— Рекомендую закончить дискуссию, — прервал посланник кардинала. — У вас впереди будет предостаточно возможностей вести интеллектуальные диспуты. Действительно, на аудиенцию вы вызваны в связи с переводом к новому месту службы. Не далее, чем завтра к обеду вам надлежит отправиться в дорогу. На сборы и расставание с близкими осталось не так много времени. Не исключено, кое для кого известие о длительной разлуке окажется болезненным, — предвижу, не удастся избежать долгих уговоров, увещеваний, женских слёз — и вслед за вами увяжутся слуги и преданные спутницы. Чтобы избежать этого, не придавая особой огласке ваш отъезд, советую обрисовать предстоящее путешествие как опасную командировку, о которой известно ограниченному кругу высокопоставленных лиц. Быть может, наживку проглотят, а предложенная прощальная ночь страсти притупит бдительность ваших подруг. Что касается последних, то придётся оставить их на попечение законных мужей или влиятельных господ. Хотя, право, не представляю, как Луиза останется одна без духовных наставлений обожаемого г-на Арамиса. Впрочем, и она утешится.

Атос, Портос и д'Артаньян переглянулись. До настоящего времени они понятия не имели, что знакомая особа Арамиса — любимая фаворитка короля.

— Мне известно гораздо больше, чем вы можете себе представить, — подтвердил общую догадку фон Левер, — но есть вещи (и силы), которых и я не ведаю. Например, разыскивая вас, я столкнулся с определёнными трудностями. Поскольку в родственных связях я состою с г-ном д'Артаньяном, — фактически я — его брат-близнец, выкраденный из колыбели во младенчестве (меня заменили похожим ребёнком) — то найти его, как мне казалось, будет как дважды два просто. Однако я нашёл совсем другого человека (и человека ли?), — двойника, похожего на меня — и был потрясён. Надеюсь, это хоть немного объяснит вам необходимость использованного мной впоследствии метода свечения родственных тел для определения (с последующим уничтожением) двойника-самозванца, а также выкручивание рук, чтобы убедиться в подлинности индивидуальных линий ладони. Но, слава Богу, мы встретились.

— Воистину неисповедимы пути Господни, — изрёк Арамис.

— Это привычное толкование, — заметил фон Левер. — Теперь слушайте. На самом деле наша цель лежит несоизмеримо дальше, чем северные границы государства. Конспирация необходима, дабы пресечь (в связи с погасшими Звёздами) возможность возникновения эсхатологических движений, способных организовать массовое паломничество на Храмовую гору. Ни для кого не секрет, что во все времена бедствия (эпидемии, катаклизмы, междоусобицы) воспринимались в народе как знамения Конца. Эсхатологичными при своём возникновении (если касаться христианства) были монтанизм, анабаптизм, русское страрообрядчество, адвентизм, иеговизм и др. Несчётное число раз являлись миру сектанты, которое возвещали наступление Страшного Суда и даже указывали его срок. Всё, чего они добивались этим, вовсе не было богоугодным: люди бросали работу, семьи, дома, уходили в леса и пустыни, охваченные тлетворным мистическим ужасом.

— По словам Христа, Он явится во славе не раньше, чем «будет проповедовано это Евангелие Царства по всей вселенной во свидетельство всем народам» (Мф. 24,14).

