Я понятия не имела, что это за женщина и что она значила для Артема, но почувствовала себя лишней и ненужной. И до визга захотелось очутиться подальше отсюда. За тридевять земель. Рацио говорило, что прошлое — в прошлом, но эмоцио панически напоминало про старую любовь, которая, как известно, не ржавеет. Может, эта лошадь в белом пальто — одна из его несостоявшихся невест, чувства к которой так и остались тлеть под пеплом.

Впрочем, мысленная истерика продолжалась всего несколько секунд. Мы стояли как раз под фонарем, и сложно было не увидеть, что Артем и хозяйка бэхи смотрят друг на друга вовсе не с вспыхнувшими вновь нежными чувствами. То есть чувства там были, да еще какие, но уж точно не нежные.

Женщина напоминала испуганную кошку, которая поняла, что убежать не удастся, и приготовилась напасть первой. Сощуренные в узкие щелки глаза над четко обозначившимися скулами, затвердевший до пупырышек подбородок и даже приподнятая в оскале верхняя губа. Артем тоже выглядел так, словно готов был порвать ее в мелкие клочья и пустить по ветру.

— Не скажу, что рада тебя видеть, — процедила она сквозь зубы.

— А уж я-то как не рад! — Артем сделал шаг вперед. — Убирай свое корыто и проваливай!

— Лена, в чем там дело?

Лена?!

Разыскивая в архивах то неприятное, что я знала о некой Лене, память на мгновение забуксовала: мешала другая Лена — моя медсестра. А потом выдала флеш.

«На следующий день Лена пришла к нам со своей матерью…»

И эта вспышка слилась с двумя другими. Я узнала голос мужчины, который шел к нам, и узнала его самого. Хотя он и изменился за десять лет. Впрочем, ярко-рыжие волосы и борода никуда не делись, конечно.

— Тамара? — вопрос повис в воздухе, потому что я впала в полный ступор. Еще бы! Такое совпадение — это уж слишком. Так не бывает. Или… бывает, но только с теми, кто уже сожрал все пряники из своего грузовика.

Было в этом что-то театральное, неестественное — как мы стояли и переводили взгляд по углам квадрата. Каждый — с одного на другого, потом на третьего.

Первой опомнилась Лена. Встряхнула головой, пискнула сигналкой и приказала Стасу:

— Поехали!

На пальце руки, открывающей дверь машины, тускло блеснул золотой ободок.

«Кольцо имеется, — мимоходом упомянул Тарас, рассказывая мне о случайной встрече со Стасом. — Обручальное».

Хлопнули двери, заурчал двигатель, зажглись фары. Едва не зацепив нас, БМВ выполз в проезд. Я стояла и оцепенело смотрела вслед, на автомате теребя ремень сумки. Артем, сплюнув, сел в машину, словно забыв обо мне.

— Ты что, ее знаешь? — спросил он, когда мы выехали со стоянки. Даже не посмотрев в мою сторону.

— Нет, — я покачала головой. — Но это ведь та… — следующие слова дались с трудом, после паузы, — которой твоя мать заплатила тогда? Да?

— Да. Наверно, нетрудно догадаться. А вот ее муж тебя определенно знает.

— Потому что… — показалось, будто с меня заживо содрали кожу. И моей вины не было ни капли, ни в чем, но почему, интересно, так захотелось провалиться сквозь днище машины? — Потому что это мой бывший муж.

Артем затормозил так резко, что меня бросило вперед и ремень больно впился в грудь. Сзади загудели — хорошо хоть не въехали в зад.

Наверно, надо было промолчать. А может, тогда вышло бы еще хуже, откуда мне знать.

— Ну что? — не выдержала я его тяжелого взгляда. — Я что, в чем-то виновата? Сама в шоке.

— В шоке… — повторил он, глядя даже не на меня, а сквозь меня.

Сзади снова загудели. Выругавшись, Артем взял с места так же резко, как и затормозил. Даже датчик пробуксовки загорелся.

Если бы мы просто встретили эту самую Лену, было бы неприятно. Да нет, хуже. Намного хуже, чем если бы действительно оказалась одна из бывших, независимо от обстоятельств расставания. Я могла представить, что значила эта встреча для Артема. Особенно после моего неудачного знакомства с его родителями.

