— Просто кофе, ничего больше. Если честно, я не успел сегодня позавтракать, голова разламывается. Но если нет, не обижусь.

— Надо же как-то вас отблагодарить, — решилась я.

Ключей от квартиры в почтовом ящике не было.

И почему я не удивлена?

— Красота, — простонала я. — Теперь придется замки менять.

— Хотите, поменяю?

— Сначала еще купить надо.

— Где тут у вас ближайший хозяйственный? — деловито поинтересовался Павел.

— У вас больше никаких дел нет? — не слишком вежливо буркнула я.

— Есть. Но тут свой интерес. Не хочу, чтобы с вами что-нибудь нехорошее случилось. Вдруг у меня сифилис или гонорея? Ищи потом другого врача. С вами я хоть знаком уже.

— Резонно. Хозмаг на той стороне улицы, в двенадцатом доме. Сколько денег надо на два замка?

— Не знаю, — он пожал плечами. — Потом отдадите. Когда куплю.

— Тогда придется накормить вас обедом.

Разогревая грибной суп и котлеты, я ломала голову, как лучше выбраться из этой идиотской ситуации, если Павел захочет продолжить знакомство. Как объяснить, что это невозможно. Обижать его не хотелось.

Однако все разрешилось само собой, достаточно изящно.

— Кажется, ваш бывший уехал, — сказал Павел, вернувшись с замками. — Во всяком случае, машины не видно. Он что, вас выслеживал?

— Не знаю. Я попросила забрать вещи и оставить ключи. Но вышло… то, что вышло.

— То есть вы его выгнали?

— Ну, можно и так сказать, — неопределенно кивнула я. — Мойте руки, садитесь. Потом дверью займетесь.

— А если не секрет, почему? — спросил Павел, сев за стол на кухне. — Выгнали?

Вообще-то он лез не в свое дело, и можно было его резко оборвать, но это любопытство давало возможность расставить все точки над ё.

— Не секрет, — я положила в суп сметану и старательно размешала. — Его не устраивала моя работа. Ежедневный контакт с посторонними мужскими гениталиями. Почему-то до некоторых никак не доходит, что пациенты для меня не мужчины. Вообще. Совсем. Что не может вызывать романтический интерес человек, с которым я познакомилась, исследуя его заразные причиндалы. Прошу прощения.

— Логично, — спокойно согласился Павел, с воодушевлением поедая суп. — Кстати, очень вкусно. А почему вы выбрали такую специальность?

— Ну уж точно не потому, что с детства мечтала любоваться на мужские органы или лечить бородавки и прыщи. Так уж сложилось.

Чего я никак не собиралась делать, так это рассказывать, какой раздрай был у меня в башке после развода на момент окончания института. И как вдрызг разругалась с отцом. И как внезапно оказалось, что конкурс в гинекологическую интернатуру слишком большой, а просить у него помощи категорически не хотелось.

Павел то ли сразу смекнул, к чему это было сказано, то ли я зря старалась, потому что у него изначально не имелось ко мне никакого интереса. Так или иначе, мы закончили обед в мирной болтовне о самый нейтральных вещах: погоде, котиках, плюсах и минусах жизни в центре. Потом он попросил инструменты и занялся замками, а я начала убирать тарелки в посудомойку, но тут зазвонил телефон.

— Том, ты где? — прогундосила Люка.

— Дома.

— Супер. Помнишь, ты просила краску купить?

Я с трудом припомнила, что действительно просила купить мне краску для волос, которая мало где продается.

— Нашла, что ли?

— Ага. Сейчас иду к родителям, заскочу и отдам. Минут через пять буду.

Ровно через пять минут, прямо как по секундомеру, внизу хлопнула дверь парадной. Каблуки звонко зацокали вверх по лестнице.

— День добрый, — хрипло каркнула Люка, с любопытством глядя на Павла.

— Здравствуйте, — он повернулся неловко и выронил отвертку.

— Как ты? — спросила я, отдав Люке деньги.

— Ы-ы-ы, как будто не видишь.

Видок у нее действительно был тот еще, Тарас не соврал. Красный распухший нос, красные слезящиеся глаза и отекшая физиономия.

— И что ты по улицам таскаешься, инфекция ходячая? — включила я доктора. — Сейчас вот на теть Аню и дядь Петю пойдешь чихать. Сидела бы дома.

