— Эм-м… извини, наверное. Я пока не очень хороша в авангарде. Но я постараюсь, правда. В следующий раз не подведу!

Марья… Голубые, как у Рены, глаза. Но волосы золотые, цвета отполированной монеты. Густые, до лопаток. Обычно славянка сплетала их в тугую косу, чтобы не мешало в бою.

Она была похожа на валькирию. Тонкий, длинный нос. Заметные скулы, ямочка на подбородке. Ее лицо казалось островатым и холодным, только вот взгляд нес в себе скромность. Марья — немного стеснительная, немного грубая. Казалось, что в ней сплетены две противоположные личности, уживающиеся в гармонии.

В отличие от Рены, Марья носила шлем, и лицо ее не было награждено шрамами. Лишь тень усталости от военной жизни была заметна внимательному взгляду.

— Почему ты так долго смотришь? Я… я солдат, а не шлюха! Нечего так оценивающе глядеть. Придурок, — Марья смутилась, опустив взгляд.

— Решился рассмотреть поближе, человечек? Разрешаю. Люблю чужое внимание. Только сразу говорю — мой двуручник снесет тебе голову быстрее, чем ты дотянешься до кинжала. Знай это, — Некрос подмигнула, демонстративно вытянув руку, лежащую на рукояти меча.

Клинок накренился, все еще упираясь кончиком в пол. И эфес, украшенный красным деревом, притягивал взгляд не меньше алых волос и глаз демонессы. О ней мало известно людям. И даже другим демонам. Некрос… некая темная лошадка. И пусть любой демон хранит в себе тайны, эта была другой.

Она не скрывала своего имени, как делают многие генералы Люцифера. Не скрывает мест, в которых живет. Она ни от кого не прячется. И при этом — не командует отрядами Утренней Звезды. Никто не знает, кто она для Отрока, Сына Зари. Но то, что Некрос опасна, может понять любой.

Ее внешность… притягательна. Многие сомневаются, когда слышат, что женщина с возрастом лишь краше, подобно вину. Но Некрос — именно тот случай. Несколько морщин на лице — в уголках рта и промеж бровей. В остальном внешность демонессы можно было назвать идеальной. Ни одного изъяна, ни одной яркой черты. Лишь красота, рожденная сочетанием невыразительных деталей. Обычного носа, обычных губ, не широкого и не узкого лба…

— Нравится? — Некрос коснулась пальцами своих губ, позволяя себе легкую улыбку. — Я всем по вкусу, но это далось мне совсем нелегко. Знал бы ты, сколько пришлось работать с плотью… впрочем, не о том. Не буду портить нашу встречу кровавыми подробностями.

И демонесса прикрыла алые глаза, отпивая вино из хрустального бокала. Она легко находила деньги и создавала вокруг роскошь. И этим привлекала еще сильнее.

Была лишь одна черта, едва заметная, но доступная тому, кто получит шанс смотреть на лицо Некрос достаточно долго. Небольшая полоска шрама, идущая по щеке до челюсти… Никто не знал, кто оставил ей эту отметину. Но может хватить наглости предположить: возможно, этот рубец дорог чем-то… тому, кто лучше всех работает с мясом и крюками.

— Ты изучаешь всех вокруг, но не боишься ли, что кто-то начнет изучать тебя? — Тласолтеотль сидела напротив, на ее лице не было ни единой эмоции. — Готова ли твоя душа к чужим взглядам?

Богиня далеких земель. Никто уже не может сказать, как она оказалась подле земель Креста, и никто не скажет, где она будет через десять лет. Пожирательница грехов, вопреки мнениям, не привязана к земле. Она ищет себе пищу. Кажется, только это ее заботит теперь, после гибели последователей.

Ее темная кожа… темные глаза, напоминающие предрассветное время… Загадочные письмена, выведенные белыми линиями на ее полуобнаженном теле. Тонкие лоскуты изысканной ткани, прикрывающие ее груди, промежность и, совсем немного, плечи.

Она не была похожа ни на кого из тех, кого можно увидеть в этих краях. И никто не был похож на Тласолтеотль. Широкие ноздри, орлиный длинный нос, со вставкой в виде полумесяца. Богиня всем своим видом говорила о том, что каждый из здешних для нее чужак. Огромные серьги, блестящие золотом, оттягивали мочки ушей. Узкое лицо и выдающиеся скулы, плоский лоб, вытянутый назад, придающий голове удлиненный вид.

