То, что человек, которого я когда-то любила, связался с подобной тварью… Это тоже было неприятно, но кто знает, может, ему нужна именно такая? Тарас сказал, что у Стаса все в шоколаде. Похоже, бедная, но гордая птичка, крепко взяла его в руки. Лежа на диване, на БМВ не заработаешь. Во всяком случае, не с его специальностью. Хотя птичка на момент встречи со Стасом вполне могла быть и не бедной. Как знать, может, те самые тридцать сребреников стали для нее начальным капиталом. Девушка уже показала свою предприимчивость и способность договариваться с совестью.

Мысли перескочили на Стаса и Тараса, на нас с Люкой. Мы с ней одинаково добросовестно везли мужей на шее, жалуясь, что те с радостью едут, свесив ноги. А надо-то было совсем не так. Аккуратно и ловко руководить из-за ширмы, чтобы мужчина чувствовал себя гигантом, способным перевернуть мир. Такой женой, без сомнения, была Лена. Вполне возможно, что Сонечка тоже из этой породы. На вид мягкое, робкое, безобидное существо — но со стальной хваткой и, главное, иезуитским умом. Ни я, ни Люка так не могли — способности Макиавелли в нашу сборку не входили.

Что делать дальше? Разумеется, мы с Артемом должны были обо всем поговорить. Точнее, проговорить. В деталях. Так, как делали раньше — проясняя все темные места. Но конкретно сейчас? Я не знала. Дать ему время побыть одному, успокоиться? Или наоборот — не оставлять одного? Мои «отлично» в дипломе, как по клинической психологии, так и по психиатрии, на этот вопрос ответа дать не могли.

К утру наконец удалось заснуть, и вырвал меня из рваного, нервного сна звонок. Спросонья я смахнула телефон с тумбочки, он улетел под кровать, но продолжал верещать и там, пока не выудила. На экране высветился незнакомый номер, и первым побуждением было сбросить звонок. Но все же ответила.

— Тамара? Здравствуй. Это… Стас.

Мог бы и не говорить. Как будто не узнала бы. У меня номер телефона остался прежним, и, видимо, он не удалил его из записной книжки, как сделала я.

— Привет, — я легла обратно на кровать.

Что тебе нужно? Рассказать, как жил эти десять лет, и спросить, как жила я? Или обсудить вчерашнее?

— Тома, извини, пожалуйста, но… Ты не могла бы в двух словах объяснить, что это было? Вчера?

Значит, второе. Перфэкто…

— А что было, Стас? Твоя жена… это ведь жена была, да? Криво поставила машину, мы не могли выехать. Ну а совпадения… каких только не бывает. Питер — город маленький.

— Ты меня совсем за дурака считаешь? — ядовито поинтересовался он.

— Тогда спроси у своей жены.

— Я спросил. Она потребовала не лезть не в свое дело.

— Тогда, может, и не стоит? — усмехнулась я. — Лезть не в свое дело? Не всякую правду нужно знать. Ты же понял, что они знакомы, да? Ну вот и остановись на этом. Дело давнее. Мало ли какие у людей бывают неприятные знакомства. Мы с тобой тоже не лучшим образом расстались. Хотя я зла не держу.

— Ты только подтвердила, что там было… неприятное знакомство. Я никогда еще Елену такой не видел. Она женщина хладнокровная, с железными нервами. А тут… как будто привидение увидела. Приехали домой, бахнула коньяка, на меня рявкнула. Не спала всю ночь.

Да что вы говорите? Не спала всю ночь? Бедняжка. Внезапно проснулась совесть? Да конечно! Я давно заметила, что люди склонны ненавидеть тех, перед кем виноваты. Признать свою вину способны далеко не все. Проще перекинуть это чувство обратно, трансформировав в неприязнь. И вот уже не я виноват перед тобой, а ты передо мной, одним лишь фактом своего существования. И я тебя за это ненавижу.

А может, еще и страх включился. Машина стояла на служебной парковке, значит, какое-то отношение мадам имела либо к «Октябрьскому», либо к организации концерта. Вероятно, была в зале, видела Артема на сцене. И могла прикинуть, какие у него имеются возможности зарыть ее под плинтус. По крайней мере, финансовые.

Было так просто рассказать ему все. Если не разрушить мир Стаса, то уж точно пошатнуть. Вернуть ту боль, которую его жена причинила когда-то Артему. Мне не хотелось делать этого, потому что Стас был ни в чем не виноват. Точно так же, как и я. Да и Артему это ничем не помогло бы.

