Дом Волка 1 Домом Волка Джек Лондон прозвал этот дом, горько видя последнее логово в нем, убегая от славы, словно волк от облавы. И Джек Лондон бы мог прохрипеть, зарыдав, тайным страхом пронизан до самых костей: «Мне на плечи бросается век-волкодав, но не волк я по крови своей». Страх планировал спальни, столовую, кухню и ниши для книг. Страх наметил бассейн и каминные трубы воздвиг, но входящий без стука, затянутый в черное страх — твой бессмертный посол, человеческий крах. А кого же боялся хозяин? Боялся поддельных страстей, потому что когда-то он знал настоящую страсть, и боялся гостей, потому что любил он гостей, но не тех, кто к нему приходили по крохам судьбу его красть. И еще он боялся плохих новостей, а хороших не ждал — эти карты предчувствиям были не в масть. Если б море когда-нибудь в гости пришло, то, наверное, не было б так тяжело, только море не ходит в гости, а играет с матросами в кости… Пострашнее безвестности, Мартин Иден, если ты для кого-то языческий идол. Пострашнее всех прачечных, Мартин Иден, если ты любопытным до прыщика виден. Пострашней поножовщины, Мартин Иден, если стал твой успех незавидный завиден. 2 В том обществе, где слава — яд, литература — странный ад, где среди гомона и визга поджаривает брата брат на постном масле гуманизма. В этом странном аду кое-кто так поставил задачу: помогать — лишь попавшим в беду, загрызать — всех попавших в удачу. Злобный взгляд подлеца необиден. Зависть друга страшна, Мартин Иден. Крикнуть хочется, чуть не плача: разве слава — это удача?! 3 Хмуро мучишь мелом кий, пьяный, над столом. Ты обложен, миленький, с четырех сторон. Если хочешь скрыть свой след, то гласит давно беглых каторжников сленг: «Залегай на дно». Но, как близкий человек, шепчет льстивый черт: «Должен быть, мой Фауст-Джек, и на дне комфорт». И ты строил свое дно, как попутал бес, чтобы высилось оно до самых небес. И проекты дна-дворца, сметы, котлован уничтожили творца. Черт – он хитрован. Дом сгорел – пусть сгинет он, но хрипит зола: «Домом собственным сожжен гений, и – дотла». 4 В старом фильме «Гражданин Кейн» есть дворец. Там на лакее – лакей. Вазы севрские, саксонский фарфор, ну а этот гражданин — высокий вор. Свою нацию он ловко ввел в обман: честь ее он положил себе в карман, и поймал его не кто-то, а пожар: он, рыча, по гобеленам побежал, и все то, что было вроде на века, черным дымом, чадным дымом — в облака… Так кончается любой хапеж: это самовозгорается ложь. 5 Но ты не был, Джек Лондон, вором — бескорыстьем ты всех поражал. Почему же таким приговором осудил тебя тоже пожар? Ты влеплял, как пощечину, честность воровскому трусливому сброду, но на бирже, где вор на воре, — самого себя погубя, ты украл у себя неизвестность, означающую свободу, ты украл у себя море, означающее тебя. И пожар, словно меч Дамокла, над твоей головой висел. И он съел сначала Дом Волка, а потом и хозяина съел. Есть в пожаре самом — воровское. Он сожрет и безвинный кров, но порой удивляюсь, какое у огня есть чутье на воров. |