Если бы мы встретили одного Стаса, тоже было бы неприятно, но больше для меня, потому что в разговорах с Артемом я не вдавалась в подробности наших отношений. Да, неудачный брак, но все в прошлом. Наверняка я бы поболела воспоминаниями день или два, но на этом все и закончилось бы. И, скорее всего, уже навсегда. Потому что именно Артем стал точкой в истории со Стасом. Жирной и окончательной. Бесповоротной.

Однако сочетание Лены и Стаса… Это был уже совсем другой расклад. Сейчас я еще не могла толком сформулировать, что именно в нем такого ужасного, но в самом факте не сомневалась. И упорно лезло в голову воспоминание из давнего, студенческого, когда целую ночь в компании играли в покер и мне сказочно везло. А потом в стартовую руку пришла наихудшая комбинация из всех возможных: двойка и семерка.

Двойка и семерка… Стас и Лена…

Артем каменно молчал и вел машину так, как никогда раньше при мне. Резко, дерганно, нервно. После каждого рывка или рискованного перестроения я вжималась в кресло и могла только радоваться, что улицы уже пустые, да и ехать недалеко.

Остановившись у моего дома, он сказал, не глядя на меня:

— Извини, я поеду к себе.

— Да, конечно, — пробормотала я, поцеловала его в щеку и вышла, глотая слезы.

Вечер закончился просто сказочно.

А я ведь говорила, что лучше на такси!

Когда это было со мной в последний раз — чтобы не уснуть до утра? Вставала, ходила по квартире, пила воду, смотрела в окно.

Старалась разложить все по полочкам, но раскладывалось плохо. Мешали эмоции. Тогда попыталась убрать их. Счистить, как шкуру с апельсина. Выключить, насколько возможно, влюбленную женщину и включить… Кого?

Да хотя бы врача, Тамара. Ты ведь не только дерматологию с венерологией изучала, на минуточку.

ПТСР… Посттравматическое стрессовое расстройство.

Оно, кстати, не лечится. Купируется, уводится в ремиссию, но годы труда легко разрушить одним напоминанием о той самой стрессовой ситуации. Триггер… То, что является этим напоминанием. Им может быть что угодно. Или кто угодно. Событие, слово, человек.

Когда я говорила о том, что связка «юбилей — банкет» является для меня триггером, это было… несколько преувеличенно. Ну да, неприятная ассоциация, заставляющая нервничать, но все равно — совсем не то. Настоящий триггер — когда человек погружается в пережитое с головой так, словно все произошло только что. Даже если на самом деле это случилось десятки лет назад. Погружается настолько, что теряет контроль над собой.

Наверно, меня обманул тон, которым Артем рассказывал и о той истории с Леной, и о ранении. Спокойный, с усмешкой. Он как будто говорил: я это пережил, справился, все в прошлом. Хотя было кое-что буквально вопившее об обратном. Например, тот жесткий, грубый секс после его рассказа о Сирии. Или не слишком адекватное раздражение после встреч с родителями. Я не придавала этому особого значения. Нет, даже не так. Придавала, но не то, какое следовало бы.

Все началось с нее — с девушки, в которую он был влюблен. История двойного предательства — любимыми, близкими, родными. Девушка, как он сказал, из бедной, но гордой семьи — ради денег. Мать — якобы ради блага сына. Уже одного этого для кого-то было бы достаточно, чтобы сломаться и больше никогда не подняться. Артем смог — но все последующее: армия, военная журналистика, поездки «на войну», каждая из которых могла стоить жизни, личные проблемы — все это было лишь звеньями одной цепи. И если отношения с родителями он научился держать под контролем, не позволяя воспоминаниям брать верх, то эта встреча явно выбила его колеи всерьез. И теперь все зависело от того, сможет ли он справиться с ситуацией сам, а если сможет — то как быстро.

При чем здесь я и Стас? Ни при чем. Формально — ни при чем. Если не считать того, что я вдруг тоже стала триггером, пусть и не таким явным. Только потому, что между мной и ею оказалось всего одно звено. Она замужем за моим бывшим мужем. Для кого-то это непонятная глупость. Но не для того, кто хотя бы приблизительно представляет механику внутренних ассоциаций.