Пожирательница грехов внушала страх. И в то же время, при взгляде на нее, внутри пробуждалось что-то еще… более глубокое, теплое и приятное, нежели боязнь величественной богини.

— Хочешь ли ты исповедоваться, юноша? Или же тебе чего-то не хватает? — Тласолтеотль наконец улыбнулась, и это преобразило ее лицо. — Я могу как забрать, так и подарить. Это твой выбор и твоя плата. За любую мою помощь ты отдаешь мне грехи. Но будь осторожен, если они слишком сильно впитались в твою душу… ты можешь лишиться чего-то действительно важного.

— Значит, вот ты какой? — валькирия смотрела нагло, немного самодовольно. — Приятно видеть, но имена оставим. Тебе не нужно знать мое.

Да, такова она. Пришедшая из Лесов. Одна девушка называет валькирию сойкой. Кто знает, почему? Может, потому что птица часто кочует, но именно на юге она оседлая? Быть может, из-за красивого оперения, или же благодаря умению подражать чужим голосам валькирия получила такое прозвище?

Сложно разгадать тайну чужих имен. Но легче — тайну лиц. Тело валькирии, украшенное мышцами, привыкло носить тяжелые доспехи последовательницы Фрейи. И сама валькирия, хоть не была лишена женственных черт, выглядела больше как воин. Сильная, отважная. Хоть все еще не освоилась в этом мире, уже готова спасать чистых и губить запятнанных. Лишь бы различить тех от других. В этом ей помогают друзья, и она за то благодарна.

Взгляд ее серых глаз… проникает в душу. И согревает. Никогда не подумаешь, что эта девушка способна злиться или злить. Чиста, озарена… чем-то божественным. Говорят, что валькирии — дочери ангелов. И эта воительница, любящая расправить крылья, не даст усомниться в россказнях.

Волевой подбородок, множество тонких косичек. Узкий шрам на горле, удивительно изящные пальцы. Серьга в левом ухе, на шее — чернильный рисунок руны Фрейи. Столько черт, столько удивительного… Валькирия — символ силы, благородства, красоты.

— Ты внимательно смотришь, оттого мне кажется, что пытаешься запомнить. Поведай же, что привлекло и что тебя так беспокоит во мне? — валькирия внимательно слушала ответ, и в конце улыбнулась, выражая согласие. — Что же. Я редко так делаю. Обычно ни к чему сообщать имя кому-то, кроме друзей. Но ты будешь один такой, кто узнает без права. Меня зовут Аллаза. Запомни тогда и это.

Имя это звучало прекрасно. Впрочем, оставляя мнение о нем… стоило услышать тайное слово валькирии, как мне на плечи легли чьи-то руки, а взгляд Аллазы наполнился теплом и любовью.

Да, это ее руки лежали на моих плечах. Та, что несла смерть… та, что была бессмертной духом. Она продала все — свой разум, свою душу, — ради силы мстить. И она же смирилась с невозможностью мести. После этого, познав любовь, радостно посвятила последнее, что было у нее. Тело. Отдала любимой девушке, пообещав всегда быть рядом. Отдала той, что парит в небесах. Свободной птице, свившей гнездо на самой земле, лишь бы быть с Айви…

— Значит, это ты докучаешь моей сойке? — хмыкнула вампирша, задирая подбородок и крепче сжимая пальцами мои плечи. — Обмякни, дурачок, я не сделаю тебе очень больно. Не при ней.

Айви была жилистой, худой. Бандитка, не считавшаяся с честью, не кланяющаяся законам стран и разума. Из нее вышел первоклассный вампир. Яркий представитель, подходящий почти под все набившие оскомину слова. «Безумный», «опасный», «хищный». Живучий.

Айви пережила смерть три раза. Первый — когда узнала об убийстве брата, получив напоследок лишь его кошель с грошами. Который ей принес убийца. Второй — когда бандитку обращали в вампира. Процесс шел слишком тяжело, и Айви многое в нем потеряла, получив взамен лишь силу. Третий… о нем нельзя много говорить. Иначе Айви узнает. И рук больше не сносить. Всему свое время, и эта история тоже однажды произойдет.