Карьера Твердили пастыри, что вреден и неразумен Галилей, но, как показывает время: кто неразумен, тот умней. Ученый, сверстник Галилея, был Галилея не глупее. Он знал, что вертится земля, но у него была семья. И он, садясь с женой в карету, свершив предательство свое, считал, что делает карьеру, а между тем губил ее. За осознание планеты шел Галилей один на риск. И стал великим он… Вот это я понимаю – карьерист! Итак, да здравствует карьера, когда карьера такова, как у Шекспира и Пастера, Гомера и Толстого… Льва! Зачем их грязью покрывали? Талант – талант, как ни клейми. Забыты те, кто проклинали, но помнят тех, кого кляли. Все те, кто рвались в стратосферу, врачи, что гибли от холер, — вот эти делали карьеру! Я с их карьер беру пример. Я верю в их святую веру. Их вера – мужество мое. Я делаю себе карьеру тем, что не делаю ее! 1957 1958
Следы Памяти Паоло Яшвили, Михаила Джавахишвили, Тициана Табидзе Я не успел застать живыми вас. В провидческом каком-то упованье я, поднимаясь в горы, каждый раз искал следы, оставленные вами. Здесь вы ходили с облаками вровень, и подпевали эти птицы вам. И горы эти вам родня по крови, Паоло, Михаил и Тициан. Но нет, — неправда правду не обманет ни действием, ни сутолокой фраз. Он понимал, что все на место встанет, лишь виду не показывал — Кавказ. С его травой пахучей на ботинках здесь вы прошли у каменной гряды, и снова проступают на тропинках дождем враждебным смытые следы. 1958 «Ты вечером с гор взгляни!..» Ты вечером с гор взгляни! Как на форели крапинки, зелененькие и красненькие горят разноцветно огни. Над крышами и оградами сгущаются мгла и тишь. Усталым большим виноградарем ты, милая Грузия, спишь. И в снах твоих медленных, Грузия, сплошной вереницей даров плывут виноградные гроздья, как связки воздушных шаров… 1958 В грузинском селении Я столько невзгод пережил! Но снова в знакомом селении грузинские травы целебные я к ранам своим приложил. Я в женщине той обманулся, с которой судьбу я связал, и друг от меня отвернулся за то, что я правду сказал. Но вот у кувшинов пузатых с друзьями своими стою, грызу кукурузный початок и крупною солью солю. Свободный от уз и клевет я запахом трав отуманен, и брат мой — грузинский крестьянин, и брат мой — грузинский поэт. О свежесть початков душистых! О промельк форели в волне! И прежняя жадность до жизни опять загудела во мне. Мне надо снегов крупитчатых, мне надо слез и забав… Весь мир — кукурузный початок, похрустывающий на зубах! 1958 «Что заставляет…» Что заставляет крановщицу Верочку держать черемухи застенчивую веточку и веточкой дышать и сразу делаться как маленькая-маленькая девочка, которая не восемь строек выдюжила, а в первый раз одна из дома выбежала?! Что заставляет старого бетонщика глядеть под вечер нежно и беспомощно на Волгу молодую, разливанную, от зыбкого заката розоватую? Казалось, мы с природой разлучились и ветками дышать мы разучились. Но в нас жива любовь к всему российскому, зеленому, пахучему, росистому. И мы, усталые, среди цементной пыли, как дети, улыбаемся цветам. Природе надо, чтоб ее любили. Ей это надо так же, как и нам. 1958 |