Но… но…

«Шар земной застыл в полете, как подброшенный пятак…»[1]

[1] Строка из стихотворения Вадима Шефнера

— Послушай, Стас… Я могла бы сказать, что ничего не знаю. Или просто послать тебя в далекую страну, потому что не обязана ничего рассказывать. Потому что…

— Тамара, — перебил он меня, — Не надо «потому что». Просто расскажи. Мне это нужно.

В его голосе появились незнакомые твердые нотки. Как знать, возможно, в каждом тюфяке где-то на донышке прячется зародыш мужского характера, который иногда способен высунуть голову и показать зубы.

— Видимо, ты сильно изменился, Стас, — усмехнулась я. — Раньше даже намек на проблему заставлял тебя закрывать лапами глаза и уши. Повторю еще раз, не всякую правду стоит знать. Подумай хорошо, действительно ли хочешь услышать то, что, возможно, заставит посмотреть на свою жену другими глазами. Понятия не имею, какие у вас с ней отношения, но мне было бы сложно примириться, узнай я такие вещи о своем мужчине. Даже со скидкой на молодость-глупость и давность лет. Пока не знаешь, можно себе сказать: все было давно и не имеет никакого значения сейчас, — тут я вспомнила выражение Артема и добавила: — Но если черви полезли из банки, обратно их уже не запихнешь.

— Рассказывай, — ответил он после недолгого молчания. — Хотя… подожди.

Я услышала в трубке какие-то невнятные слова, сказанные в сторону, потом шорох, скрежет.

— Послушай, Том… Мне неудобно разговаривать. Мы можем встретиться?

Теперь на паузу встала я. С одной стороны, видеть его абсолютно не хотелось. Но я и на самые рядовые темы не любила разговаривать по телефону, не видя собеседника. А уж на такую… К тому же это был реальный шанс убедиться, что многоточие действительно стало точкой… или… не стало.

— Извини, по мне вчерашнее тоже неслабо так ударило. Нет настроения делать макияж и куда-то ехать.

— Давай я приеду к тебе.

— Нет, спасибо, — вот этого я точно не хотела. Не хватало только, чтобы, по закону подлости, в этот момент без звонка решил заявиться Артем. — Помнишь кафешку рядом с твоим домом? На том месте уже давно другая. Давай там. Будешь подъезжать, позвони или напиши, я приду.

Бабушки Стаса и Люки иногда общались, и когда Вера Ивановна умерла, где-то через год после нашего развода, об этом я узнала от бабушки Милы. И о том, что Стас продал квартиру и переехал куда-то в новостройки. Кажется, это была последняя долетевшая до меня новость о нем — вплоть до их с Тарасом недавней встречи.

Накануне мне было не до того, чтобы анализировать свои чувства при виде Стаса. Но сейчас, взглянув на него с порога кафе, я с облегчением могла констатировать: все действительно в прошлом. Ничего не ёкнуло, не дрогнуло. Вообще ничего — кроме легкого сожаления, что все сложилось именно так. Точка поставлена. Хотя еще пару месяцев назад я бы не сказала об этом так уверенно.

А он действительно изменился. И не только внешне. Да, стал очень даже интересным мужчиной. Но стильная стрижка и со вкусом подобранная дорогая одежда — это были мелочи. Вместо мягкости и робкой стеснительности появилась уверенность в себе — это чувствовалось сразу. Похоже, теперь он определенно знал, чего хочет, и мог этого добиться. Но расстраиваться из-за того, что таким он стал не со мной, а с другой женщиной, не имело смысла. Бабушка Мила оказалась стопроцентно права: он был не для меня, а я не для него.

— Я заказал тебе капучино, — сказал Стас, когда я села за столик напротив него. — Как обычно.

— Спасибо. Послушай…

И тут я поняла, что рассказать не смогу. Хотя еще пару минут назад, по дороге в кафе, была уверена, что это сделаю. Меня настолько захватило желание хоть чем-то насолить, отомстить, что я совсем забыла: это не моя история. Все произошло когда-то между Леной, Артемом и его матерью. И то, что он счел нужным поделиться со мной, вовсе не давало мне права вмешиваться и решать за него. Единственное, что я могла сделать, — поддержать его. Но не более. И уж если Стасу так хочется обо всем узнать, несмотря на те мрачные вводные, которые получил от меня, пусть выгрызает зубами из своей женушки. Либо пусть смирится и забудет.