Дэвид не знал, что думать. Стоя возле 46 звездолёта, он облокотился на его корпус. Битый час Дэвиду приходилось уговаривать девушку не принимать столь скорых и необдуманных решений. Он взывал ко всем святым, вспоминал всех и вся, на чём белый свет стоит. Эджина твёрдо стояла на своём. В конечном счете, Дэвиду эта игра в прятки надоела.

— Ты хочешь поссориться? Изволь. Но знай, — одну тебя я здесь не оставлю. А если не полетим мы, на кой чёрт вся эта затея с эвакуацией. Ну, ты мне ответь!

— Дэвид, ты знаешь, что я не равнодушна к тебе, — отвечала Эджина.

Она обвела туманным взглядом многочисленные космические корабли, готовые к старту. Все ожидали только их, двух людей. А они, эти люди, сейчас не в силах понять друг друга.

Она перевела глаза на нашего Дэвида, вздохнула. Казалось, всё вокруг замерло в ожидании чего-то важного.

— Милый, — найдя в себе силы, начала девушка. — Мы должны расстаться.

Она медленно провела своей тоненькой ручкой по шершавой обшивке корабля.

Теперь они смотрели друг другу в глаза — Дэвид и Эджина, по существу, жители разных планет, а в настоящем — родные и близкие люди. Разговор вёлся одними глазами, потому что обоим было слишком тяжело говорить.

— Ты останешься?

— Прости, любимый, я должна это сделать.

— Простить? За что. Ты остаёшься здесь, а я должен улетать. Иначе погибнут люди. Я сам виноват. Второй раз нам не помогут космические течения, и я не смогу к тебе вернуться.

Эджина отвела глаза в сторону. Молчаливый разговор был ничуть не проще обычного. Не поворачиваясь к Дэвиду, она почти прошептала:

— Забудь меня. И всё.

Дэвид развёл руками.

— Забудь, я тебе говорю, — уже более твёрдо повторила Эджина. — Тебе самому будет проще.

— А я не хочу проще! — вскричал Дэвид.

— Не хочу, — продолжил он своим нормальным голосом.

Эджина повернулась и пошла по направлению к жилым постройкам.

— Эджина, — позвал Дэвид.

Она обернулась.

— А может, всё-таки…

Он осёкся.

— Прощай, — следовал ответ. — Прости, если сможешь. Поверь, не я бросаю тебя и не ты меня. Мы не виноваты в этом.

Дэвид изо всей силы ударил кулаком по блестящей обшивке звездолёта. Не почувствовав боли, понял: прошлого не воротишь.

— Прощай, — только и смог он сказать в след удаляющейся девушке, вытер рукой вспотевшее от зноя или от волнения лицо, и смело зашагал по направлению к звездолёту N1, к тому самому, где его (или их) давно уже ждали учёные и сам Верховный Правитель.

Прошло ещё совсем немного времени с момента, когда Дэвид поднялся на борт звездолёта, а в космическом пространстве уже появился стройный клин кораблей, движимых единым желанием: спасти будущее древней цивилизации. Они летели в строгом порядке, подгоняемые стремлением поскорее добраться до планеты. И каждый из бельярцев снова и снова с нежностью повторял её имя.

— Лагура. Она зовётся Лагура, — задумчиво произнёс Дэвид.

Прошло немало времени. На экране показались очертания планеты. Они были знакомы Дэвиду, хорошо врезались в его память ещё в то далёкое время, когда он наблюдал за планетой с космической базы. Конечно, она здорово изменилась за прошедшие столетия, но не настолько, чтобы её не узнать.

Двухэтажные домики, смотрящие друг на друга зрачками окон, являли собой часть уцелевшего городка. На центральную площадь стекались жители, а если быть более точным — преступники во времени.

— И это все?

Крейз поразился малочисленности оставшихся в живых, посмотрел на шагающего рядом Огинса, и они оба, выйдя на площадь, присоединились к группе людей, собравшихся здесь по одной и той же причине: решить, что делать дальше.

Стеф Огинс как он обычно делал в трудных ситуациях, решил принять командование. Он поднял руку с целью привлечь всеобщее внимание и провозгласил:

— Я, преступник второй категории Стеф Огинс, бродяга во времени, волей судьбы очутившийся здесь, хочу спросить вас, а вместе с тем и самого себя, каким будет наше дальнейшее существование.

