— Да, и он был самым молодым генералом русской армии. Но мой предок не просто погиб, а пропал без вести во время контратаки на Курганную высоту, иначе именуемую батареей Раевского. Нашли только его лошадь с окровавленным седлом, ордена и саблю. Но перед этим он успел войти в историю, в качестве начальника артиллерии всей русской армии отдав знаменитый приказ, который с тех пор цитируется во всех учебниках военной истории: «С позиций не сниматься, пока неприятель не сядет верхом на пушки. Пусть возьмут нас с оружием, но последний картечный выстрел выпустить в упор!» Да, наши великие предки вершили славные дела, в то время как мы, измельчавшие потомки, их только описываем...
Денис Васильевич последовал совету Кутайсова — и вскоре после свадьбы с молодой женой отправился в многомесячное европейское путешествие. А литературный очерк журналиста о торжествах на Бородинском поле он прочитал, уже находясь на одном из германских курортов.
«Напряжённая, полная тревог и надежд ночь заканчивалась холодным ненастным утром. Небо было затянуто серыми облаками, между которыми изредка сверкало восходившее солнце. Словно жёлтые пятна, на зелёном фоне выделялись песчаные обрывы, поросшие жухлой травой. Под порывами негра рябилась вода небольших речек и колыхалась неубранная рожь, которую вскоре вытопчут тысячи лошадей. И всё огромное, золотисто-зелёное поле, окаймлённое тёмной полосой леса, было заполнено войсками в красочных мундирах всех цветов радуги. Скакали адъютанты с развевающимися перьями на шляпах, мерной поступью передвигались отдельные полки, сверкая гранёными штыками, из свеженасыпанных редутов грозно темнели дула пушек. Во мгле рассвета гасли оставленные костры, а над полем висела настороженная туманная тишина... И вдруг, разорвав её, ударил первый выстрел. Облачко белого дыма ещё не успело растаять в воздухе, как громыхнуло множество орудий...
К двенадцати часам дня битва была в самом разгаре. Над всем огромным пространством Бородинского поля висел несмолкаемый грохот канонады. Густые белые клубы порохового дыма смешивались с чёрной гарью горящих деревень и, поднимаясь вверх, постепенно растворялись в небесной лазури. По всему полю передвигались огромные массы людей: сотрясая землю копытами тысяч лошадей, бешено мчалась в атаку кавалерия; бряцая оружием, с развёрнутыми знамёнами и барабанным боем двигалась пехота; громыхая колёсами пушек и зарядными ящиками, меняла позицию конная артиллерия. Сухо трещали выстрелы, раздавались отчаянные вопли, и людские волны сливались воедино, образуя огромное бушующее море, С сухим треском горели крытые соломой хаты, а мимо них сомкнутыми рядами двигались в бой всё новые и новые войска...»
Так выглядела картина Бородинского сражения сто лет назад, а вот что происходило на знаменитом поле в субботу, 25 августа 1912 года. В 11 часов утра императорский поезд, украшенный гирляндами цветов и государственными флагами, прибыл на станцию Бородино, где его ждали великие князья, кабинет министров во главе со своим председателем Коковцевым, лица государственной свиты, московский губернатор, губернский предводитель дворянства и множество всевозможных депутаций, съехавшихся со всей России, начиная от самой Якутии. На дебаркадере были выстроены почётный караул лейб-гвардии Преображенского полка и полковой оркестр, исполнивший государственный гимн, едва Государь в форме лейб-гвардии Измайловского полка сошёл на перрон. Сев в автомобиль вместе с царицей и наследником престола, Государь проследовал в Ставку, устроенную неподалёку от стен Спасо-Бородинского монастыря. По пути торжественную кавалькаду встречали толпы народа, шпалеры войск и множество арок, украшенных зелёными гирляндами и надписями «Не нам, не нам, а Имени Твоему», «С крестом в сердце, с оружием в руках никакие человеческие силы не одолеют нас», «Имена и дела ваши будут переходить из уст в уста до поздних родов». Немного передохнув, Государь уже в два часа дня покинул Ставку, чтобы под звон колоколов посетить святые места Спасо-Бородинского монастыря, основанного на месте гибели генерала Тучкова 4-го его безутешной вдовой, которая в своё время долго бродила по полю сражения среди разлагающихся трупов, но так и не смогла найти тела горячо любимого мужа.
