Сидя у костра, Дэвид с жадностью поглощал жареную рыбу. Белый амур оказался в меру жирным и на редкость вкусным. Когда трапеза была завершена, Джеффри затушил огонь надёжным мужским способом — не дай Бог, ночью пламя перекинется на сухие корни у обрыва, — в таком огне он мог сгореть заживо. Отходя к очередному трёхчасовому сну, Дэвид уже решил окончательно, что в свой третий день отправится на охоту.

Новый день возвестил о себе шумом пробуждающихся улиц, однако мир остался погруженным во мрак. На небе не горели привычные разноцветные кристаллы Звёзд. Только из-за дальних гор выбивалась мутная зеленоватая подсветка. Наступили странные времена, когда людям стало привычным оставлять свет в своих жилищах в течение всего дня, когда утро невозможно было отличить от вечера. На улицах горели фонари. Лёгкие стремительные повозки сновали по кварталам пригорода, в то время как возле ступеней замка, переговаривающегося с центральной площадью, остановилась роскошная карета. К ней стремительным шагом приблизился высокий человек в тёмном плаще и широкополой шляпе, предусмотрительно скрывавшей верхнюю часть лица. Одни лишь чёрные, светски закрученные усы, да выдающийся аристократический подбородок не давали усомниться в его высоком происхождении и близости ко двору. Дверца кареты приоткрылась. Из-за тёмной шторы появилась женская ручка, державшая свиток. Незнакомка определённо не желала быть узнанной.

— Прекрасно, — тихо сказал кавалер, осторожно принимая лоскут с печатью из увенчанной перстнями руки.

Рука незнакомки исчезла. Граф захлопнул дверцу. Кучер размахнулся кнутом, и вскоре тройка лошадей скрыла таинственную карету от глаз любопытных зевак.

Граф Ларош прошёл мимо колонн и растворился, завернув за угол замка.

После спешного возвращения в столицу король Харольд I, распростившись со свитой, немедленно отправился в свой замок. Луиза занимала все его помыслы. Длительное отсутствие фаворитки не осталось незамеченным, и её место поспешила занять темноволосая Джулия. Пребывая в яростном негодовании, король тем не менее не стал организовывать поиски плутовки, а предоставил возможность событиям идти своим чередом.

Друзья вернулись в столицу только к вечеру. Ответственные за точность выполнения приказов и команд, они первым делом отправились на доклад к г-ну Стэбли. На этот раз лейтенант находился в приподнятом настроении в связи с переездом в город, — как-никак теперь под надлежащим присмотром будут его двое мальчишек-сорванцов, — и не стал затрагивать неприятную для всех тему. Единственной, пожалуй, неприятностью стал неожиданный вызов четвёрки друзей на аудиенцию к королю. Общее построение перед отправкой в краткосрочный отпуск прошло без происшествий. Мушкетёры наконец-то были целиком предоставлены самим себе, получив право в дальнейшем планировать распорядок дня на своё усмотрение. Исключение составляли направленные в караул, но один день здесь погоды не делал. И в то время как король Харольд I, недовольный, пребывал в своём замке, наши четыре друга отправились на прогулку по городу. Погода стояла жаркая, хотя небо кое-где заволокло тучами.

— Дождя только не хватало, — пробурчал Портос, проходя по самой середине тротуара.

— Ничего, не долго осталось, — отозвался Атос, затрагивая тем самым приятную для остальных тему.

Нехитрый, касающийся её, вопрос все эти дни вертелся на языке у д'Артаньяна, но он так и не решился его задать. Теперь же сразу прислушался.

Атос продолжал.

— Из надёжных источников мне стало известно, что у короля не всё ладится во взаимоотношениях с молодыми особами… Этим объясняется поступивший приказ о скорейшем возвращении в столицу.

— И уже сегодня ночью каждый из нас снова окажется в своём доме, под тёплым крылышком любимой подруги, — сказал Арамис, подмигивая Портосу.

Толстяк крякнул от удовольствия. д'Артаньян задумался. Идти ему было некуда. Хотя, если хорошенько поразмыслить, где-то в этом городе находится его дом. Ведь он не с луны свалился. Но где? Достаточно пригласить друзей к себе в гости, чтобы это выяснить. Однако возможны трудности. По огню, горя-щему в глазах мушкетёров, д'Артаньян видел, что каждый из них уже давно со всех ног бросился бы к себе, только чувство дружбы не позволяло сделать это.

