Люка как-то сразу вдруг скисла, словно я задела больное место. В последнее время мы нечасто виделись, чаще болтали по телефону. Кто знает, что там у нее могло произойти. Или у них с Тарасом.

— Так, давай уже лечи свои сопли, и сходим куда-нибудь. Надо же мне завить горе веревочкой, поплакаться подруге в жилет.

— К тому времени как я их вылечу, ты уже нового мужика заведешь, — фыркнула Люка.

— Где я его, интересно, возьму? Парадокс: каждый день иметь дело с мужчинами — и никакого с этого профиту.

— Кроме зарплаты. Ладно, Том, встретимся, поболтаем.

Не успела я отложить телефон, как он зажужжал: пришло сообщение.

«Прости, я погорячился».

Погорячился? Это так теперь называется?

«Проехали».

«Забыл про ключи. Завезу».

Вот только этого не хватало!

«Не надо. Я сменила замок».

«Тома, давай все-таки встретимся, поговорим спокойно».

Поговорим спокойно? Очень интересно. Говорить нам не о чем было уже после вчерашней реплики. А уж после сегодняшней — и подавно.

«Не стоит. Ты все видел. Я не одна».

В ответ прилетело слово из пяти букв, после чего я с чистой совестью закинула его номер в черные списки. Пусть лучше считает, что я такая и есть. Как-нибудь переживу. Это проще, чем пытаться объяснить то, чего человек в принципе не может понять.

Да, Павел был прав. Все для чего-то нужно.

[1] Цитата из романа Г.Г.Маркеса "Сто лет одиночества"

За всем этим цирком я чуть не забыла, что надо ехать на встречу с нашим будущим спонсором. Хорошо хоть Тарас с утра позвонил и напомнил.

Вообще ситуация складывалась довольно щекотливая. Было очевидно, что он против открытия онкологического отделения. Я относилась к этой перспективе, скорее, нейтрально, хотя и понимала: возни на стадии первичного согласования окажется столько, что хоть ложись и помирай. А вот отец был двумя руками за. Наверняка сначала появилась идея, а потом уж под нее и фонд подыскался. Ну а чей голос у нас решающий — можно не объяснять.

С Тарасом мы договорились, что встретимся прямо в офисе фонда на Большом проспекте Петроградки. Не самый удобный маршрут: автобус, метро с пересадкой и пешком. И кроссовки с приличной одеждой не наденешь. Пришлось пойти на компромисс: брючный костюм и классические лоферы с кисточками. Кисточки раздражали, ликвидировать их без ущерба не представлялось возможным, а зачем вообще купила — спросили бы что полегче.

В башке после вчерашнего был полный кавардак. Поэтому я поступила так, как делала обычно с одежным шкафом, когда не хотелось наводить там порядок. Просто закрывала дверцу, отложив этот процесс на неопределенное время. Мне страшно не нравилась Скарлетт О’Хара, но одна ее фраза была воистину гениальной: «Подумаю об этом потом».

Без пяти двенадцать я вошла в бизнес-центр, или, как он пафосно назывался, «Офисный дом Большой 100». Фонд «Время надежды» занимал несколько помещений на втором этаже, в том числе и кабинет с приемной, где за столом сидела знакомая белобрысая пигалица. Та самая, которая позавчера пролезла передо мной в гардероб.

Фи, господин Тимаев, вы пошло спите с секретаршей? Или она у вас вместо эскорта для публичных мероприятий? Если так, то можно было и попрезентабельней напрокат взять.

Девица — как там ее? Галина? — меня тоже узнала. Выпучила глаза и раздулась. Когда мой Чип выгибал спину и пушил шерсть, вот так же казался раза в полтора больше, чем на самом деле.

— У нас с Артемием Алексеевичем встреча в двенадцать, — успокоила я ее.

— Он занят. Подождите, — Галина дернула подбородком в сторону диванчика.

Присев, я достала телефон. Тарас задерживался, и это было странно. В список его недостатков непунктуальность не входила. Но не успела я набрать номер, раздался звонок.

— Том, у меня пипец, — обрадовал братец. — Прямо тут на Большом засобачили в зад на светофоре. Стоим, ждем гаево. Тимаеву уже позвонил.

— Красота! — что тут было еще сказать? — Хоть бы на три минуты пораньше. А то я уже здесь, в приемной. Как Маша с чистой шеей.