К трём часам дня Государь появился на батарее Раевского, где высится памятник Бородинской битве, представляющий собой небольшую часовню, чей купол напоминает грозный древнерусский шишак. И сама часовня, и находящаяся возле неё могила Петра Ивановича Багратиона украшены множеством венков. Как известно, доблестный командующий левым флангом русских войск был смертельно ранен в сражении и скончался месяц спустя в селе Симы Владимирской губернии, а перезахоронение праха на Бородинском поле состоялось ещё в 1839 году по инициативе его знаменитого адъютанта — Дениса Васильевича Давыдова.
Здесь же разбит украшенный императорской короной большой белый шатёр, в котором находится походная церковь императора Александра I, предназначенная для воскресного богослужения Вокруг самой батареи выстроены войска из тех частей, предки которых участвовали в Бородинском сражении. Накануне, 24 августа, по всему полю проходили торжественные молебны, панихиды и церемонии освящения обелисков различным полкам и дивизиям, установленных в тех местах, где они сражались и умирали сто лет назад. Среди них есть удивительно красивые — вроде того, который подвигам своих предков воздвигли кавалергарды и конная гвардия. Это горка крупных полуобработанных камней, на вершине которой, на скрещённых бронзовых знамёнах и палашах, сидит огромный двуглавый орёл, распластав могучие крылья.
Однако самое большое впечатление производят не новые, сверкающие золотыми буквами и полированными гранями памятники, только что покинувшие заводы и гранильные мастерские, а старинное серое четырёхугольное надгробие, уже несколько потрескавшееся от времени, на котором не без труда можно разобрать следующую надпись: «Под сим камнем лежат тела двух юных друзей служивших в лейб-гвардии Измайловском полку, поручик граф Сергей Николаевич Татищев, родился 11 ноября 1791 года и прапорщик Николай Александрович Оленин, родился 29 ноября 1793 года, убитых одним ядром в знаменитом Бородинском сражении. Помяни Господи души рабов твоих Сергея и Николая за Веру и Отечество на брани убиенных»[8].
Воистину, как замечательно сказано на памятнике лейб-гвардии конно-артиллерийской бригады: «Доблесть родителей — наследие детей. Всё тленно, всё преходяще, только доблесть никогда не исчезнет — она бессмертна!» Подлинная история скромна, зато как помпезна отмечающая исторические годовщины современность!
На батарее Раевского Государю подали лошадь, и начался торжественный объезд войск, под склонённые знамёна и музыку полковых оркестров игравших «Коли славен наш Господь в Сионе». Закончив объезд, Государь подошёл к инвалидному домику, в котором находились четверо свидетелей 1812 года в возрасте от 109 до 118 лет, и Аким Винтонюк, которому исполнилось 122 года. Этот отставной фельдфебель 53-го пехотного Волынского полка — единственный оставшийся в живых участник Бородинского сражения. Особым указом Государя ему была пожалована пожизненная пенсия 300 рублей в год. (Через пару дней всё-таки спохватились и новым царским указом эту пенсию удвоили, тем более что до этого дня ветеран никакой пенсии вообще не получал! — Прим. автора).
Около половины пятого к батарее Раевского подошёл крестный ход из Смоленска, нёсший в первых рядах знаменитую Одигитрию — чудотворную икону Смоленской Божьей Матери, которая в 1812 году находилась в действующей армии. Государь первым приложился к иконе, после чего началась панихида по императору Александру I и всем павшим в 1812 году воинам. Вечером Государь осматривал Семёновские флеши, интересуясь работами по их реконструкции, а с наступлением темноты любовался электрической иллюминацией, украшавшей стены и собор Спасо-Бородинского монастыря.