— Совершенно верно. Никто, даже ангелы, не знает ни дня, ни часа Его прихода. Однако сектанты от всех мировых религий добились своего. Идолопоклонники захватили и осквернили святыни, их власть будет длиться до скончания «времён народов». Изгнанные с родины, первые проповедники истинной веры вынуждены были уйти, сделав впоследствии Джират столицей духовности. Хотя возник он ещё раньше, на заре схода с Храмовой горы Друидов. Нас с вами должно быть восемь человек: пять мужчин и три женщины, притом имена всех избранных известны. Так как на нашей стороне больше не звучит горн и не горят Звёзды, берусь предположить, что недостающих трёх спутниц забросило на какую-то из двух других сторон трёхгранного хребта — и хорошо, будь это строй со сворой мздоимцев-чиновников, гонителей просвещения, помещиков, истязующих дворовых и кормящих щенков молоком матерей-крестьянок; гораздо хуже, если их новой родиной станет век окулийского техногенного общества, — это может привести к роковым последствиям. Начальный участок пути — до предгорий — мы преодолеем быстро, на лошадях. Не составит труда взойти пешком на первую, поросшую лесом вершину, — там нас ждёт первое испытание. Правильно выбрав из множества вымощенных дорог одну, мы выйдем к Главному Павильону, внутренне напоминающему библиотеку, — это кладезь знаний человечества за все века. В случае, если нам не удастся сразу правильно выбрать дорогу, ориентируясь по определённым признакам, то затем мы можем плутать бесконечно как в лабиринте. После Павильона успешный дальнейший путь возможен лишь в случае правильного ответа на вопросы. Каждый из нас получит один вопрос, и, ответив, так и не узнает, прав он или нет. Само собой, каждый будет отвечать самостоятельно, молча, в своих мыслях. Там не пройдут ответы в общей форме, так как все вопросы — частные, затрагивающие проблемы общественной и индивидуальной морали; не будут восприняты гротескные пассажи как средство исправления нравов, — это не подборка подлежащих истолкованию сюжетов, а уникальная методология. Не надо думать, что одного из вас, того, который ошибся с ответом, на выходе из Павильона встретит палач с ятаганом, поднесённым к самому горлу, или кровожадный монстр в мгновение ока перекусит пополам, — нет, этого не будет. Однако, продолжив путь и достигнув пропасти, где ветра вселенной выдувают камни с истерзанной вершины Храмовой горы Кезерид, допустивший ошибку встанет перед выбором: либо сразу свести счёты с жизнью, шагнув в бездну (в этом случае он родится заново где угодно меж сотен горных хребтов и тысяч озёр Джирата — хотя, может статься, совсем рядом — и получит ещё один шанс ответить на вопрос в Главном Павильоне), либо вернуться назад, подписав тем самым приговор своим товарищам. Ведь известно, что только прибытие всех без исключения восьми претендентов каждого к своему месту способно единожды открыть порталы на площадях священных городов Друидов. Короче говоря, каждый из нас шагнёт в пропасть, только один пронесётся, перевернувшись как в кувырке через голову к склону Храмовой горы, чтобы затем продолжить спуск к её подножью по ступеням в центральной шахте; для другого же, не способного испытать духовное притяжение священной горы, здесь дорога оборвётся. Следует заметить, что даже будучи твёрдо убеждёнными в гибели одного из нас на любом участке (что, к великому сожалению, будет в восьмидесяти процентах из ста), остальные, подавленные и удручённые, всё равно обязаны продолжать свой путь. Дальше в процессе спуска по частично разрушенным ступеням древней шахты, нам предстоит встреча с участниками карнавала своих прежних ночных кошмаров: жертвами больших и малых войн, революций, тотального террора, мертвечиной и разнокалиберной нечистью. С риском для жизни, исхитряясь и лавируя с ловкостью прожжённых контрабандистов между тиранами, шпионами, врачами-отравителями, дельцами «теневой экономики», масонами и прочими врагами рода человеческого, оседланными чертями, демонами, мы достигнем, наконец, нижнего предела горы Кезерид. А там нас будут ждать; ждать с невозмутимостью индейцев, ждать до ужаса неподвижно — и кто бы вы думали? — дьявол со своей свитой. Он тут же бросится склонять нас к отречению и отступничеству, станет предлагать каждому по тридцать сребренников (в дохристианские времена это считалось стоимостью раба (Исх.21,32) — это цена билета в один конец по одному из рукавов-тоннелей внутри подножья Храмовой горы. Восемь составов будут стоять, развёрнутые в восемь сторон света, от перрона, являющегося своего рода отправной точкой. И только ты будешь рад запрыгнуть на подножку вагона, как тут же перед твоим лицом со щелчком выскочит лезвие ножа (правда, прошедший шахту на это уже не реагирует). Поезда, готовые на всех парах рвануться по рельсам, распахнут двери своих вагонов, — ровно настолько, сколько необходимо расторопному гонцу, чтобы влететь внутрь. Двери и окна вагонов закрываются плотно, герметично, — это необходимо, чтобы преодолеть преграды из вод небесной реки. А дальше — уже дело техники. Знаю, что для непосвящённых этот путь может показаться чересчур опасным, трудно преодолимым, — однако он вам по силам. Дальше предстоит самое интересное: перетаскивание вручную камней на священных площадях, одна из которых полностью затоплена, — фон Левер пристально посмотрел на д'Артаньяна, так, что последний понял (или почти понял), какая работа от него потребуется. — Но не пугайтесь, — успокаивающе добавил он. — Сила тяжести у подножья Кезерид столь мала, что перекатывание валунов вам покажется детской забавой.