— Это глаз, друг мой, — прошептал Джордан. — Я могу дать тебе лишь один, потому что два ты не выдержишь. Да и у меня третьего нет.

— Но как?..

— Неважно. Я хочу сказать лишь одно: то, что ты лишился зрения из-за меня, так просто не оставлю. Раньше может и плевал бы. Но сейчас — ни за что. Если ты потерял глаз, я дам тебе свой. Не обижайся на меня, друг мой. Я твоя поддержка. Просто скрытая.

Мышцы расступались перед чем-то неизвестным, что миновало плечо и двигалось в шее.

— Ему нужна кровь. Если бы я давал тебе руку, она была бы человеческой. Тебе пришлось бы питаться людьми. Но глаз… этот орган соединяется с душой, а ее сосуд у тебя деформирован. Паразит, которого я запустил в тебя, будет изменен в соответствии с твоей сущностью. Значит, понадобится кровь вампира, его яд… Может, нечто большее.

— Во мне теперь паразит?..

— Да. Он убьет тебя, если ты не накормишь его. То, что я дал тебе, — это часть того, что я когда-то получил от Некрос. Частица грифона. Благородная, но опасная тварь.

Я почувствовал странное прикосновение к чему-то внутри головы. Странно зачесалось в глазнице. Я положил ладонь на повязку.

— Может, будет больно. Я не знаю. К сожалению, понятия не имею, как ты это перенесешь. Когда-то, чтобы принять орган грифона, мне понадобилось лишиться всей крови. Но это было сердце. И я был человеком. Как поведет себя глаз в вампире… сомневаюсь, что он сможет осушить весь твой организм.

— Ты как нельзя кстати решил провести надо мной эксперимент, — прошипел я, зажимая зудящую рану на глазнице. — Мне как раз жить надоело.

— Значит, все вовремя, друг мой. Я сейчас уйду. Поблизости будет Алиса. Она тебя прикроет, в случае чего. Отдыхай спокойно. Только если захочешь кричать — постарайся потише.

— Сука…

Джордан поднялся. Нити резко проступили во мраке. И я, посмотрев на фигуру демона, увидел яркое сияние. Он горел, словно звезда. Но каждая нить его вела лишь к одному: к смерти. Весьма скорой.

— Ты все же обречен… — прошептал я вслед демону.

А после скорчился от сильной боли. Голову разрывало. Паразит, которого подкинул Джордан, начал действовать. И сильные, болезненные пульсации выключали сознание. Дар, недавно появившийся, был бесполезен — нити смазывались перед глазами и даже при всем желании я не мог бы рассмотреть, какие они.

Краем уха я слышал, как кто-то напевал. Но это была не Алиса. Потому что моей щеки касались пальцы. И делали это столь нежно, как никогда бы не смогла моя знакомая вампиресса.

Рядом был кто-то еще. Очевидно прошедший через Алису. Но… вряд ли пропущенный ею специально.

— Кто ты?..

— И это ты у меня спрашиваешь? Разве?

Голос был знаком, но сильная боль мешала вспомнить.

— Я не могу. Я хочу вспомнить, я знаю, кто ты, но я не могу…

— Да ну? Так сложно? Я думала, я запомнилась тебе, Ян, а ты вот так легко забыл?

Я перестал прислушиваться к ощущениям от паразита. Нужно было вспомнить, и это было очевидно. Лишь немного подумать…

Выдохнул. Боль терзала глазницу, голову, заканчивалась лишь у основания шеи. Но в теле при этом чувствовалось что-то еще.

Что-то в руке.

Минута, долгая и тяжелая, ушла на то, чтобы вспомнить. Но я смог.

Укус в руку. Проверка на страх и лживость. Перед прыжком в воду, когда я убил ту тварь.

— Ты — та, с розовыми волосами?

— Тяжело было вспомнить?

— Очень…

— Почему тебя охраняла такая слабая женщина, Ян? Ты не против, что я решила заменить ее? Я гораздо надежнее, веришь?

— Алиса в порядке?..

— Лишь слегка побита, представляешь?

Мне не слишком нравилось, что кто-то разобрался с Алисой, но я был бессилен — с такой болью вряд ли можно было сделать хоть что-то. Так что мне оставалось лишь одно: лежать и чувствовать чужое присутствие рядом.

***

Солнце освещало палубу, как факел освещает путь освобожденному заключенному. Выйдя из мрака и сырости, я набрал побольше морского воздуха.

— Рада видеть твой глаз.

— А я рад видеть тебя глазом, — улыбнулся я Алисе.

