Я не мог поверить в то, что нам позволят уйти. Это ведь Инквизиция. Она не отпускает нечисть. Разве нет?..

Вскочив на лошадь, я вцепился в гриву. Почувствовал, как дрожь промчалась под шкурой животного. Они ненавидят вампиров. Звери. Всегда. Боятся.

Ударив по бокам, я надеялся, что в этой стране их дрессируют так же, как дрессировали пятьдесят лет назад в Холиврите. И конь… повинуясь то ли моей неуклюжей команде, то ли страху, рванул в сторону, прочь от города, прочь от клубящейся тьмы, вызванной моим колдовством. Еще десяток шагов — и я вновь стану легкой мишенью для стрелков. Но это неважно. Пускай стреляют — лишь бы не по лошади.

Пару-тройку пуль я уж переживу.

— Ты безумец! — прокричала Лила, вжимаясь в мою спину.

«Я придурок», — хотелось ответить, но я молчал. Молчал и не верил ушам — выстрелов до сих пор не было.

Лошадь мчалась галопом, ржала, сходила с ума. Но на это плевать. Сотня шагов — а там пускай хоть сдохнет.

Главное запомнить, что в города соваться нельзя. Крест добрался и до этой страны.

Лошади явно были рады, когда их оставили в покое. Животные не слишком любят клыкастых, хотя, казалось бы, причин на то нет. Разве что от меня все еще несет оленем?

Мы пристроились на вершине холма, среди деревьев. Город — как на ладони.

— Адель, будь добра, пригляди за лошадьми, — попросил я, скидывая сумку и усаживаясь среди корней.

— Сам-то не можешь, да?

— Ты права как никогда, — вздохнул я. — Не могу.

Лила выглядела уставшей, но все равно вызвалась набрать хвороста для костра. Учитывая, что огонь нужен ей одной — логично. Хоть мне и было довольно… не по себе от того, что Лила ушла в одиночку.

«Мог бы с ней пойти, — одернул я себя. — Нечего сейчас голову грузить».

Хотя, с другой стороны, пойди я с Лилой, Адель осталась бы одна. И это уж точно никак меня не устроило бы. Вампирессу наедине с мыслями оставлять не стоит. Что ни доверься — херню творит.

— Эй, Вангр, — позвала вампиресса, все еще стоя спиной ко мне.

Я промолчал. Отвечать не особо-то хотелось. Были вещи, над которыми стоит подумать.

— Просто к сведению. Мы с Лилой пришли к тебе только потому, что я не передала ей твои слова.

— Про то, чтобы вы ушли без меня?

— Да.

— Хорошая попытка вызвать благодарность. Ты пыталась.

— Я просто к тому, чтобы ты не думал, что Лила прямо на все готова ради тебя. Не стоит ей так сильно доверять, как ты это делаешь сейчас.

— Ага.

— В смысле, я же вижу, что тебя покорила ее милая мордашка. Большеглазая, симпатичная. Почему бы нет? Всяко лучше меня. Но не стоит из-за этого делать меня козлом отпущения.

— Угу.

— Что ты, как раз-таки, старательно и делаешь. Снова и снова. Каждый раз, когда я делаю не так, как тебе хочется или удобно, ты просто обвиняешь меня во всем. Лила поддакивает, а мои слова никто даже выслушать не хочет!

Адель наконец обернулась, дав мне возможность «насладиться» ее возмущенным лицом.

— Я понимаю, что вам… тебе важен этот ребенок. Который внутри меня. Понимаю, что я — часть пистолета, который ты сам когда-то вышвырнул куда подальше. Но ты мог бы хоть иногда прислушиваться к моему мнению?

— Я прислушиваюсь. И часто оно звучит как кусок дерьма. Не обижайся.

— Вот как… — пробормотала Адель, задумавшись, но скорее обидевшись. Отвернулась. — Как скажешь.

Я зевнул.

— Меня утомляют разговоры. Особенно сложные. Особенно с женщинами. Давай так — мы не будем особо выяснять, кто кому брат, кто сестра. Сейчас мы все в одной лодке. Лиле я доверяю по личным причинам.

— Упругая задница?

— Она была единственным человеком, который принял меня после возвращения в мир живых. Ты ведь знаешь, что такое смерть. Ненастоящая. Когда витаешь неприкаянный, лишенный тела. Как семя одуванчика, так и не нашедшее клочок земли для себя. Летишь хрен пойми где, не имея ни понятия зачем и почему. И когда я все-таки нашел кусок земли — она была единственной, кто разрешил мне остаться. Все остальные… ты, Алиса. Вы обе вели себя как суки. С чего мне вдруг довериться? Хоть она, хоть ты, хоть кто угодно еще. Лила единственная, кто хоть как-то постарался ради доверия.