Получилось действительно не лучшим образом. До приема два часа. Домой не поедешь, на работу рано. По магазинам погулять? Не то настроение. Но ладно хоть Тарас в порядке и в аварии не виноват.

— Как мог, так и позвонил, — огрызнулся он. — Все, давай. Твою мать, знак аварийный раздавили. Что за люди?! Бараны слепые!

Я подумала, что еще успею тихонько слинять, но дверь кабинета открылась, и появился Тимаев. Одетый на этот раз в кэжуал: черные джинсы и серый пиджак поверх черной трикотажной рубашки. Впрочем, можно было не сомневаться: стоила эта кажущаяся простота побольше моей зарплаты. Да и в целом он мог позволить себе не морочиться дресс-кодом. Кто дает деньги — того и правила.

— День добрый, Тамара Григорьевна, — кивнул он. — Заходите.

— Здравствуйте, — я поднялась с дивана, чувствуя себя не в своей тарелке. — А смысл заходить, если брат не приедет? Может, перенесем встречу? Решает-то в основном он.

— Решаете, как я понял, вообще не вы.

Это было, по сути, верно, но слишком грубо. Впрочем, ответить я не успела: Тимаев сообразил сам и спохватился:

— Простите. Давайте все-таки кое-что обсудим. Галя, сделай нам кофе, пожалуйста.

Зачетная месть за гардероб. Да, «Хоботов, это мелко»[1], но все равно приятно. Имело смысл зайти, о чем-то поговорить и выпить кофе хотя бы уже для того, чтобы утереть кое-кому нос.

Он пропустил меня вперед, зашел следом, закрыл дверь. Кабинет был небольшой и, на мой вкус, не слишком уютный: я не любила хайтек. Мы сели друг против друга за приставной стол и нырнули в такую же неуютную паузу. Кажется, он не знал, как начать разговор, а я тем более не собиралась этого делать. К счастью, Галина расторопно принесла кофе, и это немного разрядило атмосферу.

Тимаев расспрашивал о наших клиниках, о том, чем занимаюсь я. Узнав о моей специальности, отреагировал… да никак не отреагировал. Только брови чуть дрогнули, даже не приподнялись удивленно.

— Скажите, Тамара Григорьевна, — он поставил на блюдце пустую чашку и посмотрел на часы, — у вас были какие-то планы после нашей встречи?

— У меня прием в два.

— В два. А сейчас начало первого. Вы на машине?

— Нет, на… — хотела сказать «на палочке верхом», но сдержалась. — На метро.

— Давайте я вас отвезу в клинику, а вы мне экскурсию проведете. До начала приема.

— Ну… как хотите, — я пожала плечами. — Только если мы будем открывать отделение, точно не в этой клинике. Площадь не позволяет.

— Неважно. Мне ваша организация интересна. Не в обиду, но не хотелось бы швырять деньги в крысиную нору.

— Не в обиду. Вполне разумный подход. То есть это такой инспекторский досмотр?

— Да, типа того.

Наши взгляды встретились. Нет, не было никаких искр и прочих электрических глупостей. Просто я увидела то, чего не заметила раньше. Чертовщинку. Здоровую такую сумасшедшинку. Не здоровенную, а именно здоровую. И мне это понравилось.

Мы вышли из офиса, спустились на стоянку. Почему-то я ожидала увидеть как минимум Порше, но на сигнал пульта моргнул фарами синий Форд Эксплорер, да еще не первой молодости.

— Простите за такой вопрос, Тамара Григорьевна, — повернулся ко мне Тимаев, притормозив на светофоре, — показалось, что ваш брат предпочел бы любое другое расширение клиник, кроме онкологии. Я не ошибся?

— Ну как вам сказать… Тут все сложно. Но, в общем, да, не ошиблись. И в том, что решает не он, — тоже.

[1] Фраза из фильма "Покровские ворота"

Флешбэк-3

О том, откуда берутся дети, мы с Тарасом узнали задолго до школы. Отец рассказал доходчиво и без эмоций. И в этой информации для нас не было абсолютно ничего сакрального и запретного. Люди рождаются, едят, пьют, ходят в туалет, размножаются и умирают. Только и всего. И Люку мы просветили в том же ключе. Ее родители было возмутились, что мы рассказываем «всякие гадости», но бабушка Мила дочку с зятем живо успокоила. И когда началось обычное детсадовское «покажь письку, дам конфетку», наша троица относилась к подобному с брезгливым недоумением: чего там может быть в письке интересного?