Он выждал, давая возможность остальным вдуматься в эти слова. Заметив, что все взгляды устремились к нему, Стеф снова заговорил.

— В своём прошлом я — капитан корабля, и поэтому желаю взять на себя бСльшую часть ответственности. Выражаясь яснее, я спрашиваю у вас: согласны ли вы с тем, что группа людей, объединённая в лице одного из них, имеет больше шансов найти правильное решение, нежели отдельные группы, пекущиеся каждая о своём.

— Согласны, — следовал ответ.

— В таком случае я принимаю командование. И моё первое желание в этой роли — узнать, какова наша численность.

Пираты задвигались, потом подняли руки. Крейз опытным взглядом молниеносно их пересчитал.

— 54 человека, — доложил он. — Вместе с нами 56.

Стеф что-то соображал. Вот он вышел из задумчивости и обратился теперь уже к своим подчинённым. Голос его звучал уверенно, отражаясь от самых дальних уголков площади.

— После всего того, что вы пережили сегодня, имеете ли вы желание продолжить свои мелкие делишки?

— Нет, — прокатилось над площадью.

— Желаете ли вы остаться здесь?

Ответ был аналогичным.

— Чем теперь хотите заниматься?

Вперёд шагнул высокий крепкий лагурец с широкими, расходящимися в стороны бровями.

— Почему ты спрашиваешь всех нас? Каждый человек имеет право на личное мнение, — сказал он. — Я, например, был и останусь свободным. А значит: нам не по пути.

Он отделился от толпы и отошёл в сторону.

Его примеру последовало ещё тридцать человек, среди которых как ни странно оказались две представительницы слабого пола.

— Теперь нас двадцать пять, — подметил происшедшую перемену Крейз. — То ли ещё будет.

— Может быть, есть ещё желающие? — вопросил Огинс.

Мильоф, стоявший перед капитаном наравне со всеми, покачал головой и ответил:

— Больше желающих нет.

И вдруг раздался Голос. Словно волна невидимого прибоя, он захлестнул площадь, окаймлённую затхлыми домишками, а вместе с ней и весь городок. Голос не был мужским, не был женским. Он плыл над головами людей, касался каждого из них, проникая в самую душу.

Это был голос планеты.

— Звезда заката, лучезарно сияющая в поднебесье, призвала меня защитить вас от неминуемой гибели. Но я никогда не прощу себе, что, оставив на произвол судьбы всех своих детей, я спасла преступников. Вы находитесь в моих владениях, во времени, из которого нет выхода, так же как и нет входа. Это пункт вашего перевоспитания. Но больше его не будет. Вы сами избрали свою судьбу.

Лепестки тумана, окутывавшие стоявших на площади людей, на мгновение замерли, отметив паузу, затем снова пришли в движение.

— Вы вернётесь, каждый в своё время; во время, где после вашего перемещения сюда многое изменилось. Но помните: никому больше не позволено мешать нити времени. Это не моё решение — решение Магистра. Оно обязательно для выполнения на всех обитаемых планетах. Что касается меня: те из вас, кто сделал свой окончательный выбор и желает продолжать подобную карьеру пиратов, те, кто не смог или не захотел отойти от жестокости и вражды между собой, — будут заключены в панцири из целомудренного металла, в новую одежду передающуюся из поколения в поколение.

Пятеро отделились от группы стоявших напротив Стефа людей, подошли к нему, извинились за необдуманность (или скоропалительность) принятия своих решений, и присоединились к тем, кто стоял от него по правую руку.

Голос всё плыл над площадью, но теперь более медленно, как бы предполагая скорое окончание беседы.

— Всем вам придётся навсегда проститься со мной, — продолжала Лагура. — Мне тяжело об этом говорить, но ничего не исправить. Иноземные пришельцы вывезли всех жителей. Я не смогла их остановить, так как они сами решили вступить в этот коварный союз. Я не полностью контролировала промежуточное время, поэтому им удалось отравить всю мою поверхность ядовитым вирусом. Та часть вас, которая будет облачена в скафандры, тем самым обретёт защиту от болезнетворной вакцины, другая же — будет вынуждена воспользоваться гиперпереходом.