— Красивая история, — с отвращением выдавила из себя Адель. — Вот только знаешь, ты не нашел клочок земли. Ты его выдрал. Силой.

— Ян рассыпался. Ты можешь в это верить, можешь в это не верить. От этого пепел вонять не перестанет. Парень сгорел, когда увидел то, что видеть не стоит.

— А ты сам тогда что? Ты ведь тоже видел. Почему ты остался, а Ян — «пропал»?

— Не знаю. Наверное, потому что я никогда не был юным, обиженным на весь мир гомиком. Потому что у меня есть яйца. Потому что я навидался дерьма. Потому что мне просто похер. Без понятия, малышка, какая из этих причин — реальная. Яну чего-то не хватило. А у меня этого оказалось с лихвой.

— А поешь-то как… заливаешься.

— Заебла. Хватит разыгрывать спектакль никому не верящей принцессы. Если бы правда была иной — я бы не распинался, а просто прикончил бы тебя. Мне этот ребенок не уперся. Всего лишь выполняю просьбу того, кого любил Ян.

Адель не ответила, увлеченно трепля гриву коня; она стояла вновь ко мне спиной. И я выдохнул. В этот раз у меня оказалось больше сил на разговор, и я смог высказаться до того, как потеряю к этому интерес. Неужели молчаливость осталась в прошлой жизни?

Лила вернулась с хворостом. И я с удовольствием протянул руки к огню. Хоть он и жег больше нормального, это — хоть какое-то напоминание о прошлом. Когда я был человеком. Ночевал возле таких вот костерков, сворачиваясь под тонкой шкурой, украденной где-то и когда-то.

Дерьмовое время, но до жути близкое сердцу.

Лила сообщила, что этим вечером доест последние запасы. Я пожал плечами. В моих планах было придумать, как попасть в город, пусть даже нас там явно не рады будут видеть.

Казалось бы, нахер соваться второй раз в улей, из которого чудом палец без укусов вытянул. Но я был более чем уверен, что в городе найдется хотя бы пара-тройка вампиров. А от них я смогу добраться до Киора. Который нужен мне как кислород. Лишь после встречи с ним окончательно станет ясно, что к чему, и можно будет спокойно вздохнуть.

До тех пор расслабиться не выйдет.

— Я посплю, если вы не против? — спросила Лила, глядя больше на меня, чем на Адель.

Я промолчал. И вампиресса, услышав, что после вопроса тянется странная пауза, как-то странно пробормотала:

— Да, конечно…

— Спасибо! — и Лила, улыбнувшись, улеглась с явным облегчением.

Я продолжал сидеть, глядя в огонь. Не знаю, сколько времени прошло. Полчаса, час. Гномка успела крепко заснуть. И Адель сказала: «Спасибо».

Как будто бы мне есть дело до благодарности.

Было сложно бороться с усталостью. Очень сложно. Ситуация казалась тупиковой. Возле ворот произошло что-то, что казалось непонятным. Это бесило. Я мог придумать десяток оправданий для инквизиторов, но их бездеятельность все равно выглядела невероятной поблажкой.

— Ты сам-то устал? — спросила Адель, усаживаясь возле огня, решив наконец-то оставить в покое бедную, перепуганную лошадь.

Я некоторое время смотрел на вампирессу. Пожал плечами.

— Устал.

— Тогда ложись и отдыхай. Я покараулю.

Мне не хотелось оставлять все на Адель. Не хотелось рисковать еще раз. Я собирался покачать головой, отрицая саму возможность отдыха.

— Ты долго без отдыха. Это изматывает, я знаю. Даже если нам не нужен сон, нам нужен покой. Дай себе поблажку, Вангр.

— Нет.

Адель раздраженно цокнула. Поднялась, подошла ко мне, глядя сверху вниз.

— Ложись.

— Нет.

Девушка вздохнула, опускаясь на колени. Коснулась пальцами моей руки.

— Пожалуйста, отдохни. Это даст тебе сил.

Я внимательно смотрел на Адель. Розовые волосы, такие же глаза. Ярко и неестественно. Что случилось с ее кланом? Я никогда не видел таких вампиров. Ни в прошлой, ни в этой жизни. Хотя, плевать.