тебе стоило бы проявить чуточку дружелюбия. Я тебе уже объяснял все тонкости.

— Я не очень люблю колдунов, извини.

— Серьезно? — удивился я. — То есть… Прости, но… Кхм. Кхм! То есть наш Дар — это не плохо. А сделать пару зловещих трюков — это все уже, ужаснее ужасного?

— Именно. Магия вампиров под запретом.

— Под чьим?

— Любой здравомыслящий постарается держаться от такого, как ты, подальше. Только если не решит, что может убить.

— Как ты накануне?

Алиса подняла взгляд от книги.

— Я хочу сказать, — продолжил я, — что я применил магию только из-за того, что ты чуть меня не прикончила. Если не хочешь сталкиваться с колдовством, может, не стоит загонять другого в угол только за то, что он занял чье-то там тело? Тем более, я ведь не прикончил этого парня. Мы просто сосуществовали, и когда его не стало, я взялся за дело. Трон не принадлежит одному человеку. Король умирает, и на его место приходит другой.

— Впечатляющая речь, похвально.

— Более того, ты не понимаешь, сестренка, но я мог тебя уничтожить парой ударов. Мои навыки боя гораздо, гораздо выше твоих. Потому что твой предел — прыгать как кузнечик в воздухе и махать ножиками, которые у тебя вместо рук. Я же в свое время положил множество головорезов голыми кулаками. У меня столько опыта, сколько ты еще не живешь.

— Ага, да неужели?

— Я тридцать лет существовал как мусор, и это меня многому научило. Пока ты попивала кровь из фужера и нянчилась со всякими женоподобными педиками.

— Между прочим, не у тебя одного была тяжелая жизнь.

— Проблема только в том, что я не стараюсь из-за этого прикончить каждого неугодного. Я могу строить диалог, объяснять и выдвигать обвинения. А ты, сестренка, тупо потрошишь все, что движется. Такие вот пирожки. Без начинки и из дерьмового теста.

— Да, но знаешь ли, это не душу твоего друга убили, заняв при этом его тело.

— Верно, моих друзей никогда не убивали. Потому что я перестал их заводить после трех смертей близких. Это дало мне намек, что если ты не хочешь пускать слезы над выпотрошенными людишками — стоит держаться подальше от всей этой сопливой романтики.

— Ох, ты слезки пускал, бедненький. Над кем же, если не секрет? Небось, няненьку-кормилицу твою кто-то грохнул? Из ревности, что ты слишком много сосешь ее грудь?

— Иисусе, какой бред ты несешь, сестренка, — вздохнул я, сжав переносицу пальцами. — Просто хочу сказать, что ради всего святого, я не убивал Яна, я стал его частью, и когда он умер, мне не оставалось ничего иного, как…

— Я это уже слышала! — закричала Алиса. — Я слышала, черт побери, что ты его якобы не убивал! Но факт остается фактом — он мертв, а ты в его теле, и я знаю, что ты нихрена не сделал для того, чтобы спасти парня! Ты просто дал ему самоуничтожиться!

— Да потому что это его чертов выбор! — сорвался я. — Я не записывался в няньки слюнтяям, которые забивают свой вечер мыслями о самоубийстве! Хочешь сдохнуть — умри, не занимай место других людей! Господи боже, в этом мире дохнет столько людей, что думать о финише просто-напросто неправильно! Это тупняк, сестренка!

— Он был частью тебя, ты сам сказал… почему ты не огородил его от увиденного? Почему не помог?..

Я вздохнул. Опустил взгляд.

— Скажи, пожалуйста, — тихо начал я. — Где гоблин?

— Гоблин?.. — повторила Алиса. — Какой… оу. Оу!

— Блядь, — зашипел я, поднимаясь с кровати и берясь за голову. — Блядь, сестренка, какого хуя?! Твою мать, ты не можешь уследить за блядским уебищным мудозвоном?! Трепиздыханное ебоблядство, ты правда упустила гоблина?! Гребаного, мать твою, мелкого, прыщавого зеленокожего?!

— А что, я должна за ним следить?! Это ты притащил его!

— Ебозвонское ты сучеблядоговно! — заорал я, пиная кровать. — Срань господня, сучеговносранская блядоебь!

— Твою мать, завались, меня сейчас стошнит от твоей жалкой попытки материться как крутой мужик… — скривилась Алиса.

— Ебучка ты злопездыханная! — заорал я. — Я не крутой, я нахрен дохрена перепуганный! Этот ублюдок притащит сюда ораву засранцев, которые разнесут все к херовой матери!

— Дьявол, это всего лишь гоблины, я их на раз-два прикончу.

— А их там скорее всего не будет раз-два! Их там блядь будет орда!

Я в отчаянии сжал голову, впившись пальцами в волосы. Мелкие твари, использующие отравленные дротики… Они перебьют кучу народа. А это значит, что мне придется еще больше пахать после того, как разберусь с набегом гоблинят…

Я осматривал комнату, не в силах поверить, что чертов гоблин сбежал. «Как Алиса могла допустить это?! Чем она думала?! Она что, вообще не понимает, как следить за пленниками?! Я притащил его сюда ради того, чтобы эта тварь не позвала своих братанов, но твою мать, эта инвалидка упустила единственное, что действительно было важно! Если мелкий засранец притащит сюда хобгоблинов…»