После дней, проведенных в слепоте, возникало ощущение перерождения. Нити теперь упорядочивались и стали понятными. Вот те, что принадлежат Алисе, тянутся от рук и ног, от губ. Вот те, что привязаны к другим. Мир стал яснее. А я — сильнее.

— Не заигрывай со мной, ты все еще не бессмертный.

Язвительность в голосе девушки смягчалась скрытой любовью. Но как к сыну, не как к мужчине. Очевидно, я стал членом ее клана, семьи. И… тем более, после того, как я увидел странный пучок нитей в ней, стало ясно — как бы ее ни любил, мы не сможем быть вместе как любовники.

Рядом никого не было, я это видел, ведь вокруг нас с Алисой не были растянуты жилки намерений. Значит, никто не проходил, не слушал, не поджидал. И я мог говорить свободно.

— Я не заигрываю с тобой, прелестная мать.

— Мать?..

Ошеломление. В голосе Алисы было именно оно.

— Да. Я не сразу это понял, но теперь, имея глаз, убедился. В тебе зреет жизнь. Вот здесь.

Рука легла на ее живот, скрытый корсетом. Пока еще талия была стройна и гибка. Но совсем скоро… Мне было отчасти жаль. Я знал, что материнство дается трудно, особенно воительницам. Их я знал не много, но понимал, что восстановиться в навыках будет сложно. Да и… боец, которого манит чужая жизнь, скорее умрет. Значит, Алисе нужна будет не моя любовь. Лишь поддержка. Прикрытие. От всех опасностей в мире. Чтобы она не умерла из-за страха за свое дитя.

— Что ты такое говоришь?

Нити Алисы окрашивались в красный. Злость, тревога, разочарование, недоверие.

— Это будет юноша. Не могу сказать, насколько длинная его жизнь, но ты сможешь выносить и родить. Ребенок — вампир. Который несет твой Дар, но в иной форме. И при этом его отец… человек?

— Миша… — прошептала Алиса одними лишь губами, но я прочитал.

— Сожалею.

Нити было сложно не читать, имея глаз. И я видел, сколько боли скопилось в судьбе вампирессы.

— Мне правда жаль, Алиса, что все так оборачивается. Я люблю тебя, но понимаю, что ты отдала сердце другому мужчине. Он забрал его куда-то далеко. Мне больно; тебе, вижу, еще хуже. Но я буду помогать тебе. Даже больше, чем до этого.

— Это… ты говоришь правду?

— Мальчик родится. Нескоро. И проживет больше трех дней. Остальное расскажу потом.

— Вот, о ком говорил ворон. Он заглянул в будущее. Трое людей — Айви, Михаил и… мой сын. Вот, кто находился в городе тогда и мог выдержать трансформацию ядом.

Алиса оперлась на перила палубы. Ее лицо источало задумчивость. А нити — горе.

— Не хочу тебе мешать, — положив руку на ее плечо, я тихо продолжил. — Всем нам есть о чем горевать, и каждому лучше столкнуться с проблемами в одиночку. Если я продолжу тебя отвлекать, ты никогда не решишь проблему в душе.

— Ты стал мудрее после превращения, — сухо заметила девушка.

— Я стал мудрее после встречи с тобой.

Покинув палубу, я направился вглубь корабля. Весла и ветер уверенно толкали судно к видимым берегам, но перед причаливанием нужно было поговорить еще кое с кем.

Когда паразит ужился в глазнице, и я пришел в себя, рядом со мной никого не было. Ни Алисы, ни обладательницы розовых волос. Тогда я решил, что все услышанное — послышалось.

Но на предплечье красовался свежий укус. Кто-то пил кровь, пока я был без сознания. Обычно, если такое происходит на корабле вампиров, подозревать в первые секунды можно много кого. Но эти укусы я уже видел.

И теперь, спускаясь по лестнице вниз, в гнездовье клыкастых — обозленных, ядовитых существ, — я желал прояснить лишь один момент.

Гамаки держали в себе вялые тела. Без крови вампиры становились не слабее, просто ленивее. Как ребенок без сладостей, они утыкались в книги, проводили время за вялыми диалогами, наблюдали за потолком и всячески убивали время. Азарт охоты, так и не удовлетворенный за долгие дни, ушел в спячку, поэтому вампиры превратились в обычных бездельников. Кровь, насыщенная ядом, все еще циркулировала в их телах. И так будет до тех пор, пока кто-то не разрубит вены и плоть. Тогда необходимо будет найти пищу, чтобы яд продолжал вырабатываться. Без него клыкастые иссохнут.