— Здорово, друг! — Крейз как всегда был немногословен.

— Здорово, здорово, — Стеф Огинс не без удовольствия жал руку своему старому приятелю.

Восемь крепких бревенчатых срубов красовались на окраине деревушки. Свет солнца ярким золотистым багрянцем накладывал свой отпечаток на резные ставни и узорные наличники; ветер гулял в густых волосах Крейза и раскручивал флюгеры на крышах.

— Ну, как тебе у нас?

— Здорово, — вздохнул Стеф, которого (Ситлэн был прав) в последнее время действительно стало тянуть к тихой, размеренной жизни, домашнему уюту и семейному очагу.

— Чего это ты заладил: здорово, да здорово?!

— Сам первый начал, — усмехнулся Огинс.

Загремев ставнями, распахнулось окно. В нём появилось лицо одной из двух оставшихся с бывшими бандитами молодых женщин. Помнится, в прошлый раз Илона устроила ей отменную трёпку.

— Хватит у порога стоять, — воскликнула она, обнажая коралловые зубки. — Милости просим в дом.

Лицо женщины исчезло.

— Приглашаю! — громогласно провозгласил Крейз.

— А это кто же такая? — Огинс посмотрел в окно, где в этот момент на гладкий добротный стол ложилась белая накрахмаленная скатерть.

— Жена, — похвастался верзила, теперь вдобавок с огромным животом.

— Твоя, что ли?

— Да. — Крейз утвердительно кивнул, пропустил капитана вперёд себя, распахнул перед ним дверь, препроводив таким образом в просторную горницу.

— Здравствуйте. — Стеф обратился к суетящейся красавице.

— Подходи к столу, — подбодрил его Крейз.

— Белла, принеси нам чего-нибудь выпить.

— Я не пью, — разом отказался Огинс.

— Вот те на! — присвистнул верзила.

Белла вытащила из небольшого шкафчика высокую бутыль и два стакана. Услышав слова гостя, она застыла в нерешительности.

— Слушай, Стеф, я обижусь, — сказал Крейз, подбоченясь. — Встретились, понимаешь ли, а ты как варёный.

— Ну, ну, — поспешил не согласиться Огинс. — Разве что за встречу. Так это я не против.

Он посмотрел на красавицу.

— И Белла подсядет с нами.

Белла мигом извлекла из шкафа третий стакан, подошла к столу, задорно подмигивая капитану. Поставив на стол столь незатейливую посуду, она отодвинула стул, села на него, положив одна на одну стройные ножки.

— Ну, как, хороша?! — горделиво осведомился Крейз у Стефа.

Белла принялась рассматривать потолок.

— Она у меня скромная, — ласково проговорил верзила, откупоривая бутыль.

— Мне чуть-чуть, — предупредила Белла, когда горлышко коснулось её пока ещё пустого стакана.

— Тебе много и нельзя, моя милая, — с оттенком нежности в голосе заметил Крейз.

Стеф непонимающе уставился на своего старого компаньона.

Но в это время, словно в ответ немому вопросу капитана, из соседней комнаты раздался плач ребёнка. Белла молниеносно сорвалась туда, нырнула за длинную цветастую занавеску, и вскоре до Стефа донеслось её грудное пение. Ребёнок затих. Огинс опустил глаза.

— А у меня нет детей, — вдруг сказал он, оценивая на глаз содержимое своего наполненного до краёв стакана. — Сначала врачи жене запретили…

— Но современная медицина, — начал было Крейз.

— Я не мог допустить, чтобы жизнь любимого человека была в опасности, — перебил капитан, — а в результате не смог её уберечь… Мы поженились, едва выйдя из-за школьной скамьи. Первая любовь. — Он махнул рукой, посмотрел отрешённо вдаль. — Быть может, из-за неустроенности личной жизни, меня и понесло в космос.

— Так это было очень давно. Неужели с тех пор ты никого не встретил?

По глазам Огинса Крейз понял, что этот разговор ему неприятен. Он понимающе мотнул головой, осушил свой стакан, крякнул, и стал ждать, когда Стеф последует его примеру.

Белла вернулась к столу. Стеф поднял свой бокал.

— За тебя, — просто сказал он. — И за твоего сынишку.

— А вы не ошиблись, — отозвалась она. — У нас, в самом деле, мальчик.

— Я же тебе говорил, дорогая, что наш друг умеет читать по глазам, — добродушно промолвил хозяин дома.

Стеф выпил залпом то, что было в стакане, повернулся к Белле.

— Не пей, — сказал он. — У тебя ребёнок.

Белла с грустью потупила глаза, отставляя угощение.

— Как дела в будущем? — Крейз поднялся со стула, подошёл к Огинсу, знаком предложил пересесть на большой двуспальный диван.

— Всё в норме, — ответил капитан, пересаживаясь. Готовый поддержать беседу, он расположился поудобнее. — Земляне одержали победу над пиратами. И в этом, кстати, им помогли новые жители Лагуры.

— Это те, с которыми был Дэвид?

— Да.

— А где он сам?

— Не знаю, — признался капитан. — На какой-нибудь планете, сражается за справедливость.