Улица мало-помалу наполнялась вечерней прохладой. Редкие фонари освещали пустеющие кварталы, и темнота, недовольная, плотно окружая просветлённые участки, яростно сражалась с вонзавшимися в неё лучами света, как с рапирами.

Мушкетёров здесь где угодно могла подстерегать опасность — особенно после памятной стычки с гвардейцами — поэтому они держались по возможности близко к фонарным столбам.

Арамис, решив воспользоваться вечерней прогулкой, принялся переклады-вать два батистовых платка, меняя их местами. Налетел лёгкий ветерок…

— Ты что там потерял? — Портос с интересом глядел на шарившего впотьмах приятеля.

Арамис чертыхнулся, приподнимая с мостовой и пряча в карман камзола платок, по счастливой случайности оставшийся для всех незамеченным.

От стены соседнего дома отделились четыре чёрные тени. д'Артаньян заметил их первым и выхватил шпагу. Ночные тени-призраки встревоженно всматривались в затемнённую часть площади.

Двое гвардейцев сцепились с Портосом. Но не тут то было. Они явно не рассчитали и очень скоро пожалели об этом.

— Ну, мы так не договаривались! — неожиданно заявил Портос, чувствуя, как третий гвардеец повис у него на шее.

Здоровяк резко развернулся, разбросав гвардейцев кардинала, словно это были не люди, а спелые груши. Один из них сшиб на лету урну и теперь поднимался, держась за поясницу. Двое других, по всей видимости, жаждали повторения. Ими занялись Атос с Арамисом.

д'Артаньяну достался какой-то на редкость упорный противник. С момента начала поединка у него отнялась правая рука, пронзённая остриём шпаги, но он действовал левой ничуть не хуже и даже начал теснить мушкетёра.

— Подожди немного, — пообещал Портос, схватил колокольчик урны и опустил его на голову гвардейца.

Тот обернулся, описал зрачками глаз окружность и, сведя их к носу, повалился к ногам исполина.

Подошёл Атос, за ним Арамис. Они выглядели ни на шутку встревожен-ными.

— Видите ворота, — Атос указал за угол особняка. — Они не заперты, и там кто-то есть.

— Пусть только попробуют сунуться! — пригрозил д'Артаньян, притрагиваясь к острию шпаги.

Из-за угла появилась закутанная в тёмный плащ с капюшоном фигура. Арамис мигом исчез.

— Куда это он? — удивился д'Артаньян, глядя туда, где ещё полминуты назад стоял мушкетёр.

Атос рассеянно огляделся.

— Я полагаю, он этого не скажет, — рассудительно ответил он.

— А если и скажет, то не нам, — хохотнул Портос, поправляя причёску.

Вернулся Арамис.

— Ну как? — д'Артаньян обратился к нему.

— Всё спокойно, — ответил тот, немного краснея. — Ложный вызов.

Вдали в последний раз мелькнул капюшон незнакомки.

— И как её зовут? — спросил Портос.

— Это моя кузина, — твёрдо произнёс Арамис.

— А ты, значит, кузен.

Все рассмеялись.

— Не смейтесь, друзья мои. Не берите грех на душу. Ибо Господь говорил заблудшим…

— Доверьтесь мне и следуйте за мной, — закончил Портос, похлопывая Арамиса по спине.

— Не стоит глумиться, — промолвил мушкетёр. — Святотатствует тот, кто не знает истины.

— А твоя кузина знает?

Арамис потерянно замолчал. Дело быстро замяли.

Впереди был замок, вполне определённая цель, а ввязываться в очередную схватку с гвардейцами друзьям совсем не хотелось.

— Мой друг, — твёрдый голос Атоса прозвучал громко и был обращён к д'Артаньяну. — К тебе гости!

От неожиданности д'Артаньян остановился. В дальнейшем он причислял этот эпизод к самым страшным в своей жизни. Но страшным вовсе не из-за ужасающей нелепости увиденного, а совсем наоборот; скорее, в связи со своей жизненностью, далёкой от всякого рода условностей. Казалось, иллюзорная действительность внезапно взорвалась, будто мыльный пузырь, приподняв завесу истинной реальности.