— А работать кто будет, Пушкин? — Люка закашлялась. — Он, знаешь, барин, он это дело не любит. Не буду я ни на кого чихать, отдам маме лекарства и уйду. Все, давай, пока.

Она изобразила в воздухе поцелуй и пошла вниз.

— У вас симпатичная подруга, — заметил Павел, нагнувшись за отверткой.

И поэтому у тебя руки дрогнули? А может, вы знакомы?

— Это жена моего брата, — на всякий случай поправила я. — Хотя и подруга тоже.

— Брата — который дальше по коридору? Чумак-мужчина?

— Логично.

Павел закончил с замками, проверил, как они работают, потом мы выпили кофе.

— Странно все, — невесело усмехнулся он, когда я провожала его в прихожей. — Хотелось бы сказать, что приятно было познакомиться, но повод и обстоятельства были более чем неприятными. Хотелось бы сказать, что рад был бы встретиться снова, и понимаю, что нет, совершенно не рад… был бы. Такое чувство, что мироздание гнусно пошутило.

— Да… — кивнула я. — Не буду притворяться, из всех возможных вариантов знакомства у нас получился единственный с нулевой перспективой. Поймите, для меня это не блажь, не какой-то моральный принцип. Я ничего не могу с этим поделать. Определенного рода интерес или есть, или его нет.

— Я понимаю, Тамара. Хотите честно? Вы очень привлекательная женщина, но могу только поддакнуть с другой стороны барьера. Для вас пациенты не мужчины, но и для меня врач такой специальности… нет, именно мой лечащий врач такой специальности… не совсем женщина. Тут вы правы, насчет определенного интереса. И тот… момент… у вас в кабинете…

— Перестаньте. Это было рефлекторно.

— Да, наверно, — он надел куртку и открыл замок. — Ну вот, все прекрасно работает. Спасибо за обед и за кофе. Надеюсь… больше, мы не встретимся.

— От души вам этого желаю, Павел.

Я действительно сказала это искренне. Поскольку наша будущая не-встреча означала то, что пуля задела его по касательной и дальнейшее лечение не нужно.

Он вышел и уже начал спускаться по ступенькам, но остановился и повернулся.

— Знаете, Тамара, я ведь не собирался вас подвозить. Но как будто подтолкнуло что-то. Все, что ни делается, для чего-то нужно. Значит, не просто так вас довез.

Не дожидаясь ответа, он пошел вниз. Закрывая дверь, я думала, что в его логическом построении есть один изъян. Если б я вышла из такси или подошла к дому пешком от автобусной остановки, Сашка вряд ли бы так в меня вцепился. Хотя… кто знает. Иногда причинно-следственная связь зарыта так глубоко, что и не знаешь, как события сцеплены между собой. Может, он прав и наше знакомство действительно для чего-то нужно.

Вечером позвонила Люка и поинтересовалась скептически:

— И что это было?

Я прекрасно поняла, о чем она, но все-таки уточнила:

— Что именно?

— Тот перец, который менял тебе замок. Только не говори, Чума, что это мастер из сервиса.

Значит, не знакомы. Пришлось кратенько изложить диспозицию.

— Любопытно, — Люка в очередной раз закашлялась. — И обидно. Интересный такой мужик. Тебе бы сейчас не помешало отвлечься. Молодец, что решилась. Я имею в виду Сашку. Не твой это принц, очевидно же было.

— Знаешь, Люк, любые отношения рвать непросто, уж я-то знаю, поверь. Особенно если нет явного повода. «Не так офигенно, как мне хотелось бы» — это все-таки не повод.

— Не повод, — согласилась она. — А причина. Помнишь, как у Маркеса? «Плодитесь, коровы — жизнь коротка!»[1] Объясни, зачем тянуть отношения, которые ни уму, ни сердцу, ни другому месту? Из жалости? Из чувства долга? Из нежелания остаться одной?

— Ну вот что, умница, — разозлилась я. — Если ты не услышала, могу повторить. Я с ним порвала. Окончательно. И если не сделала этого раньше, значит, что-то мне эти отношения все-таки давали, помимо орально-церебрального секса. Про жалость и чувство долга — это не ко мне. Я этим переболела. Считай, что у меня иммунитет.