— Я бы помог ему, — прогудел Крейз. — Но жена, сынишка…

— Я понимаю, — Стеф не дал ему договорить. — Честно говоря, — продолжил он. — Я хотел увезти вас отсюда в своё время. Но теперь, мне кажется, вы не захотите бросать своё хозяйство.

— Да, ты прав, — подтвердил верзила, взбивая пуховую подушку. — Отдохнёшь у нас?

— Только одну ночь, — Огинс зевнул, прикрыв рот ладонью.

— Пойдём на улицу, — предложил Крейз, поднимаясь. — Я покажу тебе, какой красивый здесь закат.

Друзья, обнявшись, направились к дверям. Белла смотрела им вслед. И ей, ответственной не только за себя, но ещё за маленькое, крохотное существо, было ясно: жизнь хороша, когда нет войны, когда не гибнут люди, когда можно просто выйти вечером во двор, провожая уходящий в бесконечность день, а утром — встречая новый. Женщина подошла к окну, посмотрела на ярко-розовый солнечный наряд, на двух стоявших в обнимку друзей, на Стефа, без помощи которого он бы, наверняка, погибли. Она пододвинула к оконцу табуретку, села на неё, застыла, подпирая голову руками и думая о чём-то своём, сокровенном.

Шло время. Вскоре дом погрузился в сон. Крейз и Бела расположились на двуспальном диване, Стеф попросился прилечь у окна.

Рэди гнал и гнал своего коня, не разбирая дороги. Впрочем, какая дорога может быть в лесу?

Неожиданно прямо перед ним выросли два пеших человека, одетых в золотистые, усыпанные чёрными ромбами плащи. Рука каждого из них лежала на эфесе шпаги.

Рэди вздрогнул от неожиданности. Оружие было на месте. Запустив шпоры в тело коня, Рэди поднял его на дыбы. Копыта лошади взметнулись над головами незнакомцев.

— Обернись, дружок, — раздалось за спиной.

Рэди оглянулся. Мелкой рысью к нему приближался всадник в такой же одежде, что и те двое.

— Думаешь, на коне, так всё можно? — с гордостью осведомился противник. — Ты служишь королю, а мы кардиналу.

— Ну и что?

— А то, что кто-то из нас должен остаться здесь навсегда, — заключил всадник, извлекая шпагу, и пуская своего коня на Рэди.

Рэди тоже обнажил шпагу. Решив не приближаться на чересчур близкое расстояние, он принялся изучать незнакомое оружие в действии. «Вверх, вниз, вбок, ещё раз вниз, вперёд», — мысленно следил Рэди, не забывая, однако, отражать удары. Вот всадник налетел слева. Звон шпаг. Острая боль пронзила руку чуть повыше локтя. Конь под Рэди попятился. Но противник не стал дожидаться окончания манёвра и зашёл теперь справа. Рэди почувствовал, что рукав его камзола становится влажным и липким, и понял, что эта история может для него плохо кончиться. Тогда он резко повернул коня и, собрав все свои силы, вонзил шпагу прямо в грудь слуге кардинала. Шпага незнакомца дёрнулась, всё же успев напоследок задеть одежду Рэди, а затем выпала из рук своего бывшего обладателя. Рэди принялся искать взглядом пеших противни-ков. В тылу никого не оказалось. Тем временем всадник свалился с коня и теперь ничком лежал на земле. Конь жалобно склонил голову. Рэди отвернулся.

Прошло не меньше двух часов с тех пор, как отзвучали последние звуки горна. То ли охота завершилась, то ли он удалился на слишком большое расстояние, Рэди не знал. Конь самопроизвольно выбирал дорогу, руководствуясь каким-то шестым чувством: по одним лесным просекам передвигался рысью, другие же обходил стороной. Жёстких ориентиров не было. Всё реже попадались вырубки, чаще лесоповал, низины и болотистая местность. Наконец, наметился долгожданный подъём почвы. Рэди, прикинув, что впереди возвышенность, направил коня напрямик. Попав на свободный от леса пригорок, конь остановился. Рэди выбрался из седла и осмотрелся. Со всех сторон поляну обступили деревья. Сориентировавшись на местности, Рэди отметил существование на северо-западе горной цепи. Самая высокая гора — чёрный неприступный колосс — начиналась примерно в сотне миль за основной грядой, царственно возносилась над ней и упиралась в небо широким скалистым раструбом. Покрытый лесами, этот чёрный обелиск, закрывал горизонт. Достигая небес, он, изогнувшись, точно дерево, продолжал расти. Исполинские каменные глыбы, развёрнутые под сорока пяти градусными углами друг к другу, висели на огромной высоте над землёй, как бы насмехаясь над законами физики. Мир, перевёрнутый вверх дном. Леса и озёра — точные копии земных. И, Рэди почувствовал, что, если бы он оказался под одним из этих чудовищных живых монолитов, то непременно увидел бы себя, перевёрнутого вниз головой, на одном из них. У Рэди закружилась голова, к горлу подступила тошнота. Покачнувшись, он осел на густо-зелёные листья папоротника, краем глаза поймав круп коня, спокойно щипавшего сочную траву.